Стрелы сквозь Арчера (ЛП) - Саммерс Нэш. Страница 36

— Я не уверен, что мне следовало приезжать.

— Хочешь выпить?

Он на минуту сделал паузу, чтобы подумать, а затем сказал:

— Ладно.

Я прошёл на кухню и открыл шкафчик, где держал весь алкоголь.

— Что ты будешь?

Из гостиной Арчер ответил:

— То же, что и ты.

— Ты знаешь, что я буду.

— Значит, виски, — он говорил покорно и практически грустно.

Я достал с полки бутылку виски и налил нам в два стакана. Когда я протянул один Арчеру, он взял его нерешительно. Мы оба молча подняли стаканы в тосте и сделали глоток.

Краем глаза я наблюдал за игрой света на его бледных волосах и за отражением огня, мерцающим в его глазах.

— Знаешь, я хочу у тебя кое-что спросить, — сказал я ему.

— Что спросить? — ответил он, делая вид, будто не понимает.

— Куда завели тебя годы.

После краткой паузы он сказал:

— Кажется, они привели меня обратно сюда, Мэллори.

— А между этим?

— Размытое пятно.

Он сделал шаг вперёд, дальше от меня, ближе к огню, с виски в руках.

Я смотрел ему в спину, желая от него миллион вещей и не в силах — и не заслуживая — просить у него хотя бы об одной.

— Ты кажешься грустным, — сказал я, потому что это было так.

— Так и есть.

Честность этого ответа могла быть моим концом. Это было так просто, так ободряюще, говорило само за себя. Маленькое слово, которое могло означать целую галактику боли.

— Мне бы хотелось, чтобы ты не грустил, — тихо признался я, делая очередной глоток виски.

Тишина между нами будто растягивалась и растягивалась, пока не стала напряжённой, как тетива лука, готового к выстрелу.

— Тебе грустно? — спросил он у меня.

Я вздохнул.

— Обычно да.

— А прямо сейчас?

— Я не думаю, что «грустно» подходящее слово для того, что я чувствую прямо сейчас.

— Ты жалеешь, что пригласил меня?

— Конечно нет. Ты жалеешь, что приехал сюда?

— Да.

— Я не монстр, Арчер.

— Я не боюсь монстров, Мэллори.

Я поставил пустой стакан на край стола и подошёл к нему сзади. Оставляя между нами меньше дюйма, я стоял за его спиной и смотрел через его плечо на пепел внизу камина.

— Ты боишься меня? — тихо спросил я, наклоняясь к нему, зная и не заботясь о том, что уже пересёк невидимую грань между нами. — Я никогда не хотел сделать тебе больно.

— Но сделал.

— И себе тоже.

Он отошёл от меня с практически полным стаканом виски в руке и подошёл к столу у камина. Протянув руку, чтобы поставить стакан, он замер.

Эта пауза не должна была застать меня врасплох, но застала. Это было так в его стиле — в стиле Арчера. Я знал эту паузу, потому что видел именно такое его движение сотню раз до этого. Я наблюдал, как его голова слегка повернулась, пока он искал подставку, прямо как и сейчас.

А затем, не найдя её, он поставил стакан на пол.

Именно это нажало на курок.

Дело было не в том, как он выглядел, снова стоя здесь. И дело было не в безнадёжности в его глазах. Дело было в том, с каким уважением и заботой он относился к чему-то, что я создал собственными руками, а это был просто чёртов стол.

И всё же, сейчас, после того как всё изменилось, он с таким почитанием относился к этому столу, даже когда я не был так осторожен с его сердцем.

Я подошёл к нему, обвивая одной рукой его талию, а другой проводя по его шее сзади. Он застыл в моих руках, но я едва заметил. Только в тот момент, как поцеловал его, я понял, как отчаянно в нём нуждался. Может, не только сейчас. Может, с самого начала.

Потребовалась всего секунда, чтобы его руки поднялись к моему лицу, и он начал целовать меня в ответ. Я выдохнул ему в губы, притягивая его ближе, чтобы его прикосновения прогнали последние три года моего мира без него.

Он произнёс моё имя один раз — тихо — так что я толкнул его спиной к дивану, пока его лодыжки не коснулись края. Мы на мгновение разделились, чтобы я мог стянуть его футболку через голову и бросить её на пол за собой.

Я отстранился, чтобы посмотреть на него, его тело казалось одновременно чужим, но знакомым. Теперь он был крупнее, его мышцы были больше, чем раньше. Я прижался ближе к нему, его бедро расположилось между моих ног. Я начал покрывать поцелуями его шею, ёрзая, зная, что он чувствует твёрдость моего стояка через наши джинсы.

Он простонал, а затем потянулся к пуговицам на моей рубашке. Ему удалось расстегнуть только верхнюю одну или две, прежде чем я услышал звук разрывающейся ткани.

Потянувшись вверх, он скинул ткань порванной рубашки с моих плеч. Я опустил руки, чтобы он смог спустить её по моим руками и позволить ей упасть на пол.

Я снова начал его целовать. Это был голодный и отчаянный поцелуй, с клацаньем зубов и спешными выдохами между прикосновениями. Когда он проник языком мне в рот, я подумал, что взорвусь.

Мои руки опустились к пуговицам на его ширинке. Я расстегнул их по одной, затем положил руки ему на бёдра и опустил ниже. Они остановились на его ягодицах, так что я развернул его лицом к дивану. Обвив его одной рукой и крепко держа, второй рукой я спускался по его телу. Я провёл раскрытой ладонью по его груди, его соскам и вниз по подтянутым мышцам его живота, прокладывая дорожку из поцелуев вниз по его спине. Когда я добрался до резинки его трусов, я спустил их вниз до его джинсов, обнажая впечатляющий изгиб его задницы. Я крепко сжал его бедро, затем наклонился и прикусил гладкую кожу его ягодицы. В этот же момент он вздрогнул и простонал, и этот звук свёл меня с ума.

Я толкнул его на диван, срывая с него джинсы, трусы и носки, как только его ноги поднялись с пола. Он смотрел на меня через плечо, пока я расстёгивал пуговицу на своих джинсах и молнию, и затем скинул их.

Его вид был ошеломляющим, а я думал, что больше никогда его не увижу. Но глядя на жар цветов огня на его коже, на впечатляющие склоны и холмы его тела, я понял, что сделаю что угодно, чтобы видеть это снова, снова и снова.

Я забрался на диван и устроился позади него. Когда я положил ладонь на его гладкую спину, он судорожно выдохнул. Не в силах придумать, что ещё сделать, я расположился на нём сверху, прижимаясь передом к его голой спине. Я целовал его шею, потянувшись под него и обвив пальцами его горло спереди.

— Я так сильно тебя хочу, — пылко произнёс я ему на ухо. Я едва узнавал собственный голос. Голос будто принадлежал незнакомцу, который знал о страсти и похоти намного больше, чем я узнал за долгое-долгое время.

— Боже, да, — ответил он.

— Ты мне нужен, Арчер. Разреши мне взять тебя, — я с силой прижался кончиками пальцев к коже на его горле.

«Да» было его единственным ответом. Он тяжело дышал. Я чувствовал, как его тело вибрировало подо мной.

Я опустил руку вниз, дальше от его горла. Проведя кончиками пальцев по его соску, я опустился по его телу ниже, между его ног. Его стояк был горячим и твёрдым. Когда я обхватил его ладонью, голова Арчера тут же низко опустилась, и он издал звук, ради которого я отказался бы от всего, лишь бы услышать его ещё один раз.

Я прижался лбом к месту между его лопатками, двигая рукой вверх и вниз по его члену, медленно дроча ему. Звуки в глубине его горла заставили меня двинуть бёдрами достаточно, чтобы потереться своим болезненно твёрдым членом о его зад.

— Мэллори, — произнёс он срывающимся голосом. — Больше.

Я тут же сел.

Да. Больше.

Я убрал руки, положив их ему на бёдра. Тогда я понял.

— Чёрт, — выдохнул я. И снова наклонился и прижался поцелуем к его спине. — Арчер, у меня нет презервативов.

Он быстро кивнул в сторону кучи одежды на полу.

— В заднем кармане моих джинсов. Мой бумажник. И смазка тоже там.

Не думая, я подхватил джинсы с пола и вытащил из заднего кармана бумажник. Когда я открыл его, как он и сказал, внутри блестело два упакованных презерватива. Я взял их, прежде чем бросить бумажник обратно в кучу. Как раз когда я открыл один из них, до меня дошло, и я вспомнил, что сказал тот парень.