Покоренный ее красотой - Джеймс Элоиза. Страница 2

– Я старался, видит Бог, старался! Я отложил твой дебют в надежде, что зрелость придаст тебе выдержки, чтобы предстать перед пристрастным вниманием света, учитывая репутацию твоей матери. Но что толку в выдержке, если твое декольте буквально кричит о том, что до скромницы тебе далеко?..

Линнет вздохнула:

– Эта история не имеет никакого отношения к декольте. Катастрофу вызвало мое платье. Видишь ли, у него две нижние юбки…

– Я хочу видеть его, – заявил лорд Сандон, перебив ее. – Иди и надень его.

– Я не могу надеть бальное платье в это время дня!

– Наденешь. Сейчас же. И передай своей компаньонке, чтобы тоже спустилась вниз. Я хочу слышать, что миссис Хатчинс может сказать в свое оправдание. Я нанял ее специально, чтобы предотвратить нечто подобное. Она напускала на себя такой чопорный вид, что я доверился ей!

Линнет пришлось надеть бальное платье.

Оно было скроено таким образом, чтобы плотно облегать грудь. Зато сразу под грудью юбка расходилась, демонстрируя нижнюю юбку из очаровательного бельгийского кружева, которая тоже расходилась, открывая еще одну юбку из белого шелка. В модном журнале в лавке мадам Демартен этот фасон смотрелся весьма изысканно, и, когда Линнет надела платье прошлым вечером, ей понравилось то, что она увидела.

Но теперь, когда горничная расправила юбки под надзором миссис Хатчинс, глаза Линнет устремились туда, где должна была находиться ее талия.

– Ну и ну, – удрученно произнесла она. – Я действительно выгляжу так, словно жду ребенка. – Она повернулась боком. – Вы только посмотрите, как эти юбки топорщатся спереди. Это все из-за сборок под грудью. Я могла бы спрятать пару младенцев под этими складками.

Ее горничная Элиза не решилась высказать свое мнение, но ее компаньонка не проявила подобной деликатности.

– По-моему, это не столько нижние юбки, сколько ваша грудь, – с неодобрением заявила горничная, словно считала Линнет ответственной за пышность ее бюста.

На взгляд Линнет, у миссис Хатчинс было лицо горгульи, наводившее на мысли о средневековой церкви во всей ее религиозной одержимости. Именно поэтому виконт и нанял ее.

Линнет снова повернулась к зеркалу. У платья и вправду был низкий вырез, что она, честно говоря, считала достоинством, учитывая, сколько молодых людей, казалось, были не в состоянии поднять глаза выше ее подбородка. Это занимало их внимание и давало Линнет возможность грезить о том, что она находится вдали от бального зала.

– Вы слишком щедро одарены природой, – продолжила миссис Хатчинс. – А если к этому добавить выпуклость спереди, образуемую юбками, можно подумать, что вы ожидаете счастливое событие.

– Вряд ли его можно назвать счастливым, – возразила Линнет.

– Не в ваших обстоятельствах, – согласилась миссис Хатчинс, прочистив горло. У нее был на редкость раздражающий способ прочищать горло, и, как Линнет усвоила за последние несколько месяцев, это означало, что она собирается сказать что-то неприятное.

– Как мы могли не заметить этого? – воскликнула Линнет с досадой, перебив компаньонку, прежде чем та успела высказать свои критические замечания. – Ужасно несправедливо лишиться репутации и, возможно, даже шанса выйти замуж только из-за того, что у этого платья слишком много сборок и нижних юбок.

– Во всем виноваты ваши манеры, – заявила миссис Хатчинс. – Вам следовало усвоить из примера вашей матушки, что, если вы ведете себя слишком вольно, люди принимают вас за доступную девицу. Я старалась изо всех сил, давая вам советы относительно приличного поведения, но вы не обращали на них внимания. А теперь пожинаете то, что посеяли.

– Мои манеры не имеют никакого отношения к этому платью и тому, как оно преобразило мою фигуру, – возразила Линнет. Она редко удосуживалась тщательно изучать себя в зеркале. Если бы она была более внимательной и повернулась боком…

– А декольте? – упорствовала миссис Хатчинс. – Вы выглядите, как дойная корова, извините меня за такое сравнение.

Поскольку Линнет не собиралась ничего извинять, она просто проигнорировала эту реплику. Жаль, что никто не предупредил ее об опасности. Женщина должна смотреть на себя сбоку, когда одевается, иначе она может обнаружить, что весь Лондон считает, будто она ждет ребенка.

– Я знаю, что вы не беременны, – неохотно призналась миссис Хатчинс. – Но я никогда бы не поверила в это, глядя на вас сейчас. – Она снова прочистила горло. – Если хотите знать мое мнение, я бы прикрыла этот ваш бюст чуть больше. Ваше декольте неприлично. Я не раз пыталась сказать вам об этом за те два месяца и двадцать три дня, что я живу в вашем доме.

Линнет сосчитала до пяти, прежде чем ответить:

– У меня нет другого бюста, миссис Хатчинс, все носят платья такого фасона. В моем декольте нет ничего особенного.

– Вы выглядите в нем как парусник, – сообщила компаньонка.

– Парусник? Вы имеете в виду корабль?

– Именно. Из тех, что побывал во многих гаванях!

– По-моему, это первая шутка, которую я слышу от вас, – заметила пораженная Линнет. – Подумать только, а я опасалась, что у вас нет чувства юмора.

Уголки губ миссис Хатчинс неодобрительно опустились, но она воздержалась от дальнейших замечаний и отказалась сопровождать Линнет вниз, в гостиную.

– Я не имею никакого отношения к тому, что произошло с вами, – заявила она. – Это небесная кара, так и передайте своему отцу. Я сделала все, что было в моих силах, чтобы привить вам моральные принципы, но было слишком поздно.

– Мне кажется, это несправедливо, – возразила Линнет. – Даже самый легкий парусник должен иметь шанс побывать хотя бы в одной гавани, прежде чем пойти ко дну.

Миссис Хатчинс ахнула.

– И вы еще смеете шутить?! У вас нет понятия о приличиях – ни малейшего! Думаю, мы все знаем, кого в этом винить.

– А я думаю, что я лучше понимаю, что прилично, а что нет, чем большинство людей. В конце концов, миссис Хатчинс, это я, а не вы, выросла подле моей матери.

– В этом корень зла, – мрачно улыбнулась компаньонка. – Одно дело, если бы ее милость была дочерью суконщика, сбежавшей с лудильщиком. Кого интересуют подобные особы? Ваша мать крутила романы у всех на виду. Она не грешила тайком, а выставляла свою порочность напоказ!

– Крутила романы, – повторила Линнет. – Это что-то библейское, миссис Хатчинс?

Но компаньонка не удостоила ее ответом и, поджав губы, покинула комнату.

Глава 2

Замок Оуфетри, Пендайн, Уэльс

Фамильное гнездо герцогов Уиндбэнкое

Пирс Йелвертон, граф Марчент и наследник герцога Уиндбэнка, испытывал довольно сильную боль. Он давно усвоил, что думать об этом неудобстве – какое нелепое слово для подобных мучений – значило бы дать ему власть, которую он не желал признавать. Поэтому он притворился, будто не замечает боли, и немного сильнее налег на трость, уменьшив нагрузку на правую ногу.

Боль и тот факт, что ему приходится стоять здесь, тратя время на настырного идиота, сделали его раздражительным.

– Мой сын страдает от острой диареи и боли в животе, – сообщил лорд Сэндис.

Сын Сэндиса лежал на постели, осунувшийся и желтый, как скатерть, закапанная чаем. На вид ему было лет тридцать, и он выглядел невыносимо набожным со своим длинным лицом. Хотя, возможно, этим он был обязан молитвеннику, который сжимал в костлявых пальцах.

– Мы в отчаянии, – сказал Сэндис. Вид у него действительно был отчаянный. – Я приглашал к нему лучших лондонских докторов и привез его сюда, в Уэльс, в качестве последней надежды. Ему пускали кровь, ставили пиявки, давали настойки крапивы. Он не пьет ничего, кроме ослиного молока, и не выносит коровьего. Да, и еще мы лечили его серой, но все без толку.

– Типичная история, – отметил Пирс без особого интереса. – Видимо, одним из болванов, к которым вы обращались, был Сиднем. Он одержим серными примочками. Прописывает их даже при ушибе пальца. Вместе с опиумом, конечно.