Детство человечества - Никольский В. К.. Страница 2

«Там (то есть в Индии) в горах живут люди с собачьими головами, одевающиеся в шкуры и не имеющие дара речи. Они только лают, как собаки, и таким путем общаются между собой. Зубы их длиннее собачьих, а когти их такие же, как у собак, только крупнее и тупее. Они населяют горные склоны вплоть до самого Инда. Черные по цвету кожи, они вовсе не злы.

Пища их состоит из сырого мяса. Языки других индийцев они понимают отлично, но сами они отвечать не в состоянии, изъясняясь лаем, жестикуляцией и ручными знаками, подобно глухонемым».

Средневековые географы упорно повторяли эту басню о киноцефалах, ссылаясь на разные свидетельства купцов, миссионеров и путешественников, вплоть до знаменитого Марко Поло, венецианца, проникшего в конце XIII века в Индию и Китай.

Насколько живучи и распространены были эти средневековые представления о «дивьих людях», показывает хотя бы такой пример. Не так давно в одном из старинных архивов было обнаружено донесение от 1685 года сибирского воеводы К. О. Щербатова московскому царю. В этом донесении воевода самым серьезным образом сообщает о расследовании, которое он произвел по поводу существования на реке Тунгуске «диких людей чюлюгдеев». На основании опроса местного населения воевода докладывает царю, что в лесной чаще в круглых ямах живут чюлюгдеи: «Роста эти люди среднему человеку по грудь, у них один глаз, одна рука, одна нога, причем глаз и рука на левой стороне, а нога справа». Ныне исследованием установлено, что в основе этого слуха о каких-то чюлюгдеях лежит миф эвенков (тунгусов) о злом духе Чюлюгды, одноглазом людоеде.

Средневековые ученые не сомневались в достоверности этих рассказов о «дивьих людях». Расхождения у них возникали лишь по вопросу о том, от кого и когда, в силу какого «божьего наказания», за какие грехи человеческие могли родиться такие киноцефалы или ацефалы, все эти странные и страшные люди.

Вершиной античного свободомыслия и материализма является гениальная поэма Лукреция «О природе вещей». Римский поэт-философ беспощадно сокрушает мифы и сказки и ставит в начале развития общества не золотой век, а каменный — по материалу выделываемых орудий. Несмотря на ловкость и силу, первобытные люди, по Лукрецию, были жалкими рабами природы. Подобно Демокриту, Лукреций считал, что люди делали важнейшие изобретения, подгоняемые нуждой. Картина, нарисованная Лукрецием, полна гениальных догадок.

Так на место древнейших мифов античная древность выдвинула философию. Передовые взгляды рождались в борьбе народа с аристократией. Но античное общество было обществом эксплуататорским, рабовладельческим. Этим объясняется ограниченность мировоззрения даже прогрессивных мыслителей древности.

В средние века наука и философия являлись слугами религии. Сведения о варварских племенах, появившихся после крушения античного мира, не повлияли на развитие правильных представлений о первобытности. Гениальные догадки Демокрита и Лукреция были забыты. Ученые монахи средневековой христианской Европы объединили реакционную часть идей Аристотеля о древнейшей форме человеческого общества с библейским мифом о райском состоянии первой человеческой пары. Ярче всего эти взгляды нашли выражение в богословском трактате мракобеса XIII века Фомы Аквинского. По отношению к чужеземным народам господствовал богословский взгляд, что все они, будучи «язычниками» (не христианами), тем самым являются «детьми дьявола».

На этом фоне выгодно выделяется древнерусская «Повесть временных лет» (начало XII века). Вместо фантазий о разных «дивьих людях», псоглавых и одноногих, она дает довольно полный перечень и трезвое описание народов, обитавших в то время на всем пространстве Восточно-Европейской долины и относившихся главным образом к славянским, литовским, финским племенам, в то же время указывая их место обитания.

Настоящий переворот в этнографических сведениях, большое накопление научных материалов начинается в конце XV века, со времени великих путешествий и открытий, когда отдельные путешественники дали ряд описаний быта и нравов открытых ими отсталых народностей мира, в том числе стоящих на стадии дикости.

Немалый вклад в накопление этнографических сведений о первобытных народах Азии сделан русскими путешественниками. Анонимный «новгородский писатель-торговец» в своем сказании «О человецех незнаемых в восточной стране» (XV в.) дает первые сведения о народах северо-западной Сибири. У него очень много фантастики (люди, ходящие под землей, имеющие рты между плечами или на темени и т. п.), но в его небольшом произведении имеются и вполне реальные, а потому ценные сведения об этих людях: о наличии у них обмена, железных орудий, о езде на собаках и оленях и т. д.

Особую ценность представляет знаменитое «Хождение за три моря» тверского купца Афанасия Никитина. Он совершил продолжительное путешествие (1466–1472 гг.) по странам Востока, проведя три года в Индии. Правда, доверяясь рассказам индийцев, Афанасий Никитин упоминает небылицы вроде «обезьянского князя» и его царства, но в целом быт населения Индии описан им поразительно точно. В частности он очень ярко описывает кастовый строй Индии, называя касты «верами»: «а вер в Индии всех 80 и 4 веры», — говорит он и подчеркивает взаимную разобщенность каст: «а вера с верою не пьет, не ест, не женится».

Никитин собрал свой ценный материал, проникнув в Индию через Персию за 30 лет до того, как Васко-да-Гама открыл (в 1498 году) морской путь в Индию вокруг Африки.

В наших архивах, в частности в архиве Академии наук СССР, хранятся ценнейшие материалы многочисленных этнографических экспедиций XVIII в., которые представляют исключительный интерес для этнографии народов нашей великой Родины. До сих пор еще не опубликованы многие работы участников Великой Северной экспедиции 1733–1743 гг., в том числе многие работы Степана Петровича Крашенинникова (1713–1755 гг.). Правда, его классический труд «Описание земли Камчатки» был напечатан (первое издание в 1755 г.) и даже после его смерти переиздан. Это наиболее замечательное произведение не только русской, но и мировой этнографической науки уже в ближайшие годы после выхода в свет переводилось (хотя неполно и плохо) на английский, немецкий, французский и голландский языки. Труд Крашенинникова привлек внимание А. С. Пушкина, который за несколько дней до смерти составил подробный его конспект и успел сделать набросок статьи о Камчатке.

Михаил Васильевич Ломоносов нашел в работе Крашенинникова лишь «невеликие и немногие неисправности в штиле» и высказался за скорейшее напечатание ее издательством Академии наук.

М. В. Ломоносов и сам оставил глубокий след в области изучения первобытности. Нам известно его этнографическое сочинение о самоедах — ненцах. Большую ценность для этнографии представляет первый том его «Древней Российской истории от начала российского народа до кончины великого князя Ярослава I или до 1054 года».

Чрезвычайно важно, что гениальный ученый начал русскую историю не с государей династии Рюриковичей, а с происхождения русского народа. Ломоносов беспощадно боролся с академиками-немцами Байером и Миллером, пропагандировавшими антинаучную теорию норманского происхождения русского государства.

Великий русский ученый-патриот в этом же своем труде выступил против признания неполноценности других народов («языков»): «ибо не о едином языке утвердить невозможно, чтобы он сначала стоял сам собой, без всякого применения. Большую часть оных видим военными неспокойствами, переселениями и странствованиями в таком между собою сплетении, что рассмотреть почти невозможно, коему народу дать вящшее преимущество».

Ломоносов был также инициатором географического обследования России. Академия наук в 60-х и 70-х годах XVIII в. организовала целый ряд географо-этнографических экспедиций, из которых особенно замечательны были экспедиции академика Петра Палласа (1768–1774 годы), Лепехина (1768–1772 годы) и Самуила Гмелина (1768–1769 годы).

Большой материал как по этнографии нашей родины, так и по этнографии зарубежных стран был собран участниками русских кругосветных плаваний.