Охотник (ЛП) - Дрейк Блэр. Страница 47

Досадно, что этого было недостаточно.

Выключив воду и выбросив из головы эту чертову калифорнийскую задницу, я вытерся жестким грубым полотенцем. Господи. Это место — помойка. Я протер им голову, а потом обернул вокруг талии и закрепил.

Когда я вышел, Адриана сидела на кровати, глядя в окно. Она не повернулась ко мне, но я заметил смертельную хватку на телефоне. Костяшки пальцев сильно побелели, а подбородок подрагивал.

Я пересек комнату, достал из сумки чистые боксеры и посмотрел на нее. Ее челюсть не только дрожала, зубы были сжаты, а глаза увлажнились.

— Эдди? — мягко спросил ее, когда она не обратила на меня внимание. Я натянул чистые джинсы и застегнул их. — Эй, что стряслось?

Ее горло дрогнуло, когда она сглотнула, и в глубине груди у меня зародилось болезненное чувство. Я уже видел ее плачущую прежде, но сейчас она выглядела так, словно изо всех сил старалась сдержаться, какую бы боль не чувствовала.

— Почему ты солгал мне? — прошептала она после минутного молчания, поднимая взгляд. Прежде чем я ответил, она встала и подошла ко мне. — Почему. Ты. Мне. Солгал?

Боль нарастала так стремительно, что практически превратилась в физическую.

— Для начала тебе придется объяснить мне, Эдди.

— Меня зовут Адриана! — ее голос надломился посреди фразы, и она толкнула меня в грудь. Слезы, сверкавшие в ее глазах, теперь потекли по щекам. Она яростно вытерла их. — Дариен! Почему ты солгал мне, Карло? Он не выжил! Он мертв!

Хотелось бы мне иметь готовый ответ.

— А? Думал, сможешь это скрыть? Гайдж только что рассказал мне! — она горько рассмеялась и тщетно провела рукой под глазами. Слезы лились быстрее, чем она успевала вытирать их. — Я спросила, слышал ли он что-нибудь от Дариена, и он мне сказал. Сказал, что Дариен погиб. Один из мелких сошек Энцио убил его. И ты знал! Я уверена! Разве не так? Ответь мне, черт побери!

Медленно, глубоко вдохнул и кивнул головой в ответ.

По глазам я видел, как разбивается ее сердце.

Глава 21. Адриана

Боль, о, Господи!

Словно болезнь, она разливалась по венам, медленно отравляя своей правдой.

Угрожая парализовать своей силой, охватила меня так, что я не могла сделать вдоха. Я не знала, как переварить информацию, озвученную Гайджем.

Что он не слышал от Дариена ничего со дня накануне перестрелки. Потому что Дариен не выжил.

Его смерть даже не была быстрой.

Его раны не были смертельными. Просто никто не смог добраться до него достаточно быстро, и Гайдж думает, что Исайя, трусливый кусок дерьма, сбежал.

Трусливый.

Как Хантер.

Потому что не смог сказать мне правду.

Потому что тупо соврал.

Сердце болело, как никогда. Это была еще одна вспышка после взрыва боли, будто бы сжегшего меня заживо.

— Ответь мне! — требовала я у Хантера, глаза пекло от слез.

Он медленно кивнул.

— Да.

Он знал. И врал. Не рассказал мне.

— Адриана... — он потянулся ко мне.

Я отступила назад и вскинула руки.

— Не прикасайся ко мне. Не прикасайся, блядь, ко мне, Карло!

Его руки опустились.

— Сожалею.

— Сожалеешь? — я сдалась и попыталась вытереть слезы. — Ты сожалеешь? Сожалеешь, что лгал мне и говорил, что самый близкий для меня человек, заменивший отца, человек, спасший мою гребаную жизнь десять лет назад, жив, тогда как это было ложью? Ты вообще представляешь, что я сейчас чувствую? Представляешь? Скажи?

— Нет, — медленно ответил он. — Не представляю.

— Хочешь знать, что такое сожаление? — я сузила глаза и вложила во взгляд каждую унцию злости, накопившуюся в моем теле. Думала, что прежде у меня была необходимость ранить его. Я ошибалась. Нет. Вот она эта потребность, когда холодная ненависть замораживает сердце.

А худшим было то, что я знала — слова, которые собиралась сказать, истинная правда.

— Я сожалею, что ты вообще появился в Калифорнии. Сожалею, что не нажала на тот чертов курок. Сожалею, что вообще снова увидела твое проклятое лицо, — оттолкнула его с дороги и схватила рюкзак со своими вещами.

— Что ты делаешь? — Хантер попытался выхватить из моих рук рюкзак, но я развернулась и ударила им его в бок.

— Отвали, — огрызнулась в ответ. Слезы продолжали прожигать горячие дорожки по щекам, но я была слишком подавлена, чтобы бороться с ними. Столько всего навалилось за столь короткий промежуток времени, что больше не ощущала их неуместными.

— Ты не можешь уйти, Адриана! Господи, это небезопасно...

— Потому что кто-то может убить меня, да? Потому что мне не выжить без тебя, верно? — я развернулась на каблуках и встретила взгляд его прекрасных, наполненных страданием серебристых глаз. — Потому что вот в чем дело, Карло, у меня все было прекрасно, пока не появился ты. Я не была в опасности, никто не пытался меня убить, и я прекрасно жила. До тебя. Тебя.

Он замер после моих слов. Они повисли в воздухе, словно плотная грозовая туча, а напряженность в них была как гром и молния, готовые низвергнуться.

Карло уставился на меня так, будто это были последние слова, которые он когда-либо ожидал услышать. Я четко увидела тот момент, когда они ударили по цели, потому что его душа, темная, мрачная, извращенная, испорченная душа отразилась в глазах. И лишь на мгновение там показалось что-то еще, кроме вины и сожаления, служивших ему щитом.

Это была искра добела раскаленной боли.

Я хотела, чтобы она разгорелась.

Охватила его.

Разрушила.

В моем сознании не возникло ни единого сомнения, что его ложь разрушила меня.

Я протолкнулась мимо него к двери, но он схватил меня. Быстрее и сильнее, даже когда молотила его по груди кулаками.

Мне нужно, чтобы он был как можно дальше от меня.

Не хотела, чтобы он касался меня.

Его прикосновения обжигали кожу.

Больно.

Яростный вопль вырвался из горла, и неведомо откуда появившаяся сила позволила мне оттолкнуть его. Он отшатнулся назад на несколько шагов, и я воспользовалась шансом.

Схватила дверную ручку и потянула. Выбежала из комнаты и хлопнула дверью. Желание быть от него как можно дальше стало сильнее, чем потребность в безопасности, потому что в моем сознании он и был опасен. Благодаря ему самому.

Я была напугана. Ранена.

Нет.

Я была в ужасе. Сердце разбито.

И я не задумывалась, какая боль возникала, и какой страх опускался. И что вообще происходит. Я лишь знала, что живот сжимался в агонии. И сердце болело так сильно, что каждый его удар был мучителен.

Звук хлопнувшей двери был слышен даже на фоне моих ног, стучащих по металлическим ступеням, вдруг показавшимся слишком шаткими. Я крепко держалась за поручень, сбегая на нижний этаж, ключи надежно лежали в сумке.

Я знала, потому что видела, как он засунул их туда, когда бросал вещи.

Пошарила в переднем кармане рюкзака и достала их. Они щелкнули, когда я изо всех сил схватила брелок и нажала на кнопку, но, к счастью, у меня получилось. Фары моргнули при разблокировке, ярко освещая меня, и я побежала по стоянке к месту парковки.

Рванула дверь, сердце болезненно ударялось о ребра, и бросила сумку на пассажирское сидение. Она упала, часть вещей вывалилась на пол, но я проигнорировала это, захлопывая за собой дверь и заводя машину.

Вот что мне было необходимо.

Ехать.

Неважно куда. Неважно, сколько времени это займет. Мне нужно было лишь уехать, убраться отсюда к чертовой матери, из этого гребаного идиотского мотеля с этим тупым гребаным парнем, который только что разбил мне сердце так сильно, что я не знала, как оно когда-нибудь вновь сможет стать целым.

Слезы размывали видимость, когда я выехала с парковочного места и оглянулась, ища путь побега. Налево. Мне туда. Там выход.

Я повернула руль и поехала. Освещение было плохим, и затуманенный взгляд не помогал, когда пыталась выехать с парковки. Меня настолько переполняли эмоции, что я была более чем не в порядке — чувствовала себя практически пьяной. Адреналин, грусть и чистый шок наполняли мое тело снова и снова, пока не перестала видеть что-либо еще.