Семь кругов яда (СИ) - Юраш Кристина. Страница 24

- Одного пола я-я-ягодицы. Не слу-у-ушаешь ты меня-я-я! Все с тобой поня-я-ятно! - зевнул принц гадский. - Я зря-я-я теряю вре-е-емя! 

Я немного слукавила, когда уверяла всех, что мне запретили вести вэбинары. Да, мне действительно запретили их вести, но не руководство, а  стыд и совесть. Столько раз пыталась  записать видео, но у меня ничего не получалось. При виде камеры, микрофона и шкалы записи, у меня тут же пересыхало в горле, и я не могла выдавить из себя ни звука. Заработки упали, на жизнь стало едва хватать. Я зарылась лицом поглубже в подушку.

- И что-о-о? Тебе нужно, чтобы тебя пожа-а-алели? Погла-а-адили де-е-етку? Сказа-а-али, что она – молоде-е-ец? Уте-е-ерли сле-е-езки? – насмешливо протянул знакомый голос. – А смы-ы-ысл?

Я рассерженно засопела, понимая, что надо мной просто издеваются. 

- Те-е-ебя надо утешать потому, что тебя посчитали привлекательной же-е-енщиной? Ты но-о-оешь поэ-э-этому? Да друга-а-ая бы уже цвела бы, пользуясь своей вла-а-астью, а тут целое озеро сопле-е-ей! – усмехнулся Эврард. – Ду-у-ура… 

Я оторвала голову от подушки, едва различая в полумраке силуэт. Ага! Хотела, чтобы меня укрыли одеялом, а вместо этого укрыли матом! 

- Ты хочешь сказать, что … - подозрительно спросила я, но вместо ответа на мою щеку легли холодные пальцы, вызывая нервный  и сладкий озноб неожиданно нежного прикосновения и достаточно умелой ласки. 

- Я? Я ничего не хочу-у-у сказать, потому что ты меня не слы-ы-ышишь, - пальцы гладили мою щеку, вызывая у меня чувство настороженности от такой внезапной теплоты, заботы и нежности.  В какой-то момент я почувствовала, что едва заметно покачиваюсь навстречу, глядя на сумрачный силуэт, словно опьяненная. – Мы-ы-ы заключили догово-о-ор… И по догово-о-ору, я настоя-я-ятельно рекомендую не привя-я-язываться ко мне… Про-о-очие прия-я-ятности могут быть, но привя-я-язанность я не потерплю… Ни лю-ю-юбви, ни привя-я-язанности, ни со-о-оплей…  Учти-и-и... У нас контракт на три-и-и месяца. И после этого мы расста-а-анемся навсегда-а-а. 

Пальцы ласкали мою щеку, большой палец нежно поглаживал мою шею, вызывая тот самый пьянящий озноб, пробегающий горячей волной по всему телу. Хотелось отпрянуть, оттолкнуть, но... Меня так давно никто не гладил... Так гладят желанных женщин, любимых и дорогих... А я уже давно нежеланная, нелюбимая, забывшая себе цену, ломовая лошадь. Та самая лошадь, на которой выезжает один ленивый принц, перебирающий харчами и работами.  Но я еще помню это чувство, когда к тебе прикасаются, как к чему-то бесценному, я еще помню взгляд, который ласкает тебя, оборачивая в покрывало нежности и  неги. Я  даже  помню послевкусие первых сладких поцелуев... Рука скользнула, словно невзначай задев мою вздрогнувшую от волнения грудь, чтобы лечь мне на талию. Пальцы собирали платье складками, притягивая меня к себе мягко, но настойчиво. Я сглотнула, чувствуя чужое дыхание близко-близко. В этой трепетной тишине, нарушаемой нервным биением моего сердца и нервным вздохом, которое вырывался из еще разгоряченных рыданием губ, я чего-то ждала и боялась. Я не знаю… Не знаю… Я не… Как поступить? Я бы не стала рисковать… Это неправильно... 

В растревоженной моими мыслями тишине, раздался негромкий и сладкий голос. Таким голосом восхваляют красоту, клянуться в вечной любви и обожании. 

 - Между про-о-очим, я на тебя оби-и-ижен… И сейчас буду руга-а-аться… 

- За что? –  оторопела я, слегка отодвигаясь. Чем дальше я была от него, тем мне было спокойней.  

- За то, что назвала-а-а меня «дерьмом» при все-е-ех, -  обиженно мурлыкнул чеширский кот, которого хотелось почесать чем-нибудь тяжелым. 

- Когда??? – мои глаза округлились, а я корила себя за то, что мало того, что забыла этот незабываемый момент, но еще и не насладилась им как следует! 

- Когда уходи-и-ила из комнаты, - вздохнул Эврард. Странно, но в голосе я – эксперт по мужским обидкам, не чувствовала обиды. – Как ты там сказа-а-ала? Дерьмоньтин? 

 Непроизвольный смешок вырвался у меня из груди. «Дерьмоньтин»! Это надо ж было! Слезы просыхали, уступая место тихому хихиканью. Это ж надо было! Перед глазами появилась жирная морская корова – ламантин, подняла глаза на меня и заявила: «Я ли – не я ли? Дерьмо в одеяле!», а потом поползла в сторону одеяла, пытаясь в него обиженно завернуться. 

 - Вообще-то дерматин – это дешевый заменитель кожи! – давилась смехом я, чувствуя, что не скоро забуду эту шутку. 

 - По-о-оздно, - раздался коварный голос, отпуская меня. – Я все равно оби-и-иделся…

Я моргнула и тут же странная темнота развеялась. В комнате никого не было.

Это была иллюзия! Немного полежав, набравшись мужества и гнева, я сползла с кровати, швырнула подушку в стену, подошла к зеркалу, сжала кулаки и тут же гневно сопя вернулась обратно в класс.

Если школьники обычно радовались перемене, то в этом случае перемене моего настроения не обрадовался никто. Судя по глазам тревожный звоночек уже прозвенел, как бы намекая, что перемена была явно для учителя!

- Слушать меня внимательно! – голосом главнокомандующего рыкнула я, глядя на притихшую банду. – Сейчас будем учиться бороться с возражениями! Человек не всегда готов купить у вас то, что вы предлагаете, иногда ему нужно подумать. Зачастую он уже наслушался о компании очень нелестных отзывов, поэтому будет вам возражать! Будьте готовы к тому, что   с вами  будут спорить и доказывать, что вы выбрали неправильный жизненный путь и ремесло… Даже родственники иногда против того, чем вы занимаетесь… Вот кем вы были раньше?

- Убийцей! Наемником! Банду возглавлял! Выбивал долги из должников! Грабил в подворотнях! Палачом! Тюремщиком! Похищал людей и требовал выкуп! -  раздалось со всех сторон, намекая на то, что их родственники точно не будут против сетевого. Это будут первые родственники, которые всеми руками окажутся «за», даже не зная, что такое «сетевой». В моей жизни доходило до абсурда.  «Проститутка? – переспрашивает престарелая тетка. – Фух, а я боялась, что в сетевой тебя занесло! Не пугай так!»

- Вопрос  осуждения снимается с повестки!–  радостно выдохнула я, но где-то в глубине души все равно оставалось сомнение, что очень скоро проще будет взять на себя пару трупов, чем признаться в том, на каком проценте сидишь.  - Итак, ситуация: вы предложили, а человек отказался!

- Не будет брать – открутим глаз! – рявкнул боевым голосом одноглазый, Повязка на глазу намекало, что он уже имел дело с местным сетевым, и о методах слегка наслышан.

- Привяжем! А потом… - потер ручища бородатый мордоворот, зловеще улыбаясь щербатым ртом.  – Нет, а что не так-то?

Два часа я объясняла принципы вежливого общения с клиентами, а потом не выдержала и  схватила со столика канделябр, и вооружившись им на манер дубинки. Передо мной стояло два бугая, один из которых изображал упрямого клиента, а второй – вежливого продавца.

- Здрасьте! Меня зовут Мясник! Не соизволите ли вы, уважаемый Трупоед, - мялся вежливый продавец, перетянутый черными ремнями, искоса поглядывая в сторону приоткрытой двери. – Посмотреть наши продукты… Уж больно они хороши!

Я утвердительно кивала в такт словам, пристально глядя на парочку, которым если и хотелось в институт благородных девиц, то исключительно с целью сделать девиц неблагородными.  Если я – Повторение – мать учения, то где-то в соседней комнате слышался вкрадчивое и тихое мурлыканье Звиздюля – Отца любой науки. Нет, ну хоть  - не мать одиночка. И то хорошо.

- У нас есть… - мялся продавец, снова бросая взгляд на меня, а потом в шпаргалку. – Ентот… Как его… Бользам для морды…

- Катись ты со своим «бользамом!», - рыкнул «покупатель», потирая щетинистый подборок.  – Я пошел! Мне некогда! С дороги! У меня уже все есть! Засунь себе в задницу свой «бользам»!

- Сейчас я тебе покажу! – зловеще ответил Мясник, злобно прищуриваясь.

- Полегче! – предупредила я, потрясая уже погнутым канделябром в уставшей руке.

- Да я показать ему хотел! Мыло для задницы! – огрызнулся Мясник, свирепо сопя, а потом снова глядя в шпаргалку. – Простите, не буду задерживать! Всего хорошего! Шоп ты сдох, как собака на дороге!