Капитан поневоле (СИ) - Грог Андрей. Страница 4

Ещё когда друзья общались по сети, Пашка рассказал, как он бродил вдоль этой речки в составе поискового отряда, выискивая признаки золота. Ничего стоящего они здесь не нашли, но он ещё тогда обратил внимание на красоту собственно водного потока, и оценил насколько интересны здесь, в горной части, пороги. А когда узнал, что на следующий год в соседней долине будут ставить базовый лагерь, то и появилась идея зазвать сюда своих друзей. И всё получилось!

Вообще-то, сплав по неизвестной и неописанной реке является довольно опасным занятием. Находясь «на воде» очень трудно оценить серьёзность предстоящего препятствия. Зачастую невозможно увидеть верный путь прохождения. Поэтому перед любым, хотя бы относительно серьёзным порогом, положено сходить на берег и идти просматривать его. Даже если есть лоция и описание. Это ничего не значит, потому что порог меняется в зависимости от уровня воды. Высота валов и сливов разная, открываются или скрываются камни в самых неподходящих местах. Иногда их можно только угадать по подозрительному бурлению воды. Сверху, с берега, это можно в любом случае рассмотреть гораздо лучше, наметить береговые ориентиры для верного пути, и обязательно расставить страховку в случае киля (переворот судна). Страховка – это отдельная песня. Люди стоят на берегу в удобных местах с так называемыми «спасательными концами» или «морковками». Это довольно длинная толстая верёвка, метров 10–15, с карабином на конце и куском пенопласта, обёрнутого в яркую капроновую ткань. Обычно, оранжевую (морковка). Когда происходит киль во время прохождения порога, люди в бурлящей воде зачастую оказываются дезориентированы, а особенности некоторых порогов таковы, что самостоятельно из них выбраться вообще невозможно, потому что вода там закручивается в обратную сторону, подтаскивая всякий мусор (и людей в том числе) обратно под сливную струю. Такие места называются бочка. Человека может здорово приложить о какой-нибудь камень при перевороте, и ему может быть трудно самому плыть к берегу. Много чего может быть. Поэтому, после порогов обычно стоят люди с «морковками», и случись чего, бросают их к перевернувшимся. Пенопласт не даёт верёвке утонуть, оранжевая ткань хорошо видна в воде и пене, а карабин нужен для того, чтобы человек, поймав верёвку, смог застегнуть его на своей обвязке, и тогда его просто вытащат руками на берег в любом случае.

Эту речку Пашка, конечно, осмотрел, но очень поверхностно. Он прошёл далеко не по всему её течению, а там, где вроде бы был, не везде видел воду. Поэтому сюрпризов здесь могло быть сколько угодно. Но это все понимали, и продвигаться собирались максимально осторожно, причаливая при малейшем подозрении на что-то серьёзное и высылая вперёд разведчиков по берегу для осмотра.

Теперь предстояла привычная работа по сборке катамаранов и подготовке к сплаву. Обшарив окрестные заросли, нарубили небольших стволов деревьев, по 10–15 сантиметров диаметром, связали при помощи верёвок из них каркас нужного размера, и, надув баллоны присоединили их к нему. Вот и всё, катамараны готовы. Но это заняло довольно много времени, день клонился к вечеру, поэтому решено было заночевать здесь, на месте. А с утра, позавтракав, отправиться в путь.

С утра свернули лагерь, переоделись в неопреновые гидрокостюмы, одели каски и спасжилеты. Все вещи убрали в гермомешки, привязав их к катамаранам. Отдельная забота была сигнальным средствам для отпугивания медведей и оружию. Всё это тоже было спрятано в плотные непромокаемые пакеты и чехлы, но отдельно, и привязано так, чтобы можно было максимально быстро достать и использовать. А то ходили среди водников истории, как туристы становились добычей медведей на мелких перекатах таёжных рек. Медведь, конечно, не является злобным хищником, и человек, как правило, не представляет для него интереса с гастрономической точки зрения. К тому же, нормальный дикий зверь вообще человека избегает, и сам старается уйти в сторону. Впрочем, это совершенно не распространяется на ту живность, что обосновалась в окрестностях городов и посёлков. Эти уже целенаправленно лезут на городские помойки, а при случае и на огороды, высматривая, чем бы там поживиться. И если им под руку, или под лапу, подворачивается какой-нибудь слишком любопытный человек, то могут его просто так, на всякий случай, приласкать когтистой лапой. Собственно, большинство несчастных случаев с медведями происходит, когда встреча получается неожиданной и близкой. С определённой дистанции зверь воспринимает присутствие человека, как однозначную угрозу или посягательство на своё достоинство. Ещё хуже на потомство. Причина этого проста – у медведей от природы плохое зрение и слух. Единственное, что у них очень хорошо развито, это нюх. Но если вы двигаетесь навстречу ветру, то возможный медведь за кустами вас не учует заранее. Идёте вы по извилистой тропе, продираясь между кустов, отодвигаете очередную ветку, а там… Какая встреча! И это не анекдот. Во всяком случае в тот момент точно не до смеха. Тут только два варианта. Или медведь решает всё же убежать, или, как говорилось выше, на всякий случай устранить потенциальную угрозу. Дальше вопрос уже только в том, захочет ли он в добавок ко всему попробовать человечину, что тоже не факт. Но если попробовал, то становится реально опасен, потому что убеждается в доступности нового источника питания. Окрестное население прекрасно знает об этом, и если факт подобного становится известен, то на медведей в округе объявляется облава с привлечением массы охотников и даже военных. Выглядит, как месть, но по-другому нельзя.

Но, как говорится, бог не выдаст, медведь не съест. Бёдра в упорах, задницы на сидушках, руки в неопреновых перчатках крепко сжимают угле-пластиковые вёсла. Два катамарана, отчаливают от каменистого берега на стремнину. Речка здесь уже была достаточно широка для них – десять с лишним метров. По камчатским меркам это, конечно, ручей. С мощным и стремительным течением, который, впрочем, почти везде можно перейти в брод, как говорится, не зачерпнув воды в болотные сапоги. А это основной критерий «переходимости» в тех краях. Если уровень воды выше, то, как правило, течение валит человека с ног. Но водникам это не страшно.

Первый день прошёл без приключений. Четыре небольших порога прошли легко, даже не выставляя страховку, поскольку после просмотра было ясно, что для катамаранов там опасности быть не может. Вечером, остановившись на ночёвку, сушили гидрокостюмы, приняли по сто грамм (именно сто!) разведённого спирта для здоровья, и, попивая чай, наслаждались красивейшим пением Юли под гитару, Пашкиной жены. Она оказалась компанейской и лёгкой в общении, с красивым лицом, с гибкой и сильной фигурой. Все были ей очарованы, но не переходя известных границ. Вообще, друзьям было о чём поговорить после долгой разлуки. Рассказывали о своих работах, проблемах, увлечениях. Конечно, больше всего слушали Пашу с Юлей. Им-то было о чём поведать, здесь всё было настоящее, живое, экзотическое. Но и москвичи не оставались в долгу, особенно Коля Паперна со своими космическими делами.

Утром приходил медведь. Нисколько не стесняясь, трещал ломаемыми ветками в кустах на краю поляны. Вообще-то, ребята, проинструктированные Пашкой, никакой еды снаружи не оставили, а использованные консервные банки обожгли в костре. Но видать какой-то запах остался, а может зверушка просто проявила любопытство. Кто ж его знает? У него вон какая голова большая, может он Достоевского читал… Саша как раз собирался вылезать из палатки, потому что сегодня была его очередь готовить завтрак. И застрял в проходе в от неожиданности. До медведя было метров двадцать. Он отчётливо видел его шкуру в свалявшихся комьях бурой шерсти. Из соседней палатки выглянула сначала голова Юли, а следом Пашки. Оба тут же исчезли, чтобы через несколько секунд появиться снова. Юля с цилиндром дымовой шашки в тонких руках, а Пашка с Сайгой.

– Э, мужик! Тебе чё надо? – Громко и зычно крикнул Пашка. И для убедительности лязгнул затвором. Копошение прекратилось. Медведь замер. Потом оглянулся на поляну, постоял несколько секунд в раздумьях, и не спеша затрусил по краю поляны в сторону тропы, проходившей чуть дальше от реки. На заднице смешно тряслась обвислая шкура – не успел ещё нагулять жира. Саша с ужасом вспомнил, как он вчера ходил в те самые кусты справлять нужду в темноте.