Чёрный вдовец (СИ) - Успенская Ирина. Страница 64

В его глазах читалось то же самое желание. Откровенное, темное, готовое смести любую преграду… Кроме графини Энн, звонким сопрано разрушившей наваждение.

– Браво, браво! Ах, Людвиг, наконец-то ты вспомнил, зачем придумали вальс!

– Я никогда этого не забывал, – в голосе Людвига хрипотца желания смешалась с резкими нотами досады.

– Но так редко в этом признаешься! Рина, дорогая, вы изумительно смотритесь вместе, но я все же вас ненадолго похищу. Скоро подадут обед, а я так и не успела показать вам свои фиалки.

– Людвиг, ты позволишь?

Ринке безумно хотелось, чтобы он сказал «нет» и увел ее отсюда. Домой. Прямо в спальню. Но прекрасно понимала, что это невозможно. Этикет, протокол, сплетни, чтобы их Ктулху любил там, где поймает!

– Конечно, дорогая, – он поцеловал Ринке руку, и ее даже сквозь перчатки обожгло прикосновение его губ. – Нельзя же разочаровать кроликов.

Он обещающе улыбнулся, а Ринку залило жаром. Вот с чего она взяла, что кролики – это намек на их сегодняшнее утро? Может, в Астурии вовсе не принято подобное сравнение, и вообще, Людвиг – аристократ, а аристократы не шутят так непристойно!..

А плевать.

– Кролики останутся довольны, дорогой, – с таким же томным обещанием парировала она и с удовлетворением отметила сверкнувшие глаза и раздувшиеся ноздри супруга: оценил и проникся. – Не скучай без меня.

Глава 10, об осенних фиалках и маленьком принце

Виен, Астурия. Особняк графа Энн

Рина

– Ах, какая прелесть! – с тихим благоговением прошептала Ринка, останавливаясь у пестрой клумбы. – Вы сами подбирали сорта? А вон те голубые, что это за сорт?

– Я сама занимаюсь селекцией. Никакой магии, только наука! – с гордостью первооткрывателя призналась Эмилия.

Ну да, подумала Ринка, никакой магии, как же. Фиалки вообще-то осенью не цветут, но тут магия и наука настолько тесно переплелись, что отличить одно от другого давно уже невозможно. Так что Эмилия имеет право заблуждаться.

– Надо же! – неопределенно восхитилась Ринка.

– Этот сорт я назвала в честь дочери «Аннабель». Обратите внимание вон на те темно-фиолетовые цветы, правда они изыскано строги? – Эмилия выделила интонацией самое важное, на ее взгляд, слово. Забавная привычка, почему-то напоминающая фильмы о Гарри Поттере. – Хотя и мелкие соцветия. Этот сорт я вывела в память о моей матери. Это она привила мне любовь к фиалкам. Я знала, что вы оцените, Рина. Герман сказал, что вы занимались ботаникой в своей прошлой жизни?

Рина напряглась, не зная, как ей реагировать на это заявление

– Нет, нет, ничего не нужно говорить! – взмахнула рукой Эмилия. – У нас с мужем нет секретов друг от друга. Никаких. У наших мужей слишком опасная и тяжелая работа. Иногда нужно с кем-то поделиться, а кто поймет мужчину лучше его любимой? Конечно, Герман не рассказывает о государственных тайнах, но судьбы наших близких мы обсуждаем. Людвиг нам очень дорог, и я счастлива, что ему повезло. Наконец-то. Бедный мальчик так много пережил. – Эмилия поджала губы. – Его предыдущие жены… я бы сама растерзала их на кусочки, если бы Единый не сделал это раньше, – кровожадно закончила она.

Ого, подумала Рина, а фрау не так уж и безобидна, как кажется.

– Мы с Германом мечтаем увидеть вас счастливыми, – улыбнулась Эмили, и щелчком пальцев подозвала скрывающегося в тени дерева слугу. – Где дети?

– У крольчатника, ваше сиятельство.

– Рина, хотите посмотреть кроликов? Я вижу, Людвиг уже рассказал о нашей достопримечательности, – лукаво подмигнула графиня, а Ринкины щеки залил жар: что-то она в последнее время стала слишком часто краснеть! – Мне следует вернуться к гостям, проверить, как обстоят дела, но вы можете пока погулять. Франц вас проводит. Да, в летнем павильоне собрались незамужние девушки. Сплетничают о женихах.

Рина намек поняла и, благодарно кивнув Эмилии, неспешно направилась по дорожке за пожилым слугой, любуясь цветами, строгими клумбами и маленькими фонтанчиками с поилками для птиц. После духоты бального зала и следящих за каждым ее шагом десятков взглядов сад, освещенный рядами голубоватых фонарей, казался ей райским местечком. Свежо, тихо, пахнет увядающей листвой, шелестят ветви, кто-то квакает в пруду, кто-то неуверенно щебечет, а из дома доносятся звуки вальса.

Штраус? Безумно похоже, только аранжировка непривычная, здесь вообще состав оркестра немного отличается, хотя основа та же – струнные, духовые, ударные.

Пожалуй, если бы рядом был Людвиг, ей снова захотелось бы танцевать.

Надо же. Похоже, она скучает по супругу!

– Ваша светлость желает присоединиться к чаепитию в летнем павильоне? – прервал ее размышления слуга, когда они вышли на широкую аллею, заканчивающуюся большой белоснежной беседкой, сплошь увитой плющом.

Ринка заметила три детские фигурки, присевшие за пышными кустами шиповника около беседки. Подслушивают, паршивцы! И она бы тоже послушала, о чем сплетничают мефрау.

– Благодарю, дальше я сама, – отпустила она слугу и задержалась у куста белых роз, покрытых едва распустившимися цветами.

Никакой магии, конечно же. Обыкновенная генная модификация, хмыкнула она про себя.

Когда слуга скрылся за поворотом, Ринка подхватила платье и направилась к детям прямо по газону.

– Ой, – пискнула Аннабель и залилась румянцем до самых корней волос. – А мы тут играем!

– В прятки, – соврал ее брат, прямо и честно глядя Ринке в глаза.

– Ты так похож на папу! – искренне восхитилась она.

Паршивец и тут не смутился ни на грош.

– О, как я мог забыть! Отто, ты же хотел пить. Принесу тебе шипучки.

– Я с тобой! Помогу… нести! – сестра первая начала выбираться из засады.

– Могли бы слугу позвать, – второй мальчик (Отто, надо запомнить) посмотрел на них не по-детски скептично, словно видел насквозь все их уловки.

– Да ну! Орать на весь парк, мы лучше сами! – парировал юный герр Энн, взял сестру за руку, и они убежали, оставив товарища на растерзание герцогине Бастельеро.

Или ее – на растерзание ему?

Рина рассматривала мальчишку. Младше Альберта и Анабель года на два. Такие же, как у Альберта, светло-золотистые локоны до плеч, темно-зеленый мундир с золотым аксельбантом, белые перчатки – интересно, они тоже безо всякой магии такие идеально чистые, несмотря на путешествие по кустам? И его черты… он напоминал разом и Германа, и Людвига. Видимо, вся высшая аристократия друг другу родня.

Мальчишка разглядывал ее с нескрываемым любопытством, но начать разговор не спешил. То ли хорошее воспитание, то ли скромность… нет, скорее первое. На скромняшку он никак не походил.

– Мое имя Рина, а твое? – Ринка протянула руку, но не как для поцелуя, а по-мужски.

– Отто, – мальчишка явно удивился, но протянутую руку пожал.

– И о чем говорят мефрау? – с легкой улыбкой спросила Ринка, прислушиваясь к высокому женскому голосу.

– О короле, о герцоге Бастельеро и его новой жене, о неженатых мужчинах, как обычно, – без улыбки перечислил мальчик. – Сплетницы!

Тем временем голос стал громче и резче, словно мефрау кому-то что-то доказывала.

– …ну и не верьте! А я обязательно схожу! Мадам Роже обещала прислать пригласительный на тайную вечеринку. С масками! Там будут утонченные беседы, изысканные напитки и учтивые франкские и испалийские кавалеры! Не то что наши солдафоны!

– Откуда ты это знаешь, Хелена? – кто-то хихикнул. – Неужели на этих собраниях кавалеры показывают свои умения?

– А еще говорят, что мадам Роже проводит свидания вслепую! – послышался третий голос. – Романтический сюрприз, ах, это так волнующе! Только представьте, заходишь в будуар, а там незнакомый кавалер. В маске! И никогда не угадаешь, кто это будет!

Отто едва заметно поморщился и повторил:

– Сплетницы. Идемте, я покажу вам кроликов.

Отто явно было скучно торчать в кустах без друзей, с приходом Рины забава потеряла все очарование. Ринке как раз поторчать хотелось, но повода остаться она не нашла, поэтому кивнула и с улыбкой приняла руку юного кавалера.