Мультяшка (СИ) - Романова Наталия. Страница 40

Все предыдущие поцелуи с Максимом не ощущались так… так остро и так чувственно, не были такими желанными и такими поглощающими. Мира не могла больше думать или анализировать свои чувства. Она растворялась в запахе кофе, шоколада и мяты, отвечала на глубокий поцелуй, потом на лёгкий, поверхностный, как тёплый океанский бриз на летнем пляже. Ей нравилось ощущение полёта, которое дарил этот поцелуй, и дело было не в скорости, с которой самолёт рассекал воздух.

Губы Максима переместились сначала на щёку, не обошли стороной ухо, спустились по шее, по кромке горловины футболки. Руки чертили замысловатые узоры, как тайнопись, дёрнули трикотаж вверх, Мира покорно подняла руки и позволила раздеть себя.

Она лежала на кровати, не укрытая одеялом, в одних трусиках, которые даже она считала скорее формальностью, и смотрела на Максима во все глаза, а он разглядывал Мирославу так, будто видел впервые. Впрочем, так и было. Урывки между сном и явью, когда Мирослава засыпала с ним, случайные столкновения в ванной комнате, полусон брачной ночи — вот и весь опыт. Так неспешно Максим не разглядывал Миру ни разу, и она не знала, нравится ли ей это… скорее да, только голову поднимали неуверенность и страх.

Мира откинула пряди с лица и постаралась с уверенностью посмотреть на виновника её смятения. Судя по снисходительной улыбке, не помогло. Мира потянулась к рубашке Максима, дёрнула кнопку, потом другую, третью. Под ней не было ничего. Торс, который она разглядывала утром, та же поросль светлых волос и мышцы. Она потянулась, прошлась губами по шее, по ключице, к яремной ямке, ниже, к сердцу, остановилась на груди у соска, обошла его губами и двинулась к другому.

Всё время Максим глубоко и громко дышал, словно сдерживал себя от лишних движений. Мира опустилась губами ниже, остановилась у пупка, подняла глаза, Максим смотрел на неё сверху вниз и дышал уже рвано. Мира огладила руками мужские плечи, окончательно скинув с них рубашку, и продолжила свой путь губами, остановилась у ремня джинсов, стала бороться с пряжкой, быстро победив её, дёрнула молнию. Максим покорно приподнялся, дав сдёрнуть с себя деним. Бельё на нём было другое. На это раз брифы, белые, с яркой надписью люксового бренда, но не бренд интересовал Миру.

Она протянула руку и дотронулась до вздымающейся плоти, Максим двинул бёдрами навстречу. Это было ярким впечатлением, волнительным, Мира продолжила оглаживать. Сквозь тонкую ткань всё отлично ощущалась, и горячность, и размер, и венки. Нырнуть под ткань Мира не рискнула, хотя и провела пальцем под резинкой, где дорожка соблазнительно убегает вниз, да и Максим не дал — одним движением он прижал к себе Миру, и она ощутила телом, насколько Максим был горячий. Почувствовала своей грудью, как бешено бьётся его сердце. Чувствовала, как он прижимает к себе всё сильнее и сильнее, а потом целует глубоко и долго, уронив её на подушки и одеяло, вдавливая в покрывало с запахом лаванды. Всё смешалось — гул самолёта, запахи кофе, мяты, лаванды, пот, тела, поцелуи, дыхание и сердцебиение.

Не было страшно или интересно, только мало, мало поцелуев, рук, трения. Мира всхлипнула и качнула бёдрами, почувствовав на трусиках пальцы Максима. Он поглаживал деликатно, Мира не хотела аккуратности, она хотела, чтобы между ней и рукой не было никаких преград, она ёрзала и пыталась спустить вниз трусики, прижималась к пальцам и начинала тихонечко скулить. Ей хотелось потребовать этого от Максима, но не станешь же… что-то в этом было неправильное и от того ещё более сладкое, томительное, нестерпимое.

Максим сменил позицию так быстро, что Мира не поняла, как и когда, он заменил руку, между ними было всего два слоя тонкой ткани, он вдавливался и тёрся, Мира отвечала тем же, хваталась за плечи, в конце не выдержав, попыталась снять бельё с мужа.

— Тсс, — не то прошипел, не то отказал Максим.

— Не тссс, — проскулила Мира.

— Не спорь, — он перекрыл поток слов, готовых сорвавшихся с губ Миры, поцелуем, и Мира забыла всё, что она хотела сказать, её несло на волнах запаха и вкуса, волнах чувственности и внезапной острой нежности. Неожиданных, сильных ощущений. Она не могла отделить свои мысли от тела, а своё тело от тела мужа.

В итоге она почувствовала, как шёлк трусиков скользит по ногам, дёрнула ими в нетерпении, решила, что сейчас, прямо сейчас всё случится, пальцы на ногах сжались, она вцепилась Максиму в шею, так, что наверняка останутся следы. Почувствовала мужские пальцы между ног, а потом всё произошло слишком быстро. Мира натянулась, как струна, и испытала оглушительный оргазм, ей показалось, что свет сначала вспыхнул яркой вспышкой, а потом погас, как и пропал слух. Привело её в чувство то, что Максим закончил своё дело ей на живот, а потом протёр салфеткой…

— С института не занимался петтингом, — проговорил Максим на ухо и подтянул к себе расслабленную Миру, она обхватила его двумя руками и боролась с накатившей слабостью и чувством досады.

— Знаешь, — выпалила она, не выдержав. — Я знаю, почему жена тебе изменяла! — почувствовала, как на мгновение напряглись руки Максима, а потом расслабились. — Ты обломщик! Наверняка, любовник ты так себе, вот она и изменяла.

— Какая ты всё-таки, — Максим проговорил в ухо. — Откуда мне знать, какой я любовник, женщины не жаловались.

— Женщины всегда врут, чтобы не обидеть, а потом строчат на форумах в интернетах гневные послания.

— Слушай, а там, за стенкой, сидит моя бывшая любовница, может, ты её спросишь и мне потом расскажешь?

— А вот и спрошу! — Мира подорвалась в поисках трусов, натянула джинсы, остановилась. — Это как-то совсем глупо, — уселась на край кровати.

— Меня бесконечно радует, что ты не совсем глупая, — Максим откинулся и засмеялся, громко, на всю спальню, а может и на весь самолёта.

— Ну тебя! — Мира почти заплакала. — Я буду спать.

— Спи, — согласился Максим. — Наверное, было бы очень романтично первый раз на борту самолёта, как в книжке, да?

— Было бы.

— Пошла бы в душ, потом, как ни в чём не бывало, сошла с трапа, шла через весь терминал до стоянки машины, ехала в ней по нашим-то дорогам домой…

— Ты так говоришь, будто мне аппендицит вырезать собрался.

— Как-то так я себя и ощущаю.

— Ты просто боишься.

— Спи уже, заноза.

Глава 23. Максим

Последний рабочий день перед новым годом назвать рабочим было невозможно. Если в последнюю рабочую неделю до поездки в Сан-Диего сотрудники создавали видимость рабочей деятельности, то сегодня никто даже не пытался. Все ходили из кабинета в кабинет, открыто поздравляли друг друга, выпивали, носили пластиковые фужеры с шампанским из кабинета в кабинет и засоряли пространство фантиками от конфет.

Максим Аркадьевич махнул рукой на происходящее, объявил короткий день и смотрел сквозь пальцы, как два его секретаря попивают полусладкое в компании дам из финансового отдела прямо в приёмной. Его держал только отчёт, который должен был появиться с минуты на минуты, скорее формальность, итоги года были уже подведены, объявлены и внушали оптимизм.

Через полчаса от расслабленного предпраздничного настроения не осталось и следа, Максим смотрел на результаты торгов и не верил себе. Невозможное падение. Театр абсурда. Или подстава. Профессиональная и отлично сработанная. Он тут же вызвал начальника финансового отдела, тот уже был навеселе, но увидев цифры, мгновенно протрезвел и поменялся в лице. Упал в кресло напротив Максима и потёр лоб пальцами. Недоумение. Вот, что читалось на его лице.

— Что мы можем сделать? — Максим встал и прошёлся по кабинету, плотно закрыл дверь. Звуки из приёмной тут же пропали. Звукоизоляция в кабинете была почти как в звукозаписывающей студии. Система бизнес-безопасности.

— Начинаются каникулы…

— И? В какую задницу мы влетим после?

— Надо просчитать…

— Просчитать ты должен был заранее, а не сейчас.

— Стоп! Максим Аркадьевич, тебе прекрасно известно, что всё просчитано! Не вали это только на меня, здесь надо разбираться.