Предания вершин седых (СИ) - Инош Алана. Страница 6

Дерила только рукой махнул и вышел. А на следующий день пришли гостинцы от Здемилы, и семья выкарабкалась из тисков голода. Но как бы бережливо матушка Владина ни распределяла пищу, припасы таяли быстро. Лёжа денег не добудешь, и Веселинка, ещё не вполне оправившаяся после хвори, вышла на работу. Слабость ещё давала о себе знать: кружилась голова, темнело в глазах, а сердце, чуть что, принималось колотиться, как после быстрого бега. Неважная была пока из Веселинки работница, но роскошь вернуться в постель и отлежаться она не могла себе позволить.

Впрочем, работа — тоже лекарство. От долгого лежания и кровь, и все соки жизненные застаивались, потому хворь и не спешила уходить, устроилась вольготно и властвовала в теле. Как только Веселинка снова начала двигаться, сперва через силу, а потом всё легче и легче, остатки недуга быстро выветрились. Она ещё покашливала, но рабочий инструмент уже не роняла из рук и не шаталась.

Перед Лаладиной седмицей она нанялась возводить гостевые дома — временные жилища для размещения приезжих из других городов. Это были большие, просто и грубовато сбитые постройки, но утончённой красоты от них и не требовалось — лишь бы исправно послужили для своей цели. После того как отгуляет, отшумит весёлый праздник, гостевые дома предполагалось разобрать, а дерево, из которого они были сколочены, отправить на вторичное использование. Веселинку снова поставили мастером над простыми рабочими; в городе её уже хорошо знали, работяги её уважали за сноровку, знание дела и умение управлять строительством. Знали они и то, что девушка при случае и за себя постоять может, а поэтому приставать опасались. А ежели кто и осмеливался, тех вмиг усмиряли Черетко, Ухарь и Шестак — дюжие молодцы, относившиеся к Веселинке по-братски и добровольно взявшие на себя обязанность оберегать её честь. Кулачищи у них были с крупную репу; прилетит тумак таким «стенобитным орудием» — никому мало не покажется.

Трудилась Веселинка и сама яростно — только щепки да стружки летели, и рабочим расслабиться не давала. Чуть видела, что кто-то инструмент бросил, сидит-прохлаждается, сразу покрикивала:

— Эй, ребятушки! А не засиделись ли вы? Сидя с делом не сладишь, работу в срок не сдашь! А ну-ка, топоры в руки, живо! Шевелись!

Постройки должны были быть готовы точно к сроку, поэтому каждый день приходили чиновники по городскому хозяйству — проверяли работу, стояли над душой, поторапливали, иногда даже излишне. Веселинка дневала и ночевала на стройке, частенько даже некогда было пообедать. Еду ей носили младшие сестрицы. Выченя готовилась к встрече своей судьбы: вышивала себе праздничную сорочку, плела из красной шерсти поясок... Верила она, что этой весной встретит свою женщину-кошку — самую прекрасную, с сильными ласковыми руками и пронзительным взором светлых глаз. Веселинке было не до девичьих грёз: она работала до упаду.

А когда ей удавалось наконец прилечь, сны её были полны ласкового мурлыканья голубоглазой кошки, а сквозь пальцы утекал золотой песок.

Гостевые дома были сданы точно в срок. Веселинка получила свою плату и, уставшая, вернулась домой — немного отоспаться.

— Поработала — можно теперь и на празднике погулять, — с улыбкой сказала матушка.

— Да ну, — отмахнулась девушка. — Пусть вон Выченя гуляет. Она свою кошку уже давно ждёт.

— И ты иди на праздник, доченька, — уговаривала родительница. — Не будешь же ты весь свой век девкой жить...

— Да не могу я, матушка! — устало и горько поморщилась Веселинка. — На кого я вас оставлю? Батюшка — не работник, а на две семьи мне не разорваться. Не хватит меня, чтоб и там, и здесь успевать! Уж придётся выбирать что-то одно.

Матушка только вздохнула.

— Не хочу я, чтобы ты ради нас своим счастьем жертвовала, дитятко, — проговорила она с тихой печалью. — Мы уж как-нибудь справимся.

— Как вы справитесь? Может, батюшка примется на улице подаяние просить? Или сестрицы малые в услужение пойдут? А может, ты, матушка, отправишься чужим людям прислуживать, а они помыкать тобою станут, как рабыней? Нет уж, не бывать этому, покуда я жива! — И Веселинка сердито отодвинула от себя миску с кашей, которую родительница поставила перед ней.

С такими невесёлыми думами она и встретила светлый Лаладин праздник. Выченя пыталась утащить сестру с собой на гулянья:

— Сестрица, пойдём! Как же сны-то твои? Это же знак, что нынче ты судьбу свою встретить должна! Идём, идём же! Нельзя же дома сидеть! Придёт твоя ладушка на праздник, а тебя не найдёт... И уйдёт ни с чем!

— Ну и пусть, я всё равно уже всё решила, — глухо буркнула Веселинка.

Слушая этот разговор, Бермята промолвил:

— Судьба и за печкой найдёт, родные мои.

Как ни противилась Веселинка, а пришлось ей подойти к месту гулянья весьма близко: в одном из гостевых домов обрушились перегородки, сделанные из подгнивших досок. Не она этот дом возводила, а другой мастер; Веселинка на его месте непременно бы потребовала плохое дерево заменить, с чиновниками хоть и разругалась бы в пух и прах, а заставила бы исправить этот непорядок. Хорошо хоть, никого из гостей не ушибло.

По словам прибежавшего за нею парня-рабочего, людей на починку почти нет, все в честь праздника загуляли, трезвых мало. Веселинка хмыкнула. Придя на место, она поняла, что «трезвые» — это слишком громко сказано: рабочие, которых удалось собрать, все были слегка навеселе.

— Трезвее всё равно нет никого, — засмеялся парень. — Эти ещё ничего, а вот остальные — у-у... — И он махнул рукой.

Веселинка подошла к работягам, окинула их насмешливым взглядом.

— Ну что, рановато расслабились, ребятушки, а?

— Дык, никто ж не ожидал, что опять на работу дёрнут! — недовольно отвечали те. — Выпили, конечно... А ты чего не на празднике, Веселинка? Ты же у нас вроде девица на выданье!

— Так, хватит болтать, — перебила Веселинка с нарочито деловым и озабоченным видом. — Чинить надо поскорее, а то перед гостями неудобно! За работу, за работу, ребятки!

Мужики уже настроились на праздничный отдых, а потому работали неохотно, с ленцой. Веселинка подавала им личный пример и подбадривала:

— Ну, ну, родные мои, не раскисаем, пошевеливаемся. Скорее закончите — скорее праздновать пойдёте!

Доски для починки взамен подгнивших подвезли новые — свежевыструганные. Одновременно с работой Веселинка отбрехивалась от проверяющего начальника, который, расследуя происшествие, только суетился и путался у всех под ногами.

— Говорю тебе, дядя, доски уже были гнилые! — постукивая молотком, отвечала девушка. Говорила она не совсем внятно из-за нескольких гвоздей, зажатых у неё во рту. — Их уже привезли такими — поскупились, видать. Или новых не хватило.

— «Были, были», — ворчал начальник. — Все вы так говорите, бездельники косорукие! А сами просто делаете тяп-ляп, спустя рукава...

Веселинка не стала отвечать на незаслуженное обвинение, просто бросила ему под ноги кусок совершенно гнилой доски — для наглядности. Трухлявая древесина, упав с высоты, от удара разлетелась на щепки.

— Видал, дядя? Вот эти гнилушки и привезли, а мастер не доложил, куда следует. Или просто связываться не стал. Потому и рухнуло всё, когда уже гости заселились. Ладно хоть, не убился никто! Так и доложи своему начальству, дяденька, а мне врать ни к чему. Говорю всё как есть.

«Дядя» наконец отстал и ушёл докладывать об итогах своего расследования, в качестве доказательства прихватив с собой ту трухлявую гнилушку, и они смогли спокойно закончить работу. Мужики были благодарны Веселинке за то, что она взяла разговор с начальством на себя как единственная трезвая из всех.

— Ещё, пожалуй, прицепились бы, — посмеивались они. — А так он, похоже, ничего и не заметил... Ну, что мы — того... праздновать уже начали.

Когда Веселинка вышла наконец под ясное весеннее небо, к ней подбежала раскрасневшаяся, запыхавшаяся Выченя и схватила за руку.

— Идём, идём, сестрица! — возбуждённо закричала она. — Хорошо, что ты пришла! Там уже кошки... Кошки! Они уже здесь!