Лизавета или Мери Поппинс для олигарха (СИ) - Кувайкова Анна Александровна. Страница 36

— Сколько я тебе должна? — с трудом сдерживая порыв кинуться ей на шею от распирающего меня чувства благодарности, спохватилась я. — У тебя есть мобильный банк?

— Тьфу, мамзель, иди ты в баню! — скривился стилист, отправив мне такой укоризненный взгляд, что срочно захотелось провалиться сквозь землю. — Что б я, да за бабки пахала на благо пацана? Да, шкет?

— А то! — гордо возвестил довольный донельзя Стасик, помогающий или больше мешающий в сборе средств по уходу за ногтями. Из всей компании он, по-моему, был довольнее всех, и его не смущала даже слишком короткая челка, которую удалось привести в более или менее приличный вид.

— И все-таки, мне неудобно…

— Неудобно будить мою небритую любовь, когда та храпит с похмелья, — расхохоталась девушка. — Всё остальное ништяком. Бабосики за тряпки с твоей кредитки, всё остальное — подарок фирмы. Лады?

— Лады, — вздохнула я, понимая, что спорить бесполезно. — Спасибо.

— Всё в ажуре! — захлопнув чемодан, щелкнула та пальцами. И, потрепав ребенка по волосам, принялась его щекотать. — Да ради прЫнца, я вся готовая хоть век менять и стиль и имидж всех, кто здесь кукует!

— Ну Неаполь, ну не надо! — упав на пол, принялся хохотать Стасик, когда девушка с упоением перешла на его бока. Наверное, именно в этот момент я действительно поняла, что стилисту сегодняшняя незапланированная работа была только в радость… и что деньги для нее точно не самое главное в жизни.

И для меня, в последнее время, это самая весомая характеристика людей.

Интересно, а как на мою смену имиджа отреагируют остальные? Дядя Лёша, остальные работники… Кирилл? Понравится ли ему?

Наверное, последний вопрос волновал меня почему-то больше всего. И я даже знала, почему, хотя старательно гнала от себя эти мысли подальше. Мне скорее сейчас следовало подумать о реакции самого главного критика — Максима Леонидовича. Одобрит ли он? Теперь ему за меня не будет стыдно?

Что он скажет вообще, и…

И, кажется, как раз сейчас мне предстоит прекрасная возможность это проверить!

Мысленно чертыхнувшись, я пулей спустилась вниз, понимая, что могу опоздать. Глядя на часы, забежала в кухню и там, едва не вписавшись в дверной проем, попросила, запыхавшись:

— Тимофей, коньяк, срочно!

— А, шеф приехал? — понимающе усмехнувшись, мужчина отложил в сторону блестящую поварешку, которой помешивал что-то вкусно пахнущее, булькающее в кастрюльке на плите. Убавив мощность плиты, он вытер руки о полотенце и потянулся к шкафчику. — Это ты хорошо придумала, Лизок, он после работы всегда нервный. Тебя не признать, кстати. «Бабайка» постаралась?

— Она самая, — невольно улыбнулась я, поглядывая то на часы, то на движения повара, кажущиеся мне уж слишком медленными. И все-таки не смогла не поинтересоваться. — Хорошо получилось? Правда?

— Да, правда, правда, — рассмеялся мужчина, выставляя передо мной маленький круглый поднос с пузатым фужером коньяка и блюдцем с тонко нарезанным лимоном. — Тебе идет. Беги уже, пускай начальство одобрит, а то спать же не будешь, нервная вся.

— Так заметно? — вздохнула я, забирая и аккуратно удерживая драгоценный «успокоительный напиток».

— Ну, еще б незаметно было! — покачал головой Тимофей, улыбаясь. — Первый день в доме, дышать без разрешения боишься.

— Ничего не могу с собой поделать. Постараюсь исправиться!

— Дело привычки! — послышалось мне вслед. Если честно, такая поддержка мне нравилась — я как-то с самого начала не чувствовала себя здесь чужой. Ко мне отнеслись доброжелательно, с пониманием, как к своей, за что я всем была очень благодарна.

И все равно, я боялась сделать что-то не то, боялась ошибиться. И, признаваясь самой себе, больше всего я боялась ни потому, что буду выглядеть глупо… а потому, что своими поступками и поведением могу подвести Кирилла. Он же меня сюда привел!

Максим Леонидович проявил чудеса пунктуальности, объявившись, как то и было обещано, ровно в семь вечера. Я успела в последний момент, пристроив все раздобытое на кухне богатство на круглом столике в холле и, естественно, этот натюрморт стал первым, на что обратил внимание владелец дома по возвращению.

— Та-а-ак, — скидывая начищенные туфли, нехорошо протянул миллиардер. Натянув удобные домашние тапки, он подошел ближе, окидывая меня взглядом. — Вид не настолько плох, чтобы глушить коньяк до ужина. В чем подвох?

— Ну-у-у, — смутилась, невольно шаркая подошвой кеда по полу. Максим Леонидович выразительно кашлянул… и я тут же призналась во всем и сразу. — Этим видом занималась Неаполь!

— Та-а-ак! — повторился мужчина, но уже с куда более многозначительной интонацией. Впихнув мне в руки свой портфель, он расстегнул обе пуговицы на пиджаке и, нервным жестом ослабив галстук, схватился за коньяк. — Это исчадье ада еще здесь?

Я только кивнула, машинально вжимая голову в плечи.

— Ты… — прошипел Максим Леонидович… и, не став добавлять ничего больше, опрокинул в себя дозу крепкого алкоголя. И, по случайному стечению обстоятельств, именно в этот момент стилиста угораздило появиться вверху лестнице вместе со своим чемоданом и Стасиком.

Я уж думала, что всё, вот он — конец моей несладкой жизни!

Но миллиардер посмотрел, как заливисто хохочет неформалка, спускаясь, как ребенок, пыхтя от усердия, учится быть джентльменом и помогает ей тащить тяжеленный чемодан, едва уловимо вздохнул… и молча зажевал всё это дело лимончиком.

Похоже, мое убийство в первый же день работы откладывалось!

— Ба, ба, ба, какие люди! — увидев хозяина дома, расплылась в улыбке Неаполь, раскидывая руки так, будто бы хотела его обнять. — Все так же молод, суров, прекрасен!

К сожалению, или к счастью, Полонский ей настолько рад не был. И только усмехнулся почти добродушно, отставляя пустой бокал обратно на столик:

— Опять ты, скелет в пирсинге?

— Вах, огонь мужчинка! — ни капли не обидевшись, почти натурально вздрогнув плечами, восхищенно мурлыкнула девушка. — Не будь верна я питекантропу, да я б… Да с радостью!

И, не сдержавшись, от всей души, абсолютно бесцеремонно хлопнула миллиардера по заднице!

Максим Леонидович замер, будто заледенел за какую-то секунду. Перевел взгляд на Стасика, активно закрывающего рот ладошками, на довольно улыбающуюся Неаполь, явно не испытывающую ни малейших угрызений совести. Затем медленно, очень медленно перевел взгляд на меня…

— Еще коньяка? — не зная, что еще сказать, робко предложила я.

Слава богу, за происшествие, меня не четвертовали, не придушили, и даже не уволили. Как оказалось, подобный стиль общения непривычным являлся только для меня одной, остальные же к выходкам Неаполь давным-давно привыкли. Но я-то и понятия не имела о том, что это за фрукт, а главное, с чем его едят!

Правда, как показала практика, не едят, а запивают — вторая доза коньяка миллиардеру все-таки понадобилась. И после нее, а так же прощания со стилистом, и вкусного, сытного ужина, мой наниматель окончательно раздобрел, и с видимым удовольствием, а так же некоторым удивлением слушал, как Стасик бодро отчитывается ему о хорошо проведенном времени.

Наверное, мужчине было непривычно, что ребенок вообще с ним заговорил: насколько я успела понять, они не слишком-то близко общались и не слишком ладили. Но Стасёнка буквально распирало желание поделиться новыми впечатлениями и эмоциями, а Полонский, к моему огромному облегчению, не стал его перебивать или останавливать. Он проявил интерес к его жизни, а это уже немало!

Мальчишка попробовал было попросить еще и поиграть с ним перед сном, но на такой подвиг несколько ошарашенный просьбой мужчина явно был не готов. Но Стасик не расстроился отказом, ему и так на сегодня хватило впечатлений.

Да и не только ему, если честно. Я сама-то всё произошедшее переваривала с трудом!

После ужина Максим Леонидович ушел в свой кабинет, попросив его не беспокоить, Тимофей, уже закончивший с готовкой, тоже удалился в свой дом. Потихоньку разбредались и горничные, и огромный особняк постепенно погружался в сонную, усталую тишину.