Корса. Дорогой вора - Гросс Сергей. Страница 17

Первая перспектива, которая вырисовывалась, это получить перо под рёбра в ближайшей подворотне. Так что в бедные кварталы лучше не соваться, да и не особо шляться в принципе по улицам после наступления темноты. Район портов тоже по идее должен быть более опасен, чем центральные. Короче до наступления ночи нужно будет найти какой-то угол, в который можно будет забиться и спокойно переночевать.

Так же, в полный рост вставала проблема денег. Как я уже успел убедиться, они тут есть. Местное общество насколько можно судить уже давно миновало эпоху первобытного коммунизма, и главным инструментом товарно-денежных отношений являлись деньги. Свой провиант, две запеченные тыквы и небольшой запас уже приготовленных улиток, я смогу растянуть не более чем на два, максимум три дня. Нужно найти работу. Вспоминая про методы казни в средние века, пробовать себя в качестве карманника совершенно не хотелось. Да и сложно лазать в карманы людям, когда ты настолько выделяешься в толпе. Но как искать работу в средневековом городе неизвестной планеты, не то что не понимая жизни местного общества, но даже не зная языка, хотя бы на базовом уровне, представления не было совершенно.

Побродив по городу и так и не попав в центральные богатые кварталы, в которые меня не пустила стража, в довольно невежливой форме отправив назад при попытке пройти очередные ворота, я к полудню вышел на рынок.

Похоже, все рынки, во всех мирах были одинаковыми. Вокруг царил шум толпы. Сновали люди, постоянно что-то покупая и продавая. Продавцы надрывали глотки пытаясь привлечь внимание к своим товарам. Идя между рядами, я разглядывал ассортимент, обливаясь слюной. Нормальной еды мой желудок не видел уже давно.

Большинство торговцев меня игнорировали, да и не мудрено, на платежеспособного клиента я был совершенно не похож, особенно в одежде, которая мне была явно тесновата и кое-как заштопана во множестве мест. Довершало картину исхудавшее, небритое лицо, несущее на себе следы измождения. Проходящий мимо лоточник, на лотке которого была какая-то выпечка, громко крича, привлекал внимание к своему товару. Мимолетно весело улыбнувшись, подумал, что с моими познаниями местного языка, он с таким же успехом мог бы обкладывать всех матом, отличия я бы вряд ли заметил.

– Хая! Сарка рой! – отвлекшись на свои размышления, я даже не заметил, как сбил с ног девушку, несущую в руках корзину с покупками, которые теперь валялись на брусчатке рядом с упавшей шатенкой.

– Извини… ммм, - еле успев скорректировать слова извинения, что вырвались на автомате, в мычание, дабы не выбиваться из выбранного образа блаженного, наклоняясь к девушке, чтобы помочь ей подняться.

Довольно высокая, по местным меркам, шатенка со слегка вьющимися волосами, заплетенными в объемную косу, большими зелёными глазами и красивым лицом, подняла на меня взгляд. Сначала в нём промелькнуло удивление, потом появился лёгкий испуг. Улыбнувшись, чтобы успокоить её, помог шатенке подняться, после чего быстро подобрав корзину начал собирать разбросанное по брусчатке содержимое.

Удивление красотки быстро прошло, как в общем и испуг и она, отряхнув своё коричневое платье выгодно подчеркивающее привлекательную фигуру, присоединилась ко мне в сборе разбросанных покупок, что-то затараторив на местном языке. Судя по интонациям, сначала шли обвинительные речи, а потом вопросительные. Я же в ответ просто улыбался и разводил руками. Мычать в ответ симпатичной девушке не хотелось совершенно, но и на кофе пригласить я её не мог. Как минимум по трем причинам: незнание языка, отсутствия в карманах денег, и в принципе понимания есть ли тут кофе и кофейни.

– Мараграс! Сафо сарка миен!? – Нарушила нашу неловкую пародию на интимную беседу женщина лет сорока, несущая с собой большую корзину набитую продуктами, опасливо посматривая на мою небритую, отощавшую физиономию.

Девушка обернулась и начала что-то горячо отвечать. Женщина же, похоже взявшая на себя роль наседки, отвечала ей, недвусмысленно показывая на меня пальцем. С сожалением признав, что на этом празднике жизни я совершенно лишний и привлечение внимания к моей и так выделяющейся персоне на пользу не пойдет, подобрав последние четыре яблока и подойдя к девушке, стоящей рядом со своей надзирательницей, кинул их ей в корзину, но через секунду, хитро подмигнув зеленоглазой, выхватил одно из яблок и отсалютовав двумя пальцами от виска, развернулся к ним спиной и бодрым шагом двинулся вдоль рядов, на ходу вгрызаясь в сочный плод. Из-за спины раздался возмущенный крик наседки и смех зеленоглазой. Я лишь помахал в ответ, не оборачиваясь, надкушенным яблоком и усмехнувшись, прибавил шаг.

Эта встреча меня развеселила и отогнала прочь, впервые за последнее время, все размышления о своём будущем в этом мире, о родном мире и о перспективах возвращения домой. Всё-таки здесь есть красивые девушки, а значит этот мир уже не так уж и плох.

Сделав небольшой круг по рынку, находясь до сих пор в приподнятом настроении, я вернулся к началу и прислонившись к столбу у коновязи, где прибывшие на четвероногих средствах передвижения покупатели могли их оставить, перед тем как пойти по торговым рядам, стал следить за происходящим, пытаясь установить соотношение цен местных денег и товаров, стараясь хоть в чём-то, наконец, разобраться. Простояв так почти два часа и почувствовав разыгравшийся голод от витающих вокруг запахов еды, я двинулся прочь. От яблока, которое я подрезал у зеленоглазой, в желудке не осталось и следа, а здесь мне не светит ни найти работы, ни купить что-то поесть, за неимением местной валюты.

Немного прогулявшись, я зашёл в небольшой парк и сев на первую попавшуюся лавочку, развязал мешок и достав кусок тыквы впился в него зубами. Проходивший мимо мужик, увидев эту картинку, что-то презрительно сказал глумливо улыбаясь.

– Укуси меня, – произнеся ему вслед своё пожелание, я с жадностью откусил ещё один кусок тыквы.

Эти беспричинные презрение и злоба, смешанная с удивлением начинали бесить. Особенно при учёте того, что на других нищих такой реакции не было. Больше всего злило то, что причин я не видел. Весь день ходил и как идиот всем улыбался, а в ответ всегда две реакции: либо презрение, либо смешанная со страхом злоба. Чёрт, это жутко бесило. Реакция не новая, в своём мире с ней тоже приходилось сталкиваться. Обычно я относился к этому с иронией. По большому счёту мне всегда было плевать на мнение малознакомых мне людей и объяснять им те или иные свои действия, нужным не считал, но всегда понимал причину реакции. Сейчас же, она меня ставила в тупик и злили не эмоции, вызванные моей персоной, а непонимание причин. «Ладно, – я проводил взглядом очередного прохожего, – за неимением лучшего объяснения будем считать, что у них тут у всех поголовно „комплекс Наполеона“ распространён». Доев кусок тыквы, кое-как приглушив голод, пошёл в направлении портовых кварталов. Там я ещё не был.

Порт встретил меня суетой. Вокруг сновали люди, разгружая и загружая корабли. Пришвартовывали свои небольшие лодки рыбаки, которые рано утром, ещё до рассвета выходили на рыбалку, а сейчас возвращавшиеся с уловом. Ходили несколько нарядов стражи, выделяясь синими пятнами из общей серой массы. Недалеко от пирсов стояли и сидели мужчины, одетые в какое-то тряпьё. Изредка к ним подходили люди, после чего несколько голодранцев уходило с ними к ближайшему кораблю или лодке, и занимались разгрузкой или погрузкой.

Ещё раз осмотревшись вокруг, я двинулся к подёнщикам и присел немного в отдалении от рабочих на пустую грубо плетеную корзину, в которой зияли несколько дыр, перевернув её вверх дном. Люди бросали на меня неприветливые взгляды. Кто-то даже что-то крикнул, но не увидев никакой реакции с моей стороны, быстро потеряли интерес. Я же, увидев, как с корабля, стоящего недалеко, спускаются две высокие фигуры, замер с открытым ртом. Чувство реальности опять начало ускользать, и картина мира, в которую я с трудом впихнул местные лица рогатой национальности, вновь начала трещать по швам.