Слишком много волшебников - Гаррет Рэндал. Страница 39

— Весьма возможно. Какие, например?

— Насколько я понимаю, в этой гостинице волшебнику было бы трудно, не выдав себя, совершить ритуал черной магии. Более того, каждый из здесь присутствующих волшебников был проверен на ортодоксальность практики и получил от своего епархиального епископа лицензию, подтверждающую эту проверку.

— И вас интересует, — мягко сказал архиепископ, — как сумел такой человек избежать нашего внимания.

— Именно.

— Хорошо, я попытаюсь объяснить. Давайте начнем с лицензии на практику. Лицензия выдается каждому конкретному волшебнику, когда он, закончив ученичество, становится по правилам гильдии достаточно квалифицированным, чтобы использовать свой Талант. Далее он переэкзаменовывается каждые три года, и его лицензия обновляется только в том случае, если он подтвердил квалификацию. Вам это известно?

Дарси кивнул:

— Да, ваша светлость.

— Очень хорошо, — сказал архиепископ. — Возникает вопрос: какие факторы на практике способны дисквалифицировать волшебника? Что не позволит церкви обновить его лицензию?.. Причин существует немало, но главной из них, как правило, оказывается практикование черной магии. К великому сожалению, никто, кроме очень немногих сенситивов чрезвычайно высокой квалификации, не способен определить, практиковал ли человек то, что мы называем черной магией, если заклинания были слабодействующими, если вред, причиненный ими, относительно невелик, если практикующий еще не успел достаточно измениться под действием своих занятий. Вы понимаете?

— Думаю, да, — ответил Дарси.

— Тогда, — продолжал архиепископ, поднимая палец, — вы поймете, что волшебник может некоторое время заниматься черной магией, прежде чем эти занятия окажут на его душу такое воздействие, что изменения станут очевидными для Коллегии экзаменаторов. Однако крупное преступление, подобное убийству, разумеется, будет немедленно обнаружено сертификационной комиссией, собранной для этой цели. Проверяемому волшебнику придется подвергнуться тестированию, и если он использовал свое Искусство для того, чтобы совершить такое ужасное преступление, как убийство, он эти тесты автоматически завалит. — Архиепископ повернул руку ладонью вверх. — Но вы понимаете, что нельзя устроить подобную проверку каждому из присутствующих здесь магов. Гильдия должна считать своих членов ортодоксальными до тех пор, пока не появятся достаточные свидетельства, чтобы обосновать проверку их ортодоксальности.

— Я это прекрасно понимаю, — сказал Дарси, — но, кроме того, я знаю, что вы — один из самых тонких сенситивов и один из самых могущественных целителей христианского мира. — Он посмотрел архиепископу прямо в глаза. — Я ведь знал лорда Сейгера из Йоркшира.

Глаза его светлости погрустнели.

— О да, бедный Сейгер. Беспокойная душа! Я делал для него все, что мог, и все же я знал... да, знал... что в любом случае он долго не проживет.

— Ваша светлость опознали его, как убийцу-психопата, — сказал Дарси. — И если среди нас сейчас ходит такой же убийца, разве не будет он опознан так же легко, как лорд Сейгер?

Встревоженные глаза архиепископа посмотрели сначала на Дарси, затем на Эшли.

— Милорды, — сказал он осторожно. — Область магии не так-то легко делится на снежно-белую и иссиня-черную. И в душах человеческих не просто разобраться. Случай с лордом Сейгером оказался запредельным и, по этой самой причине, легко выявляемым, хотя и его было непросто трактовать. Но разве можно заявить: «этот человек способен на убийство» или «этот человек убивал» — и, исходя из этого заявления, изолировать его от общества?..

Сами по себе эти черты не обязательно несут зло. Способность убивать — необходимейшая черта, обеспечивающая выживание рода людского. Уничтожить эту черту — значило бы, по сути, уничтожить само человечество. К примеру, будучи сенситивом, я могу сразу сказать, что вы оба убивали человеческие существа. Но разве я могу определить, были ли эти убийства оправданы? Мы, сенситивы, не ангелы, милорд. Мы не можем брать на себя роль Господа Бога.

Лишь когда присутствует истинное, глубоко укоренившееся в душе злое намерение, оно станет столь вопиюще очевидным, что немедленно будет обнаружено. Ни в одном из вас, например, я подобного зла не нахожу.

Последовало продолжительное молчание. Наконец Дарси сказал:

— Мне кажется, я понимаю... Прав ли я, однако, решив, что, если каждому из присутствующих здесь волшебников предложат стандартные тесты на ортодоксальность, то всякий, совершивший убийство посредством черной магии, будет с помощью этих тестов немедленно выявлен?

— О да, конечно, — сказал архиепископ. — Можете быть уверены, что в том случае, если светские власти не смогут найти виновного, эти тесты будут проведены. Но, — он поднял длинный тонкий палец, — до сих пор ни у Церкви, ни у гильдии нет никаких свидетельств того, что подобное черное волшебство было совершено. Потому-то мы и остаемся пока в стороне.

— Понимаю, — сказал лорд Дарси. — С вашего позволения, ваша светлость, еще один вопрос. Что вы можете сказать о дамозель Тие Эйнциг?

— Дамозель Тия? — Святой старец хмыкнул. — Ну, милорд... с этой девушки вы можете немедленно снять всякие подозрения о каком-либо соучастии ее в убийстве сэра Джеймса. За последние несколько месяцев дамозель Тию дважды проверяли компетентные коллегии и экзаменаторы. Она никогда в жизни не занималась черной магией.

— Я не согласен с вашим мнением о том, что подобные проверки полностью освобождают от подозрений в соучастии, — сказал Дарси. — Ведь человек может оказаться замешанным в убийстве, и не практикуя черную магию. Поправьте меня, если я ошибаюсь.

Архиепископ выглядел задумавшимся.

— Тут вы, конечно, правы. Возможно... да-да, вполне возможно... что дамозель Тия совершила преступление, и, если она при этом не пользовалась черной магией, мы не обязательно обнаружили бы это. — Он улыбнулся. — Но я уверяю вас, в этой девушке нет зла, совсем нет.

Архиепископ вдруг посмотрел в сторону. Дарси проследил за его взглядом.

К столу приближалась Мэри де Камберленд. Она явно была возбуждена, но изо всех сил старалась не показать этого.

— Ваша светлость, — сказал она и сделала быстрый реверанс. Потом посмотрела на Дарси. — Я... — Она замолкла, взглянула на Эшли и архиепископа, затем снова посмотрела на Дарси. — Я могу говорить, милорд?

— О вашем задании? — спросил Дарси.

— Да.

— Мы как раз беседовали о Тие. У вас что-то новенькое?

— Прошу вас, ваша светлость, присаживайтесь, — сказал архиепископ. — Мне бы хотелось услышать все, что вы можете рассказать о Тие.

Тихим голосом вдовствующая герцогиня Камберлендская поведала о своем разговоре с Тией Эйнциг, о короткой встрече Тии с незнакомцем в баре, об инциденте с запиской в комнате Тии. Рассказ герцогини отличался такой точностью и вниманием к деталям, которые не сумел бы превзойти даже лорд Бонтриомф.

— Я везде вас искала, — закончила герцогиня. — Отправилась в штаб, но сержант вас не видел. Просто повезло, что я сюда зашла.

Лорд Дарси протянул руку:

— Дайте мне посмотреть записку.

Герцогиня отдала ему листок бумаги:

— Вот почему я так торопилась найти вас. Все, что я здесь понимаю, — это цифры.

— Текст написан по-польски, — сказал Дарси. — «Будьте в „Собаке и Зайце“ в семь часов», — перевел он. — Подписи нет. — Он посмотрел на часы.

— Без трех минут семь! Где эта чертова «Собака и Заяц»?

— Может быть, имеется в виду «Гончая и Заяц»? — спросил лорд Эшли. — Есть пивная с таким названием, на Верхней Суондхем-лейн. Мы вполне можем успеть.

— А никакой «Собаки и Зайца» вы не знаете? — спросил Дарси. — Что ж, тогда нам надо ловить хоть такой шанс. — Он повернулся к вдовствующей герцогине. — Мэри, вы проделали грандиозную работу. Я не могу сейчас отблагодарить вас. Нам придется оставить вас в обществе архиепископа. Ваша светлость должны нас простить... Идемте, Эшли! Где эта «Гончая и Заяц»?