Держи меня, Земля! (СИ) - Лабрус Елена. Страница 72

— Тём, ешь, пожалуйста, — подняла на него глаза Лера. — Тебе нужны силы.

— Я точно знаю, Лер. Я всё понял в тот день, когда слушал эти записи с регистратора. Я думал — это пустое. Так, увлечение, желание мне насолить или просто новизны, приятных удовольствий. Я же прекрасно понимаю, что стал тогда для тебя адом. Но я услышал, как ты говоришь с ним, как звенит твой голос, как замирает, как… — он откинулся на подушку, Лера едва успела подхватить тарелку.

— Артём, — переполошилась она.

— Когда-то давно, уже не в этой жизни, — выдохнул он, — я помню, ты так же любила меня. Слышать эти слова, сказанные другому, оказалось больнее всего.

— Прости меня, — сжала Лера его руку.

— За это не извиняются, — сжал он её кисть в ответ. — И я искренне желаю тебе счастья. Настоящего. Лёгкого, звенящего детским смехом, искрящегося новогодней мишурой, сияющего улыбками. Ты оказалась сильнее меня, — он вытер выкатившиеся из-под век слезинки. — Ты смогла разорвать этот порочный круг, который нас связывал. И спасла нас обоих.

— Нет, Артём, — вздохнула она. — К сожалению, всё оказалось не так уж и радужно. Иначе не сидела бы я сейчас у твоей постели.

— Он обманул тебя? — приподнял он голову, и даже в его потухших глазах Лера увидела холодный блеск, с которым он обычно грозился оторвать кому-нибудь ноги.

— Точно не знаю. Но всё говорит о том, — она встала и снова взяла тарелку. — Не будем о грустном. Тебе надо поесть.

— Я не хочу, — упрямо покачал он головой.

— Я догадываюсь почему, — строго посмотрела на него Лера.

— Да, мне невыносимо идти до туалета. Да я и есть отвык.

— Значит буду тебя кормить, — зачерпнула Лера суп. — А потом водить. В любом случае ходить, хоть немного, а надо.

Он снова открыл рот, как маленький. А Лера, черпая ложку за ложкой, думала о том, как жестоко пошутила над ней судьба. Лера попросила ребёнка. И он теперь у неё есть. Беспомощный, беззащитный, на руках. Такой же переломанный и израненный, как её душа сейчас, как птица фламинго, о которой он когда-то пел. Отбившийся от стаи, одинокий и потерянный.

И Лера точно знала, что его не бросит. Теперь — нет. Потому что не сможет забыть, закрыть глаза, уехать. Потому что не будет ей счастья, пока он не встанет на ноги.

Потому что такая она, оказывается, злая, её судьба.

Глава 39

Может, Кирилл на то и рассчитывал, когда сказал, что позвонит завтра, только назавтра Лера действительно успокоилась.

Успокоилась настолько, что ей стало всё равно, что он ответит, поэтому ничего не стала спрашивать. В пяти стадиях принятия неизбежного первые три она прошла за два дня: отрицание, гнев, торг. А вот в депрессии застряла.

По привычке ходила на работу. Равнодушно отвечала на вопросы коллег, мамы, Кирилла. Безучастно отнеслась к тому, что вместе с Гессманном Неверов, как и планировалось, посетил Приморье, но в их континентальную глушь не заехал. Он извинялся, переживал, а Лера великодушно его простила и осталась равнодушна.

Приедет он или не приедет, рядом он или нет, звонит или не звонит, что было в его прошлом, есть ли у них будущее — ей стало всё равно. Всё замерло, застыло и превратилось в какое-то небытие. Так и тянулись дни, словно шли мимо, не задевая чувств, не оставаясь в памяти.

Единственное, что как-то вытаскивало её из этой апатии, стали успехи Артёма. Он начал самостоятельно ходить. К приходу Леры даже умудрялся состряпать нехитрый ужин. А вечерами они вместе смотрели футбол. Артём втянулся даже посильнее Леры, даже пояснял какие-то спорные моменты, если она не понимала. И по-доброму завидовал, что Лере удалось увидеть игру «Барселоны» живьём.

Это было так странно. Развестись, чуть не потерять его и вдруг обрести в Артёме друга. Человека, который её понимает, беспокоится, сочувствует и ничего не требует взамен. И не столько Лера о нём сейчас заботилась, сколько Артём поддерживал в ней жизнь.

Это было так странно! То, что обычно сближает мужчину и женщину — секс, когда-то стал для них проблемой. Но стоило избавиться от этих душащих своей беспросветностью глухих стен боли и несовпадений, и они научились ценить друг друга. Слушать и слышать. Чувствовать и понимать. А ещё делиться тем, что раньше ни один из них не смог бы произнести вслух.

— Ты ведь скучаешь по ней, да? — Лера сидела у Артёма в ногах, зябко кутаясь в плед. Не потому, что её знобило, а потому, что они говорили о Дашке. Потому что однажды Лера поняла, о чём так тяжело и молчаливо переживает Артём — о том, что Дашка его бросила.

Но когда услышала, что и та тайком переспрашивает у девчонок, не говорила ли Лера про бывшего мужа, догадалась, что неравнодушна Дашка к Артёму больше, чем хочет показывать. Что всё между ними тоже непросто. И Лера стала стараться сообщать свои новости при ней.

Новостей было немного. Но всё же. Артём теперь ходил с палочкой. Недолго, но уже мог сидеть. Пусть до полного выздоровления ещё было далеко, но в выходные они даже спускались подышать во дворе морозным воздухом. А за неделю до Нового года сходили в гости к маме.

— Да, — коротко ответил Артём. Когда разговор заходил о Даше, он всегда становился немногословен. — Наверно, скучаю. Не знаю, как называется то, что я чувствую.

— Если не хочешь об этом говорить, я не буду тебя мучить, — оценила его хмурое лицо Лера, но он отрицательно покачал головой.

— Нет, наоборот, хочу. Именно с тобой, — он вздохнул. — Понимаешь, я же не идиот. Я тоже понимал, что мы с тобой не подходим друг другу. Ты такая хрупкая, ранимая, нежная. Чуть не так — зажалась, становлюсь активнее — терпишь, иду против — молчишь. А мне нужен был конфликт, твои эмоции. Пусть протест, пусть возмущение, недовольство, но какой-то выход. А ты наоборот. Всё тише, всё пугливее, всё больше слёз.

— Прости, — подтянула Лера повыше плед.

— Нет, нет, не извиняйся, я намного больше в этом виноват. Да и всё это в прошлом, мы уже это обсудили. Я не о нас, — он почесал затылок. Лера подумала, что не мешало бы его перед праздниками подстричь. Бриться он снова стал гладко, но с этими отросшими волосами определённо что-то нужно было делать. — Я о том, что, когда ты ушла, я ведь хотел мстить. Хотел вернуть тебя во что бы то ни стало. Но вдруг появилась Дашка. Девушка, которая мне даже особо и не нравилась. Вздорная, совершенно неуправляемая, скандальная, дурная, сумасшедшая…

Лера невольно заметила, как заиграла улыбка в уголках его губ, как потеплел взгляд. И как он тоскливо вздохнул, тоже не ускользнуло от её внимания.

— Мы с тобой словно тушили друг друга. Два тлеющих уголька, которые вот-вот бы погасли. А она ворвалась в мою жизнь как свежий ветер. И я вдруг ожил, запылал, разгорелся, как тот костёр. С самой первой встречи. Два дня мы не вылезали из постели. Такого даже в юности со мной не было. Чёрт! — он откинулся на подушку и натянул повыше одеяло.

И Лера понимала, что он там сейчас смущённо прикрыл. И понимала, каково это, потому что так же заводилась даже от голоса Кирилла.

— И я подумал: да плевать. Потрахаемся и разбежимся. Собью охотку, как говорят, да и забуду.

— Может, так бы и случилось, не упади ты с этой вышки? — Лера вытянула затёршие ноги, откинулась на спинку.

— Я второй месяц об этом думаю. Свобода, которую ты подарила, опьянила меня, или всё же эта подруга, что никак не идёт у меня из головы?

— Хочешь, я позову её? — Лера не знала, чем ему помочь, но готова была сделать что угодно.

— Издеваешься? — хмыкнул он. — Нет, конечно. Захотела бы, пришла. Да и не в ней, скорее всего, дело. Просто она была последней. Лера, прости, — он посмотрел на неё виновато. — Я так и не смог тебе признаться. Но нет, она была не единственной.

— Даже так? — Лера не успела сдержать эмоции. Брови удивлённо поползли на лоб. Хотя чему? Чему она удивилась? Ведь чувствовала, подозревала, была почти уверена.

— Даже в этом ты оказалась честнее меня. А я струсил. Так тебе и не сказал правду.