Змей Горыныч (СИ) - Пациашвили Сергей Сергеевич. Страница 45

- Мы уничтожили целое войско богатырей, - возражал на это Доброслав, - этого они нам не простят.

- Я и не собираюсь просить у них прощения, - добавил Ратмир, - но кого бы они теперь не послали, я его одолею и заключу с ним мир на выгодных для нас условиях. Ты же Евпатий останешься здесь. Может, благодаря тебе и воевать не придётся, отправим тебя на переговоры. По весне мы начнём торговлю, откроем посад для купцов, а грабежи над ними я запрещу. Закупим у волшебников оружия, укрепим стены Змейгорода, и никто нас не возьмёт.

- Успеть бы только, чует моё сердце, не весной, так летом явятся к нам гости.

-Ты ждёшь, что к тебе придёт Путята? – не сдавался Евпатий, - но он не придёт, а купцы не будут торговать с тобой, они боятся. Однажды они уже жестоко поплатились за дружбу с Усыней и колдунами, теперь они ни за что не будут торговать с тем, кто называет себя Змеем.

- Посмотрим, - отвечал Ратмир, - у меня тут было видение. Сам Симаргл говорил со мной. Он говорил, что безликий вождь упырей уже скоро нападёт. И чтобы справиться с ним, мне понадобится помощь богатырей.

- Так это твой план? – смекнул сотник, - пленить богатырей, чтобы они помогли тебе одолеть упырей?

- Эх, если бы у меня был план, - тяжело вздохнул Ратмир, - планы есть у богов и у Симаргла, и у вампирского бога. Да, есть и такой. Они называют его Servus Adulterio– Кощей Изменник. Я слышал, это самый старый упырь на свете, все современные вурдалаки пошли от него. У меня же, Евпатий, плана нет. И я решительно не понимаю, как богатыри мне могут помочь. Они гораздо охотнее станут упырями, чем будут против них воевать.

- Какая нелепость! – вскипел Евпатий, как это не редко бывало. Даже эти вспышки гнева ему здесь прощались, - я бы никогда не стал бы упырём.

- Отказался бы от идеи бессмертия? А почему тогда ты стал христианином? Разве не ради обещания жизни вечной?

- Но не такой.

- А другой и не бывает. Упыри могут жить сотни лет. Если бы их не убивали, и если бы они без конца не убивали друг друга, то были бы бессмертны. Их раны быстро заживают, они не знают болезней и старости. Они даже не могут иметь детей, а потому им не ведом грех прелюбодеяния.

- Ты не проведёшь меня, волшебник, я знаю, как они живут. Постоянные оргии, во время своих половых сношений они пьют кровь друг у друга, сношаются с животными, с трупами, женщины с женщинами, мужчины с мужчинами.

- О, тебя и правда не проведёшь, богатырь. Но вот чего ты не учёл: новый вид упырей, пошедших от безликого вождя, отличается от других вурдалаков. Мы брали их в плен и наблюдали за ними. У них нет никаких желаний сношаться с кем-либо. Ни у женщин, ни у мужчин.

Евпатий растерялся и не нашёлся, что ответить. Собеседники уже давно забыли о еде и сверлили друг друга глазами. Агния, дабы чего не вышло, обняла мужа со спины, и Ратмир прерывал свою речь, целуя её нежных рук, стараясь поцеловать каждый пальчик. Евпатий же, чтобы не взорваться, набросился на гусиную ляжку, обжаренную до хрустящей корочки, запивая её отменным вином. Ратмир тоже отпил немного вина и велел жене сесть рядом.

- Нет нужды ни в каком бессмертии, - прервал молчание владыка-Змей, - Ведь у меня есть такая власть, какой нет ни у кого. Я могу пойти за Калинов Мост и вернуть к жизни любого, кого пожелаю. Даже тебя Евпатий. Если ты погибнешь, я верну тебя. Это в моей власти. Только одного человека я не могу вернуть из мира мёртвых – самого себя. Если я зайду за Калинов Мост, то могу не вернуться. Но однажды, клянусь Симарглом, богатырь, я зайду туда и воскрешу всех богатырей, что пали от моей руки, они проживут много лет и умрут от старости. Пусть даже я потрачу на это столько сил, что не смогу вернуться в наш мир. Но сначала мы должны одолеть безликого упыря. Пока эта тварь ходит по свету, я не могу умереть. Ну что, Евпатий, ты поможешь мне его одолеть?

- Я? – удивился сотник и даже подавился мясом.

- Да, ты можешь мне помочь, Евпатий, в достижении моей великой цели. Стань моим верным человеком здесь, в Змейгороде.

- Я не могу, мой дом в Новгороде, - отвечал Евпатий.

- Мой тоже, но я живу здесь. Если ты согласишься, тебя обеспечат всем необходимым, и твоих людей тоже. Вы не будете нуждаться, будете исповедовать христианскую веру, никто вам слова не скажет.

- И что мы должны будем делать?

- Вести торг. Ты сам сказал, что с язычниками купцы торговать не будут, а с христианами – будут. Привлеки к нам купцов. У меня есть много золота, я смогу купить у них любого товара. Я хочу, чтобы со Змейгородом торговали. Скажи, ты сделаешь это?

- Сделаю. Но после смерти безликого упыря ты переправишь меня в Новгород.

- Договорились.

Как только сотник дал своё согласие, богатырей сразу же переселили в более приличное место, дали им новые тёплые одежды, условия их жизни стали ещё лучше, и они получили корабль, который по весне отбыл в путь И Евпатий стал налаживать связь с купцами. По весне вместе с парой своих людей богатырь отправился на стоянку купцов на Волге, и заодно решил передать письмо домой. Если бы они не вернулись в Змейгород, всем оставшимся там богатырям пришлось бы туго. А потому вятичи, оставшиеся в Змейгороде, с замиранием сердца ждали возвращения своих соплеменников. Последних купцы приняли, как положено, увидев у них на шеях кресты, усадили за стол и стали говорить. В те времени нательные кресты носили только священники и те, кто хотел подчеркнуть свою принадлежность к христианской вере. Поначалу ни один купец не хотел иметь дело с проклятым городом Змея. Но Евпатий стал уверять их, что дело они будут иметь не со Змеем, а с ним.

- У Змея, знаете ли, золота и сокровищ немерено, - говорил богатырь, - а девать его некуда, лежит без дела. Вот я и предложил посаднику их начать торг, занял у него не мало. Теперь на эту сумму я могу закупать товара из Булгарии и торговать с Ростовом, с Черниговом, со Смоленском.

- А с Новгородом? - спрашивали его купцы.

- С Новгородом нельзя, они со Змеем враги.

- А что, дело интересное, - произнёс один купец с длинной до живота бородой, - до Смоленска ещё булгарские товары никогда не доходили, слишком далеко. А через Змейгород можно туда добраться, и кое-что взять оттуда.

- Опомнись, Зиновий, они же язычники, - осадил его другой купец, - забыл, как Садко нашего брата бил за торг с кланом Змея.

- Не забыл. Но Усыня мёртв, а Садко пропал без вести. А у Горыныча казна полна, теперь они хотят торговать с нами.

- К тому же, в Змейгороде правят не колдуны,- добавил Евпатий,- они сами там гости, на службе у посадника.

- Эко диво, колдуны со времён Додона ни у кого не были на услужении, - удивился один купец.

- И откуда их казна пополнилась?

- Я точно не знаю, Змей сказал, что боги указали ему на клад.

- Да-а-а, чудеса.

Почесали купцы в затылках, поразмыслили, да некоторые и согласились. Поплыли первые лодьи с товаром на Змейгородскую землю, пошли и сухопутные караваны. Только началась весна, а посад было уже не узнать. Все суетились, были чем-то заняты, кругом полно народу, пошли развиваться ремёсла. Сам посад менялся до неузнаваемости. Из Булгарии везли отменных лошадей, из Смоленска везли железо. В скором времени Змейгород должен был стать несокрушимой крепостью. Змей Горыныч запретил колдунам грабить купцов, и тем самым вызвал доверие у вторых, но усилил неприязнь первых. Колдуны теперь больше не говорили об избрании нового вождя, но между собой всё равно не признавали Змея своим полноправным повелителем. Но Ратмира это мало тогда смущало. Он чувствовал себя счастливым. Он был молод, богат, могущественен, рядом с ним была любимая жена. Казалось, жизнь наладилась, а все невзгоды вместе с болью остались позади. Целые дни Ратмир проводил в хлопотах, занимался всем, чем придётся. Всё его интересовало, а вечером он возвращался в объятия Агнии, обнимающей его всем своим прекрасным телом, и смотрящей на него, как на бога, глазами, полными трепета и слёз нежности. Во время одной из таких страстных ночей жена, закопавшись носом в его волосах и шепнула ему на ухо радостную и неожиданную весть: