Любви не скажешь нет - Гарриетт Джилл. Страница 16

– Я думаю, что вам понравится, – начал Майкл и смутился.

– Конечно, понравится, – подхватила Мэри. – Стоять голой на глазах у изумленной публики – это то, о чем я мечтала всю жизнь.

Майкл ничего не ответил, а просто жестом показал на дверь. Он знал, что допустил ошибку, за которую ему еще предстоит расплачиваться. Но у него не было другого выхода. Он должен был ее остановить. Он правильно рассчитал – ее занимает сейчас только собственная история, поэтому рассказал то, что услышал в ресторане. Узнать, что было дальше, ему еще предстоит. Если она захочет рассказывать.

Ему хотелось знать все подробности. Но не для того, чтобы разрывать себе сердце историей ее отношений с другим мужчиной, а для того, чтобы глубже понять, как и что чувствует женщина. Впервые его личные планы накрепко связаны с работой. Его это напрягало, но судьба дала ему шанс, который нельзя упускать. Он с удовольствием заплатит по счетам. Потом. Когда будет снят фильм, а они станут близкими людьми. Он сумеет ей объяснить, а она сумеет понять. В этом он не сомневался.

Через час они вернулись в павильон. Теперь их было трое. Майкл исполнил обещание и не пригласил больше никого из группы, хотя обычно на съемках присутствовало как минимум человек десять. Но поскольку аппаратура и декорации были готовы еще вчера, можно было обойтись без ассистентов и помощников. Майкл хотел только попробовать: он понимал, что сцену придется переснимать. Но его это не тревожило.

Гораздо важнее показать Мэри процесс съемок, увидеть ее в кадре и понять, что избранный им путь верен. К тому же Мэри достаточно переволновалась сегодня, а заставлять ее переживать не входило в его планы. Пусть попробует и поймет, что сниматься в кино – тяжелый труд, а не удовольствие. Тогда она сможет относиться к своей миссии по-другому. Поймет, что это действительно работа и те гонорары, которые получают артисты, не всегда окупают эмоциональные и физические затраты.

Оператор попросил Мэри встать в центр круга, который они положили на подиум, и постоять так, пока он поправляет свет. Круг, на котором стояла Мэри, был обычным снарядом для гимнастики. Он легко вращался, и ей приходилось напрягать мышцы ног, чтобы удерживать тело в одном положении. Оператор поправлял свет и время от времени смотрел в глазок кинокамеры. Майкл не подходил к камере, а спокойно сидел на стуле, ожидая, когда можно будет начать съемку. Мэри казалось, что время тянется мучительно медленно. Неужели нельзя было все приготовить, а потом позвать ее, думала она. Ведь гримеру понадобилось около часа, чтобы привести ее лицо в то состояние, которое устроило Майкла. За это время оператор вполне мог сделать все необходимые приготовления. Не так уж весело стоять тут и ничего не делать.

Майкл не стал с ней обсуждать эпизод, предупредив, что ей нужно будет только внимательно слушать его распоряжения. Мэри не думала о том, какие они будут, ее больше всего страшила мысль, что придется снять с себя махровый халат, в который ее нарядила костюмер, и остаться совершенно голой. Пообещав не менять своего решения, Мэри не имела больше права на капризы и стеснение. Она, конечно, сделает это, но… Вдруг ее тело не понравится Майклу? Или оператору? Они будут профессионально обсуждать, что именно им не нравится и что необходимо подправить.

Она привыкла не переживать по поводу своей внешности. Ларри так часто восхищался ее телом и лицом, что она привыкла относиться к этому совершенно спокойно. Она знала, что вид ее приоткрытой груди или обнаженных плеч может заставить его сжимать кулаки от желания. Но это был Ларри. Он знал, как хорошо им будет вместе. А эти двое могли отнестись к ней, как к куску парной говядины на прилавке магазина.

От этой мысли Мэри поежилась, хотя от горячих лучей ламп было жарко. Зря она согласилась на этот опыт… Слишком быстро она выставляет себя на показ мужчинам, подумала Мэри. Но тут же одернула себя. А через какое время это будет приемлемым? Через год? Десять лет? Чего она хочет? Чтобы никто и никогда не дотронулся даже взглядом до ее рук, живота, груди… Ведь это должно произойти когда-нибудь. Или она должна уйти в монастырь. Но на это она никогда не решится, как не решилась броситься в реку после известия о смерти Ларри. Значит, пусть смотрят. Во всяком случае ей потом будет легче понять, что она чувствует, если в ее жизни появится мужчина, – просто тоску по ласке или глубокое чувство.

Оператор махнул Майклу рукой и что-то сказал. Мэри, занятая своими мыслями, не поняла ни слова. Майкл подошел к камере и заглянул в глазок. Он долго стоял в таком положении, потом поднял голову и повернулся к оператору. Они тихонько о чем-то переговаривались, но Мэри не разбирала слов. Скорее всего, обсуждают, как она выглядит в кадре.

Потом Майкл кивнул и направился к ней.

– Хотите посмотреть, как будет выглядеть место, в котором мы вас снимаем?

– Конечно, хочу, – удивилась Мэри. – Я бы спросила у вас, но мне казалось, что актерам этого делать нельзя.

– Актерам нельзя, – засмеялся Майкл, – а вам нужно, чтобы понять, что от вас потребуется. Пойдемте.

Он протянул руку и помог ей спуститься с возвышения. Мэри подумала, что у него слишком твердая рука для такого щуплого человека.

Почему-то ей казалось, что его руки должны быть холодными и немного вялыми. По крайней мере выглядели они очень аристократично. Но ладонь была теплая и очень крепкая. Он не выпустил ее руки до самой камеры, но Мэри не сопротивлялась: слишком давно никто не водил ее так за руку, а это было довольно приятно.

– Смотрите сюда, – показал ей оператор и отодвинулся в сторону.

Мэри наклонила голову, заглянула в глазок и замерла. Она увидела настоящее голубое небо, которое можно увидеть ясным весенним утром, пушистые легкие облака, плавающие в пронзительной синеве, и где-то внизу мраморные колонны. Земли не было видно, только краешки древних храмов и развалины мраморных колонн.

Значит, я буду парить в небе? Мэри повернулась к Майклу проверить, правильно ли она поняла.

– Да, – кивнул он. – Мне нужно, чтобы было ощущение вечности. Женщина, вобравшая в себя все исторические и придуманные персонажи. Она и Венера, и Елена Прекрасная, и Джульетта… Понимаете?

– Начинаю…

– Тогда давайте работать, – сказал он и посмотрел на оператора.

Тот недовольно покачал головой и собрался что-то сказать, но Мэри поняла, о чем был спор, и не дала возникнуть конфликту.

– Майкл, простите, что вмешиваюсь, но мне кажется, что свет может быть выставлен не правильно, – сказала она, поглядывая на реакцию оператора.

– Почему вы так думаете? – спокойно спросил Майкл.

– Я там стояла в халате… Наверное, отражение лучей от ткани и от тела…

– Мэри, откуда вы это знаете? – удивился Майкл.

– Я не знаю, просто мне показалось, что вы именно об этом спорите.

– Действительно об этом. Но не могу же я попросить вас раздеться только для того, чтобы мы могли правильно выставить свет. Я и так слишком многого от вас хочу.

– Можете, – спокойно сказала Мэри, развязала пояс на халате, сбросила его с себя и спокойно отправилась к подиуму.

Мужчины переглянулись и молча пожали друг другу руки.

Она еще лучше, чем я думал, поблагодарил Бога за подарок Майкл. Несколько минут он не мог заставить себя повернуться к подиуму, делая вид, что что-то поправляет на штативе. А когда повернулся к Мэри, то замер от восторга. Да, она именно то, что ему нужно. В ее теле была еще неопределенность юности и тяжелая, земная мощь женщины, испытавшей настоящее наслаждение. Восторг художника сменился на момент ревностью мужчины, но он не позволил себе окунуться в эту черную бездну.

Перед ним стояло совершенное творение природы, которого не хотелось касаться обычными мужскими мыслями. Надо просто начать работать, приказал себе Майкл и вернулся на свое место.

Съемки затянулись до самого вечера. Через некоторое время скованность Мэри прошла. Она смогла вполне спокойно выполнять все требования Майкла. Она поворачивалась, поднимала и опускала руки и ноги, принимала различные позы, распускала и закалывала волосы, вертелась на гимнастическом круге, пыталась изобразить то выражение лица, о котором ее просили.