Летняя практика - Демина Карина. Страница 104
Бабка на него руками замахала.
Девки взвыли дружным хором, заглушая бестолкового, обычаев не знающего. Ох, и пели-то они сердечно, и хоровод завели…
Закружило.
Замелькали пред глазами платки цветастые… рубахи шелковые, алые да зеленые… жарко стало, а от голосов их горестных — не девки будто, чайки над озером плачутся — заломило в висках. И тетка Алевтина, сама-то в шубе медвежьей с алым подбоем, в шапке высокой да с кадильницею, поплыла лицом. Задурманилось.
Травами пахло.
Чарами.
И сквозь туман проступило вдруг лицо мамкино.
И тятька пришел… конечно, как он мою-то свадьбу пропустит? И дед… и нечего плакать… не по сговору-то отдают, а по доброе воле… и Арей…
Коснулось что-то щеки, ласково, будто птица крылом… иль ветер теплый… иль материнина рука… и легко так стало, прямо душа полетела в пляс.
— Ох ты, матушка моя… не расчешет косы… — пели хором проводную.
А бабка с теткой Алевтиной накинули мне на голову тяжелую шаль азарского шелка.
Был и жрец.
Был и храм наш.
Зерно, что сыпали под ноги… ветви зеленые березовые, которыми след заметали, чтоб не привязались к нему взгляд дурной, зависть и беды.
И хлеб нам подносили, ломали краюху на двоих… соль пробовали… чаркой кружили… и усадили нас по обычаю на мешки, шерстью набитые, да застланные коврами азарскими. И там уж староста первым здравицу молвил…
Все было.
Почти как в сказке…
— Устала? — Арей сам снял венец золотой — царский подарок, награда за службу — с головы моей. А венец-то тяжел, из цветов золотых, да в каждом камень горит алый. И отказаться бы от красоты этакой, да донесут.
— Устала. — Я прислонилась к его плечу.
— Ничего… потерпи… все уже закончилось.
Он расплетал косы, выбирая и ленты, и нити жемчужные… снял серьги, ожерелья…
— Вернемся в Акадэмию, если хочешь.
В сарае, где нам постлали постелю, пахло хорошо. Сеном свежим. Даром что Арей сам косил траву, да сушили мы, да сгребали копну. От тепериче на копне этой я и лежала. Ну как оно… сено-то застлали одеялом медвежьим. После-то простыню белотканую накинули… и еще одно одеяло, из лисьих драгоценных шкурок.
— Хочу. — Я легла.
Еще не ночь, но уже скоро… вона, небо в прорехах крыши посерело, знать, покатится солнце к краю.
— Целительницей буду. — Я вдохнула запах сена… а вона и венки, из хмеля плетенные, которые девки под крышей повесили. И метелки белокопытника, который крепость телесную дарует. — Меня Люциана Береславовна сразу на третий курс взять готовая… не вышло из меня воителки.
— И хорошо.
Арей растянулся рядом, руки за голову закинул.
Вдохнул.
— Хорошо.
И вправду было хорошо, а после еще лучше стало…