Осколки Солнца (СИ) - Сотер Таис. Страница 18

— Рейнард? Котик.

Лучше бы не спрашивал.

— Почему? Почему котик? Усатый и шкодливый?

— Ласковый. И волосы мягкие. Как шерстка у котика.

А ведь еще можно было вернуться. Посмотреть на этого котика Эмбера. Пустить на шкуру.

— Значит, тебе он нравится? А я?

— Я вас не знаю, — женская рука внезапно ударила его по подбородку. — Ой, я не хотела!

Его не собирались избивать, как подумал было Михаил. Пальцы Клэр скользнули выше, пощупали его ухо, и затем коснулись волос, немного их взъерошив.

— Хм-м-м…

— Да?

— Не котик.

Почему-то захотелось обидеться.

Но, по крайней мере, его больше не боялись. И все его сомнения разрешились, отчего Михаил чувствовал лишь облегчение. Сейчас он не вредит ей, а лишь помогает защитить — от жадных и глупых люде, и от неизвестного высшего. Так что он закончит со всеми своими делами, и уже через неделю сможет покинуть Париж с Клэр.

Да и с месье Эмбером, как подсказывала Михаилу интуиция, они еще успеют встретиться.

Клэр Легран.

Клэр. Клэр — вот как меня звали. Я старательно твердила про себя имя, стараясь не забыть хотя бы его. Потому что сейчас это все, что у меня осталось от прошлого. Имя, и тот человек, что спас меня.

Темноволосый незнакомец с суровым лицом хоть и был высоченным, совсем не казался силачом. И тем удивительнее было, как легко он нес меня на руках. Дышал ровно, а держал так крепко, что захочешь — и не вырвешься. И совсем не уставал.

Я приложила руку к груди своей двужильной лошадки.

— Ты чего? — тут же отреагировал мужчина.

— Почему у вас не бьется сердце?

— Бьется.

— Ти-ихо. И очень ровно. А ещё вы холодный, — сообщила я, коснувшись шеи. Шатен нервно дернул головой, пробормотав себе что-то под нос. Бедный. Замерз совсем. — Когда мы придем?

— Идти не так далеко. Но придется немного подождать под землей до вечера.

— Зачем?

В этот раз мой вопрос проигнорировали. Ну и больно надо.

Шли мы, казалось, целую вечность. Иногда мужчина напряженно замирал, будто к чему-то прислушивался, и сворачивал в сторону. А затем, переждав, возвращался обратно на путь. Там, где мы шли, было слишком темно, чтобы я могла понять, где мы, но воздух был затхлым и влажным, а под ногами что-то шуршало и попискивало. Но на руках шатена я чувствовала себя вполне в безопасности, хотя и совершенно не помнила, как его зовут. А спрашивать было неудобно. Вдруг еще расстроится, и бросит где-нибудь.

Оставаться одной было страшно, поэтому я старалась даже не жаловаться, хотя даже пальто не спасало от холода. И нос мерз. Я уткнулась лицом в плечо мужчины, и тихо вздохнула.

— Что-то болит? — в низком голосе слышалось беспокойство.

— Нет.

— Хочешь есть?

— Нет.

— Испугалась чего-то?

— Нет.

— Мы так и будем играть в угадайку? — разозлился шатен. — Клэр, я не умею читать мысли, и не слишком разбираюсь… в смертных. Не было такой необходимости. Так что если тебе что-то беспокоит, просто скажи.

Дождавшись моего кивка, он уже спокойнее продолжил.

— Еще минут десять, хорошо? Мы сделаем передышку.

Ещё одна остановка. Скрежет, и мы начали подниматься по лестнице. Затем еще одна дверь, и в лицо пахнуло высушенными травами и пылью. Теперь я уже не выдержала, и спросила:

— Где мы?

— Под монастырем иезуитов. В винных погребах, одних из самых богатых во Франции. Я найду свечи.

Меня поставили на пол, но стоило мужчине попытаться уйти, как я испуганно схватила его за рукав.

— Клэр? Я сейчас вернусь.

— Как… как вас зовут, месье?

— Михаил. И не надо «месье». Даже если ты меня не помнишь, я помню тебя. И этого достаточно.

Мы были близки? Кто он мне: друг, жених, муж? Вопросов было слишком много. А ведь был ещё и Янтарь. Месье Эмбер. И он поцеловал меня. Это было последним четким воспоминанием до того, как я встретила Михаила.

Шатен не соврал — он и в самом деле нашёл подсвечники с огрызками свечей, и теперь я могла оглядеться. Вдоль стен разместились бочонки с вином, полки с пыльными бутылками вина, а над потолком висели пучки трав.

— Мы здесь без ведома хозяев, так что хорошо было бы сохранять тишину, чтобы их не побеспокоить. Идем. Здесь есть небольшой закуточек, где можно присесть. И я, возможно, даже нашёл еду, — горделиво сказал Михаил. — Но прежде всего надо тебя согреть. Твои туфли никуда не годятся.

Усадив меня на холщовый мешок, набитый сеном, Михаил с видом волшебника, творившего чудеса, извлек из сумки носки и посмотрел на меня с победным видом.

— Смертные — мерзнут, — с важным видом выдал шатен.

Странный он какой-то. С придурью. Это я понимала даже сейчас. Но в носках сразу стало теплее. А может, и от того, как прикасался ко мне Михаил, разогревая мои озябшие стопы в своих ладонях. Тепло его рук, совсем недавно холодных, я чувствовала даже сквозь чулки.

— Вы сами успели согреться?

— Немного, хотя это и потребовало от меня затрат, возместить которые получится не скоро. Видимо, мне очень хочется произвести приятное впечатление. Хотя бы в этот раз, — мужчина грустно улыбнулся.

И с его улыбкой, а точнее с прикусом, было что-то не так. Что именно, я понять не успела. Заметив мой пристальный взгляд, мужчина поспешно встал.

— Что с вами? Проголодались?

— Что-то вроде, — смущенно ответил Михаил, отчего-то прикрывая рот ладонью. — Пожалуй, поищу еды.

— А если меня обнаружат монахи?

— Достаточно будет потушить свечи, чтобы нас не заметили. Но я буду рядом.

Михаил, очевидно, пробирался в подвалы монастыря не в первый раз, так как он легко смог найти головку сыра и сырокопченую колбасу, вернувшись уже минут через десять. И не забыл позаимствовать из погреба бутылку вина.

— Неправильно всё это, вот так вот брать без спроса у монахов.

— Я возмещу, — заверил меня Михаил. — В конце концов, помощь нуждающимся — это одна из задач иезуитов.

— А зачем вино? Вы же не любите его запах.

— Хм, ты это помнишь?

Я пожала плечами.

— Сама не знаю, почему вспомнила. Кажется, мы давно знакомы, раз я знаю о ваших привычках.

Михаил развел руками.

— Я безуспешно пытался пригласить тебя на свидание, и думать не мог, что получится именно так. Немного выпить тебе не помешает. Тебя качает от слабости и усталости. Поешь, а потом я посмотрю твою шею.

— Зачем? Вы врач?

— Ты чудовищно любопытна и слишком недоверчива для жертвы.

— Потому что я не жертва! — возмутилась, прижимая к себе открытую бутылку. — Я художница. О! Точно! Я художница!

— Твой разум очень гибок. Полагаю, на восстановление тебе понадобится лишь несколько дней.

Немного подвинув меня на импровизированном сидении, он отломил половину колбасы, и уставившись в потолок, начал меланхолично её жевать. Судя по лицу, ему это не доставляло ни малейшего удовольствия.

Сыр оказался слишком соленым, а колбаса острой, и нехитрый обед приходилось обильно запивать. Неудивительно, что вскоре меня повело. Я поставила наполовину выпитую бутылку вина рядом, и откинулась назад.

— Уф-ф-ф… Ой, прости!

Легла я прямо на мужчину. Но прежде, чем успела отползти, меня сцапали и загребли в объятия. Точнее попытались. Теперь я упиралась руками в плечи наглеца, касаясь плотно сжатыми коленями его бедра. Его же рука вполне вольготно расположилась на моей талии.

— Мишель?

— Как ты меня назвала? — хмыкнул он. — Впрочем, мне нравится. Не дергайся, Клэр. Просто… побудь немного со мной. Обещаю, что не обижу.

Вино ли было тому виной, или усталость, но я положила голову на грудь, и позволила себе расслабиться. И вскоре заснула. Сон был некрепкий, прерывистый, но всякий раз, вздрагивая от запоздалого страха, я слышала тихий, успокаивающий голос, и снова забывалась.

Чтобы проснуться от ощущения того, что мне вылизывают шею. Еще не придя в себя, я оттолкнула настойчивого кота, и перевернулась на другой бок.