Левиафан (СИ) - Гуров Илья Андреевич. Страница 7

Люди, сидевшие, где придётся, наконец, сообразив, что сейчас будет, начали вставать и медленно двигаться к монументу.

–

Мы не знаем, какая именно информация была передана. Но это и не важно! Мы не простим, не простим предательства не под каким предлогом и ни при каких обстоятельствах! – оратор начал возбуждённо шагать туда-сюда, всё больше проникаясь своей собственной речью. – Вы видите, до чего довела Нас война? Этот человек даже не киборг! Он чист! Но он перешёл на сторону врага. И не имеет значения причина, главное, что он предал Нас. За это Мы отомстим!

Наблюдателям, казалось, вообще безразлично, кто я и какое отношение имею к машинам. Они просто стояли и слушали, и лица их не выражали никаких эмоций. Они уже давно не люди. Всего лишь тела.

Следователь замолчал и на некоторое время задумался. Возникало впечатление, что он забыл следующую часть заготовленной заранее речи и никак не может её вспомнить.

Я в последний раз оглянулся вокруг. Разбитая площадь, окружённая полуразрушенными зданиями, куча грязных оборванных людей, похожих друг на друга, как капли воды. И никакого движения… Но нет, кто-то смотрел на меня. Стоя перед мёртвой толпой, я ясно чувствовал признаки жизни, настоящей, человеческой. Я начал быстро разглядывать солдат и стоящую полукругом публику, пытаясь найти источник этих ощущений. Знакомых лиц я не увидел, встречного взгляда тоже. Все смотрели либо в землю, либо на задумавшегося следователя, который, казалось, вот-вот достанет из кармана заготовку и продолжит речь, читая по бумажке. И всё же меня не покидало ощущение, что на меня кто-то внимательно смотрит. В голове начало легонько колоть.

Следователь, наконец, оставил попытки вспомнить, что там дальше, и громко скомандовал: – На исходную!.. Целься! – бойцы выровнялись, стукнули металлом затворов и прижали автоматы к плечам.

Вжик.

Неожиданно в паре сантиметров от моей левой ноги поднялся высокий фонтан пыли.

Крупная асфальтная крошка ударила по лицу. Резко дёрнув головой в сторону, чтобы увернуться от, пока ещё не ясно, чего, я снова поднял глаза на солдат. Мгновение назад светившееся относительной чистотой лицо одного из них было сильно забрызгано кровью. Медленно соображающие бойцы начали нерешительно коситься в разные стороны, а стоящие в нескольких метрах люди и вовсе не поняли, что произошло нечто, выходящее за рамки представления.

Вжик.

Снова этот звук. Будто что-то пролетело мимо, разрезая перед собой воздух. Солдат с забрызганным кровью лицом начал наклоняться вперёд, и вслед за ним, медленно, словно в воде, направился второй.

Вжик.

Крошка во второй раз хлестнула меня по лицу, заставив на секунду зажмуриться. Подняв веки, я нашёл глазами следователя, который с ужасом смотрел на падающих один за другим бойцов.

Вжик.

Ряды простого люда начали шевелиться, и только сейчас я заметил, что среди зрителей тоже есть жертвы. Похоже, стреляли откуда-то из-за моей спины, и пули, уготованные солдатам, проходили навылет, убивая стоящих за их спинами гражданских.

Вжик.

Наконец, сообразив, что по ним ведётся прицельный огонь, люди начали шарахаться, кто куда. Послышались испуганные возгласы, и ещё только начинающаяся паника охватила толпу. Ещё секунда…

Вжик.

В руки, сцепленные у меня за спиной наручниками, ударила горячая волна пыли. Кисти, как напружиненные, рывком развелись в стороны – цепь наручников прострелена!

Вжик.

Я сразу же рванул налево, в проём между колоннами. Очевидно, обо мне уже все забыли – ни криков, ни стрельбы вслед, лишь гул всё нарастающего ужаса толпы.

Вжик.

Выбежав из-за столбов памятника, я увидел, что у меня два пути: улица по прямой по ней в сторону от монумента, как ни в чём не бывало, шли двое караульных, которые, видимо, ещё не слышали криков людей на площади, и, чуть левее, узкий переулок, наполовину заваленный крупными обломками зданий. Там никого не было.

Вжик.

Что есть силы, я рванул в сторону проулка. Оглядываться было некогда, но я примерно представлял, что происходит с людьми, осознавшими, что они находятся на открытой площади под огнём опытного снайпера.

Вжик.

С разбегу я заскочил на гору каменного мусора. Холодная тень переулка буквально хлынула на меня, сходу внушая ложное ощущение безопасности. Но останавливаться нельзя было ни на миг. Внимательно глядя себе под ноги, выбирая в неравномерном ломе камня место для каждого нового шага, я доскакал до первой развилки и свернул налево.

В новом проёме между зданиями мусора было гораздо меньше, так что я смог оторвать глаза от земли и посмотреть вперёд. В этот самый момент прямо передо мной возникла пятёрка солдат, которые, судя по спешке, уже были в курсе последних событий и двигались к площади. К счастью, я понял, что они принимают меня за паникующего простолюдина, гораздо раньше, чем решил остановиться. И задумка сработала: бойцы, даже не глядя на меня, пробежали мимо и скрылись за углом.

Выскочив из проулка на широкую улицу, я быстро огляделся: повсюду толпы людей, заметивших активное движение солдат и потому медленно выходящих из сна разума. Большинство из них уже успело встать и начать двигаться в неизвестном направлении. Это было мне на руку: появился вариант смешаться с толпой. Стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, я влился в бесцветную массу и стал быстро продвигаться вперёд, скрываясь, на всякий случай, от пробегающих мимо солдат за оборванными людьми. Ощущение было отвратительным – я словно плыл по мусору. Все эти истрёпанные виртуальщики с пустым взглядом, казалось, каждым прикосновением оставляют на мне грязный след.

Идти в таком положении мне пришлось долго – уж очень велика удерживаемая людьми территория. И все улицы были полностью забиты нервничающей человеческой массой, лишь к концу второго квартала толпа начала редеть. Ещё через пол блока дорога резко опустела.

Выйдя из столпотворения, я на секунду остановился. Буквально в сотне метров впереди стоял блокпост. Четыре бойца с автоматами – через них мне не пробежать незамеченным. Теперь-то понятно, почему здесь нет людей – это край защищённой зоны, за пределы которой никто выходить не хочет.

Стараясь не шуметь и не выдавать своих намерений, я перебежал дорогу и бросился в первую открытую дверь. Нужно было успеть воспользоваться возникшей суматохой и вырваться из этого квадрата. Ведь, как только солдаты разберутся со снайпером, они вспомнят обо мне, а найти человека в охраняемой зоне даже им большого труда не составит.

Три ступеньки, поворот и длинный тёмный коридор, заполненный прохладой. Ещё один поворот, на этот раз налево, и снова коридор. И ещё один поворот направо. Этого должно быть достаточно. Внимательно вслушиваясь в эхо, носящееся по зданию, я подбежал к окну, ярко светившемуся на правой стенке в конце тёмного коридора. Выбито. Это хорошо – лишний шум мне ни к чему. На всякий случай оглянувшись, я быстро пролез в проём и спрыгнул на асфальт. Мои расчёты оказались верны: охрана стоит только на перекрёстках, а я проскочил сквозь здание прямо в середине квартала. Ещё один рывок через дорогу, и снова переулок.

Странно, но никакой стрельбы не было слышно, видимо, снайпера так и не вычислили. В то, что он мог так быстро погибнуть мне просто не верилось – слишком уж метко он стреляет.

Теперь мне оставалось только бежать. И я бежал без остановки, запутывая следы, сворачивая на каждом перекрёсте. Убранные и заваленные горами трупов улицы сменялись передо мной в абсолютно хаотичном порядке, так, что я даже примерно не смог понять, каким образом извивается очищенный путь.

Бежал я до тех пор, пока солнце не уступило место ночи.

По темноте меня вряд ли станут искать. Хотя это и спорный вопрос, ведь имплантаты позволяют прекрасно видеть в любое время суток. И всё же я остановился.

Даже в полном мраке я сразу понял, что на этой улице тела убраны. Наверняка, здесь проезжали машины с людьми и припасами – ничего не перегораживало дороги, словно пролёт специально расчистили. Ни автомобилей, ни мусора, ни тел, не было видно даже блеска осколков.