Как открывали мир. Где мороз, а где жара (Из истории путешествий и открытий) - Гумилевская Марта. Страница 16

Колумб обложил индейцев Эспаньолы непосильной данью золотом, а когда в Испанию отправлялся новый караван кораблей, на них поплыли несчастные индейцы-рабы на невольничий рынок. Почти все они погибли. Они гибли от непривычно сурового для них климата Испании, от непосильной работы, от жестокого обращения. Благословенная природа их родного края щедро кормила их, и они брали у нее ровно столько, сколько им было нужно, а потребности у них были скромные. В одежде они не нуждались, дома они строили легкие, простые, из того материала, что был под рукой; эти постройки не требовали ни больших трудов, ни особого искусства. Жили они привольно, пользовались ласковым небом, солнцем, а если и бывали между разными племенами ссоры и стычки, то они больше напоминали детские игры в Испании, чем настоящие сражения.

Теперь же все переменилось. И виноваты были эти люди, «пришедшие с неба».

Среди поселенцев тоже не было согласия. Между ними постоянно вспыхивали ссоры, недовольство Колумбом нарастало, и темные слухи летели за океан. На Эспаньоле счастье покинуло Колумба. Его руки были обагрены кровью несчастных индейцев, поселенцы его проклинали, короли были им недовольны. В Испании поговаривали, что Колумб обманщик, что золото, присланное им, не настоящее, так же как и пряности. У Колумбовой корицы, говорили испанцы, вкус плохого имбиря, его перец не похож на перец, хотя и был горьким, а сандаловое дерево просто никуда не годилось. Завистников у адмирала было много, и при первой же неудаче все они обрушились на него с гневом и клеветой!

И Колумб, после трехлетнего пребывания на Эспаньоле, поплыл в Испанию, чтобы оправдаться перед королями.

…Велико было обаяние Колумба. Короли заслушались его рассказов об Индиях, они обещали послать с Колумбом новую экспедицию и сказали, что никого другого, кроме него, Колумба, не удостоят этой чести. Они никому не позволят повторить путь Колумба.

И Колумб стал готовиться к своему третьему плаванию.

«…и чтобы достоинство ваше не умалялось ни в чем»

Как ни утомительно-хлопотны были сборы, как ни тяжело было по грошам собирать деньги на хлеб, мясо и вино для поселенцев, Колумба радовала мысль, что он снова уходит в море, хотя на этот раз считалось, что адмирал плывет не для открытий и исследований, а только по делам поселения на Эспаньоле, как вице-король, губернатор.

Сборы были долгими.

Только 30 мая 1498 года флотилия Колумба покинула гавань Сан-Лукар де Баррамеда. Без пышности, без парада, без труб и литавр.

Готовясь к новой экспедиции, Колумб долго раздумывал: как это так случилось, что он до сих пор не нашел в своих Индиях несметных богатств? Один ученый-ювелир, знакомый Колумба, сказал ему, что, насколько он понимает, золото, драгоценные камни и пряности всегда привозят из «полуденных областей», то есть расположенных вблизи экватора. И Колумб решил взять курс «на полдень». И попал в штилевую область Атлантики, где корабли стояли неподвижно с поникшими парусами, где солнце палило нещадно и моряки, одетые в теплые платья — почему-то они считали, что опасно одеваться полегче, — изнывали от нестерпимого зноя. Продукты, спрятанные под палубой, портились, время от времени с шумом лопались обручи на бочках с вином, и драгоценная влага, без которой испанцы не могли жить, выливалась и пропадала зря.

Эта пытка зноем продолжалась восемь дней. На девятый подул свежий ветер, он наполнил паруса, и, к величайшей радости моряков, корабли весело понеслись по синим волнам.

«В пассатах корабли обычно испытывают сильную качку, — рассказывает бывалый мореплаватель адмирал Моррисон, — но в снастях поет свежий настойчивый ветер, сапфировое море вскипает белыми барашками… а клубящиеся пассатные облака летят и летят по небу бесконечной вереницей. Сердце моряка ликует, хочется кричать во весь голос… Время от времени вдруг налетит сердитый шквал, но тут же стихает, обрушив на вас недолгий и безобидный ливень… Летучие рыбы и дельфины резвятся рядом с кораблем, на минуту к вам прилетают буревестники и иные морские птицы… Колумб уже видел Южный Крест, но большинство моряков в южных водах впервые… Можно представить себе, как они словно завороженные стоят у бортов и вглядываются в фосфоресцирующее тропическое море, считая, что его блеск и сверкание предвещают им золото Индии».

Через три недели, 31 июля 1498 года вахтенный на мачте закричал, что видит на горизонте «три скирды или три холма». Это был новый, еще неведомый остров, названный Колумбом Тринидад. Адмирал повернул к нему и стал на якорь в устье какой-то реки. Погода стояла чудесная; моряки съезжали на берег в лодках, ловили устриц и рыбу, стирали свое белье, смывали соленый морской пот.

Освеженные, отдохнувшие, моряки пошли дальше, вдоль южных берегов Тринидада. Как-то раз им навстречу выскочило большое каноэ с молодыми гребцами — красивыми юношами, вооруженными луками и стрелами. Длинные мягкие волосы их были повязаны пестрыми платками, такие же платки были у них вокруг бедер, так что их можно было даже считать одетыми; по нашим современным понятиям, это был обычный пляжный костюм. Юноши были смелы и отважны. Встреча с огромным, невиданным каноэ Колумба их совсем не напугала, но подходить к нему близко они не желали, хотя моряки всячески старались привлечь к себе их внимание — показывали свои стекляшки, не производившие, однако, никакого впечатления на индейцев. Тогда Колумб решил повеселить их плясками под звуки тамбурина. Но, едва услыхав музыку, юноши одновременно схватились за луки и натянули тетиву, готовые к бою. Наверное, согласно своим понятиям, они приняли пляску за вызов на бой; пришлось отпугнуть их холостым выстрелом, чтобы избежать ненужной стычки.

Каноэ повернуло обратно и быстро скрылось за мысом, а корабли Колумба пошли дальше к югу, держась берегов Тринидада. Где-то вдали вставали очертания новой, неведомой земли с высокими горами, и Колумб назвал ее Землей Грасия. Он, разумеется, захотел посмотреть на нее поближе, но путь к ней лежал через неширокий, но бурный проход с течением таким же быстрым, как бывает в Гвадалквивире во время половодья. Моряки остановились у входа в пролив, чтобы наутро измерить его глубину. Колумб подозревал, что здесь много мелей и рифов. И вдруг среди ночи послышался грозный рокот, и моряки увидали, что прямо на них идет высокий вал. К счастью, вал прошел мимо, не причинив вреда, только сильно раскачал каравеллы. А утром, когда моряки стали мерить глубину, то увидели, что здесь достаточно глубоко. И Колумб решился войти в пролив. Попутный ветер благополучно пронес каравеллы через рокочущий проход, названный Пастью Змеи, и моряки очутились в довольно обширном заливе, воды которого были почти пресными. Это показалось странным и удивительным. Корабли скользили по заливу, по правому борту видны были берега Тринидада, а слева виднелась Земля Грасия. Колумб думал, что Земля эта тоже остров, но он ошибался. Это был полуостров нового неизвестного материка. Колумб впервые увидел берег Южной Америки.

В северной части залива оказался второй узкий проход, еще более бурный, чем Пасть Змеи. Скалистые берега Тринидада на севере и на юге подходят к таким же скалам Земли Грасия. Когда-то они были соединены между собой, но сильное течение веками и тысячелетиями размывало их; образовались узкие проливы, и теперь, как бы в память о далеком прошлом, в Пасти Дракона, как назвал Колумб северный проход, стоят утесы, напоминающие развалины старинных башен.

Колумб не решился войти в Пасть Дракона и поплыл обратно, на этот раз вдоль берегов Земли Грасия, надеясь найти более спокойный выход из залива.

«До сих пор я не имел еще беседы ни с одним из обитателей этих земель, — записывает Колумб, — чего я желал очень сильно. Ради этого я направился вдоль берега этой земли, и чем дальше я продвигался, тем все более пресной становилась вода.