Fatal amour. Искупление и покаяние (СИ) - Леонова Юлия. Страница 61

Зверя понесли к дрожкам, что виднелись у края поля. Андрей обернулся, провожая глазами охотников. На дороге стояли всадники из выезда Калитина. Внимание Ефимовского привлекла женщина в тёмно-серой, почти чёрной амазонке, отороченной мехом лисицы. Сердце заколотилось в груди столь часто, что стало трудно вздохнуть. "Она!" — вцепился в поводья Андрей, заставив занервничать жеребца под седлом.

Генерал приветливо махнул рукой ожидающим в стороне охотникам, жестом предлагая присоединиться.

— Ну, как ваша охота сегодня? — повернулся он к Калитину.

— Двое молодых, — весело отвечал тот. — А ваш-то матёрый волчище! — с некоторой толикой зависти похвалил добычу Василий Андреевич.

— Марья, — повернулся к племяннице Калитин, — гляди, какого взяли!

Марья Филиппова верхом на небольшой каурой кобылке приблизилась к дрожкам и мельком глянула на рычащего от бессилия и злобы зверя.

— Хорош, — приблизилась она к генералу.

— Далече вы нынче забрались, — окинул пристальный взглядом Поль свою соседку.

Mademoiselle Ракитина едва заметно улыбнулась Василевскому младшему, но оглядев остальных и встретившись взглядом с Ефимовским, девушка выпрямилась в седле и поджала губы.

— Ваше сиятельство, — обратился к Андрею генерал, — дозвольте соседа моего представить. Калитин Василий Андреевич.

Калитин сдержанно кивнул в ответ на приветствие Ефимовского.

— Рад знакомству, — сухо ответил он и не смог удержаться от того, чтобы не бросить быстрый взгляд на племянницу.

— Сергей Филиппович, и вы здесь, — расплылся в довольной улыбке Василевский, завидев приближающегося Ракитина. — Господа! Прошу всех ко мне на обед! — предложил он.

Андрей заметил, что запястье Ракитина было обмотано чёрным шарфом, точно в цвет амазонки сестры. Перехватив его взгляд, Серж холодно улыбнулся:

— Ерунда, клыком зацепил, — небрежно обронил он. — В отпуск пожаловали, ваше сиятельство? — вежливо осведомился он, подъезжая ближе к Ефимовскому.

— По ранению, — глухо отозвался Андрей, стараясь не смотреть на Марью Филипповну.

— Благодарю за приглашение, — попытался вежливо отказаться Калитин, — но…

— Я отказа, Василий Андреевич, не приму, — перебил его Василевский. — Давненько не видались. Уважьте, мне приятно будет.

— Почему бы и нет, дядюшка, — повернулся к Василию Андреевичу Сергей.

— Едем! — воодушевился Павел.

Увеличившаяся на несколько всадников кавалькада повернула в сторону имения Василевских. Пристроившись рядом с соседкой, Поль завёл с ней тихий разговор, иногда перемежавшийся звуками девичьего смеха. Глядя на то, как она поворачивает голову в сторону генеральского сына, улыбается ему, как горят её щёки от лёгкого морозца, Андрей всё сильнее сжимал поводья. Радость, вызванная быстрой скачкой и возбуждением охоты, уступила место злости, что вдруг обуяла его при одном только взгляде на пару, ехавшую в нескольких саженях впереди его.

Его догнал Ракитин.

— Слышал я на Кавказе нынче неспокойно, — обратился он к Ефимовскому.

— Бывают стычки, — нехотя отозвался Андрей. — У меня большая часть отряда полегла под Новыми Закаталами.

— Вас там ранили? — продолжил расспросы Сергей.

— Да, — обронил Ефимовский, не желая продолжать разговор на болезненную для него тему. — А что в штабе слышно нового? Говорили, что Чернышёв желал реформу в войсках провести.

— Пока всё только разговоры, — вздохнул Ракитин.

— Как поживает ваша очаровательная супруга? — не зная, как продолжить разговор поинтересовался Андрей.

— Лиза умерла четыре месяца назад, — отвёл взгляд Серж.

— Простите, — обронил Ефимовский. — Не знал. Примите мои соболезнования.

Сергей Филиппович кивнул в ответ на его слова.

Ощущая неловкость, оба умолкли. Проехав ещё некоторое время рядом с Ефимовским, Серж пришпорил своего гнедого и нагнал сестру и Павла Василевского.

— Как вам охота, ваше сиятельство? — приблизился к Андрею генерал.

— Замечательно. Забыл уж, когда в последний раз, — улыбнулся в ответ Андрей, стараясь, дабы слова его прозвучали искренне.

Въехав во двор усадьбы, всадники стали спешиваться. Ракитин хотел было помочь сестре, но, видимо, пораненная рука не позволила ему снять Марью с седла.

— Я сама, Серж, — донёсся до Андрея её тихий голос.

— Позвольте помочь, — шагнул к ним Ефимовский.

Марья взглянула на него сверху вниз. На мгновение в серых глазах её мелькнуло непонятное Андрею выражение, а после она опустила ресницы и положила руки ему на плечи. Ефимовский позабыл о собственной застарелой ране и едва сдержал стон от боли, прострелившей мышцу, когда снимал с седла mademoiselle Ракитину. Поставив девушку на землю, Андрей коротко вздохнул.

Генеральша встречала гостей на пороге столовой, тут же шёпотом отдавая приказания прислуге, дабы на стол поставили дополнительные приборы.

— Ах, Марья Филипповна, вы всё хорошеете, — целуя в обе щёки mademoiselle Ракитину, улыбалась она.

Заметив перевязанную руку Сергея Филипповича, генеральша тихо охнула и распорядилась, чтобы принесли бинты.

— Надобно перевязать, как следует, — взяла она Сергея за руку и повела в диванную.

Мать генерала, высохшая, словно мумия старушка, что-то неодобрительно пробормотала себе под нос, заметив, каким влюблённым взглядом её внук провожает первую уездную красавицу. Молодая жена Павла, будучи на сносях, едва взглянула на Марью Филипповну и поспешила сесть за стол, дабы скрыть от взглядов гостей располневшую фигуру. Повинуясь взгляду супруги, Поль сел подле неё, а Андрею вновь выпало сидеть рядом с Марьей Филипповной.

Mademoiselle Ракитина за обедом была весела и приветлива со всеми, но Ефимовский поймал себя на мысли, что нынче она обращается к нему, как к человеку малознакомому. Отчего-то такое обращение его задело. Она не пыталась кокетничать или флиртовать с ним, уделяя ему внимания ровно столько, сколько и остальным.

Ефимовский же за обедом сидел, словно на иголках. Он весьма остро ощущал её присутствие столь близко, ему казалось, что он даже ощущает тонкий едва заметный аромат её духов, тот самый, что он так хорошо помнил, но старался забыть.

После сытного обеда переместились в гостиную. Младшая madame Василевская, извинившись, покинула небольшое общество и ушла к себе, сославшись на усталость. Мужчины вновь заговорили о прошедшей охоте, а Марья и генеральша уединились у окна на низкой оттоманке. Ефимовскому вспомнился зимний сад императрицы, схожая низкая оттоманка, бледные девичьи плечи в тусклом освещении, алые зацелованные губы. От воспоминаний бросило в жар, не удержавшись, он взглянул на Марью Филипповну и, встретившись с ней взглядом, тотчас отвернулся.

Генерал обратился к нему, вновь расспрашивая о Кавказе и, желая вовлечь в мужской разговор. Андрей принялся рассказывать о том, что было ему известно, о передвижении войск и планах командования. Всё чаще звучала фамилия генерала Засса, отличавшегося особой жестокостью в войне с горцами. Ефимовский неохотно говорил о нём, считая подобную жестокость неоправданной. Постепенно он всё более увлекался и даже на какое-то время забыл о Марье Филипповне.

Вечерело. Прислуга стала зажигать свечи в канделябрах.

— Дядюшка, пора бы уже и честь знать, — неслышно ступая, подошла к разгорячённым разговорами мужчинам Марья Филипповна.

— Да-да, пора, — поднялся с дивана Калитин. — Благодарю вас Алексей Михайлович, — потряс он руку генерала. — Пора бы. Смеркается.

Пленительная многозначительная улыбка скользнула по губам Марьи при взгляде на Ефимовского. Склонившись к брату, она что-то шепнула тому на ухо. Серж поднялся, и, взяв под руку сестру, отошёл попрощаться с генеральшей.

Глядя на то, как изогнулся стройный гибкий стан Марьи Филипповны, Андрей ощутил сухость во рту.

— Ах! Хороша! — поглаживая седые усы, проводил её взглядом Василевский, но вспомнив историю с дуэлью, смутился, покраснел и отвернулся.

Василевскому не было дела до "бабских" сплетен, как он сам говорил. С Калитиным он всегда был дружен, весьма уважал покойного Филиппа Львовича, а потому не видел ничего предосудительного в том, чтобы принимать в своём доме его детей, к тому же нынче, когда Ракитин, благодаря женитьбе, сделался одним из самых богатых землевладельцев.