Кольцо судьбы. Том 1 (СИ) - Семёнова Диана. Страница 37

- Ты обиделась?

- Нет, - буркнула я, продолжая мыть посуду. Уилл помолчал, приглядываясь ко мне.

- Почему тогда такая грустная? - Я пожала плечами. Уилл несколько неловко откашлялся. - Зачем ты это делала? Под столом. - Я покосилась на него, не сразу буркнув «Просто так». - Ты хочешь им рассказать?

- Нет, - я нахмурилась. - С чего ты взял?

Он вздёрнул плечами:

- Подумал, что это было провокацией...

- Нет. Скорее, неумелым соблазнением. - Уилл моргнул, замерев при взгляде на меня. Я прыснула. - Забудь, - бросила я. Но он не собирался этого делать, наблюдая уже около получаса моё расстройство.

- Вовсе не обязательно так стараться, - произнёс Уилл. - Тебе достаточно губы облизать, и я уже соблазнён.

Я тихо и смущённо засмеялась с закрытым ртом. Потом глянула на Уилла - его улыбка просто подкупала. Я прильнула к нему. Он не отстранился, но поцеловал поспешно, будто чисто из вежливости. А потом шикнул, слегка отодвигаясь.

- Боишься моих родителей? - шепнула я, вдавливая его в угол кухни.

- Они меня на заднем дворе закопают, - прыснул Уилл, пытаясь мягко меня отодвинуть и вырваться. Но я не унималась и лезла за поцелуем. - Да что с тобой? - цыкнул он. Я не ответила, повиснув на его шее и целуя. На этот раз он немного сдался, но я чувствовала, как он слушает каждый шорох. На самом деле, я тоже слушала, и мне безумно нравилось это чувство - когда ты понимаешь, что в любую секунду можешь быть застуканным. В какой-то момент Уилл резко от меня отстранился, шикнул и закатил глаза. - Слышишь? - спросил Уилл, заставив меня непонятливо нахмуриться. - Они замолчали... - Не успела я поспорить, как к кухне кто-то подошёл, а Уилл - ну как всегда! Моментально метнул меня в сторону, каким-то образом у него вышло это не грубо. И когда папа увидел нас, я уже у раковины стояла, а Уилл схватил тарелку. Повисла недолгая пауза - мы с отцом синхронно уставились на полковника с тарелкой в руках, а он не сразу придумал, что сказать. - Посуда у вас красивая, - выдал Руссо, вытаращив глаза нарочито. Отец завис. Тогда Уилл откашлялся и положил тарелку на столешницу возле меня. Я продолжила мыть посуду или правильнее будет сказать - гладить тарелку в раковине.

- Ты вроде безалкогольное пиво пил... - озадаченно произнёс папа.

- Ну, если ты не подливал мне спиртное, то - да, - парировал Руссо.

Физиономия отца с каждой секундой становилась всё пренебрежительнее, а взгляд на Уилла - придирчивее.

- Тогда в чём дело? - недоумевал папа. - Ты дунул с утра? - Руссо смолчал, глядя в потолок и, видимо, пытаясь вспомнить. - Ты сегодня какой-то странный, - заметил отец.

- На самом деле, - парировал Уилл, - я абсолютно нормальный. Адекватнее самого адекватного существа во вселенной. Но ты настолько сильно привык ко мне «ненормальному», что когда я - нормальный, тебе это кажется ненормальным. - Я аж рот раскрыла, уставившись косо на Уилла. У отца было примерно то же выражение на фейсе. Он некоторое время втыкал, а потом ёмко спросил:

- Чего?

Уилл перекатил глазами, мысленно выслушав себя. Затем обречённо вздохнул:

- Ну, возможно, я надышался выхлопных газов...

Отец весело закивал:

- Скорее всего - да. Пошли, покурим...

***

На следующий день мы с Уиллом встретились в центре города. Мы впервые могли позволить себе быть парой в общественном месте. Обниматься, целоваться, разговаривать. Мы весь день гуляли по центру, забредали в магазины и кафе, играли в автоматах, отыскали тир и всех там обыграли, а под вечер наведались в кинотеатр. Этот день был прожит на одном дыхании. И стало совсем неважно - кто мы, что мы, сколько нам лет, в первый у меня раз или в сто первый. Когда любишь по-настоящему, всё становится не важно. Со мной Уилл был нежен во всём, даже его мысли были нежными. Я их не слышала, но понимала. Он целовал, обнимал и касался меня так, словно безмолвно рассказывал о потёмках своей жизни, обо всей пережитой боли, и я стала для него тем самым светом в конце туннеля. Казалось даже, что он любит меня сильнее, чем я его. Я возводила его на вершину мира, не уставала им восхищаться. Но и он боготворил меня. В своём безмолвном откровении он касался пальцами моего тела, целовал моё лицо, шею, плечи... Я растворялась в его губах, прикосновениях. Мы занимались любовью - как бы слащаво это не звучало, это было правдой. Это произошло либо в нужное время, либо в нужной обстановке - без нервов, мыслей, напряжённых графиков. Девушкам хочется чего-то особенного в первый раз, но в этот день я поняла, что главное делать это с особенным человеком - с ним всё будет правильно, при любых обстоятельствах. Ты это понимаешь, когда любишь, когда проживаешь дни возле кого-то на одном дыхании. В такие дни не существует ярлыков общества, сплетен, ненужных мыслей, морали и прочего. Вам просто хорошо вместе, и вы делаете то, что хотите делать вместе. Всё очень просто на самом деле...

Квартира полковника не входила в списки Форбс. То есть я бы не назвала эту квартиру, дом, улицу и район престижными. Но дороги были чистыми, тротуары украшали кусты и клумбы, жилые дома снабжались домофонами. Квартира-студия была просторной, оформленной в чёрно-белых тонах; находилась на седьмом этаже не высотного дома. В гостиной, совмещённой с кухней, не было ничего примечательного. Чёрный ковёр с белыми разводами расстилался по всей гостиной, а стены украшали обои в чёрно-серебристую полоску. Кухня, находившаяся на небольшом пьедестале, выглядела, словно шахматная доска: дверцы шкафчиков и кафель на полу меняли цвет поочерёдно. Но самое интересное было сокрыто в спальне полковника. Эта комната располагалась в углу здания, который был обрамлён панорамным окном. Две оставшиеся стены замостили шкафы от потолка до пола со скошенными углами. Но в двух местах шкафы украшались полками, на которых находилась фотографии в рамках и кое-какие сувениры. Оказывается, Уилл не тщеславный человек, и все грамоты, награды, какие-либо благодарности и даже ордены он не выставлял напоказ. Он их держал в комоде, рассчитывая на то, что настанет чёрный день, и он сможет всё это продать. Но это не самое интересное. У строгого военного человека вся спальня была украшена лилиями. Не живыми. Лепнина в виде распустившихся цветов лилий украшала чёрные дверцы шкафов и потолок. Её осыпали бело-золотистые неосыпающиеся блёстки. А люстра в центре комнаты имела форму этого цветка. На ковре, занимающем всю комнату, белым по-чёрному тоже была вырисована лилия. Всё это немного странно. Красивая комната, но не мужественная. Она не подходила образу военного человека. На самом деле, я давно знаю это, в полковнике очень мало военных замашек. Он аккуратный, даже педантичный, пунктуальный (в основном), держит своё слово, строг и требователен к большинству. Но в остальном - он совсем не военный, символичен в чём-то, немного даже мечтателен. Уилл сказал, что сам оформлял эту комнату и крайне редко пускает в неё кого-то. Лилия - символ чистоты, символ новой жизни. Эта комната была оформлена так в тот день, когда Уилл решил обосноваться на базе подготовки. Для него это было совершенно новой жизнью, поскольку он привык к оперативной работе, а совсем не к педагогической.

Приняв душ, я надела футболку Уилла и вернулась в спальню, озарённую приглушённым светом люстры, от которого поблёскивал весь потолок, словно звёздами усыпан. Частично укрывшись простынёй, Уилл лежал на животе, что-то читая в телефоне. Его накаченную спину украшала небывалой красоты татуировка. Две вертикальные линии описывали позвоночник, исполняя роль длинной части креста. Они начинались не с самого верхнего позвонка, но заезжали за линию поясницы, уходя в интимную зону тела. Поперечный контур креста простирался под лопатками. Центр креста был круглым, в нём пряталось солнце. Крест был весь исписан различными символами, украшен шипованной проволокой, по спирали обвивающей его, а фоном для креста служили крылья ангела, занимающие почти всю спину полковника. Когда я вернулась в комнату, Уилл отложил телефон на прикроватную тумбочку и перевалился на спину. Я взобралась на кровать, встав на колени.