Последний выход (СИ) - Лобин Александр. Страница 29

Мне эта группировка всегда казалась немного загадочной, и главной загадкой для мня было: как они сумели выжить в Зоне с таким мерзким характером? Дело в том, что «Свобода» была на ножах абсолютно со всеми: с «Монолитом» — потому что они никого не пускают к Монолиту, с военными — потому что те никого не пускают в Зону, с «Долгом» — примерно по той же причине. Сталкеров они не то, чтобы преследовали, но сильно не любили и за то, что мы торгуем Зоной навынос, и за то, что организованные группировки зажимают новичков, за жадность, в конце концов. На практике, «Свобода» охотно принимала, прикрывала и водила по Зоне всевозможных туристов, охотников, ученых-неформалов и всех, кто себя за них выдавал, не особо вникая в национальную и политическую принадлежность.

Только на моей памяти их дважды вырезали едва ли не до последнего человека, но каждый раз эта группировка возрождалась буквально из пепла. К ним хорошим потоком шли романтики-экстремалы из числа тех, кому спокойно дома не живется, а также сталкеры-одиночки, капитально кем-то обиженные, хотя первых ролей они тут не играли. Мотивация была примерно та же, что и у волонтеров «Долга», однако имелись нюансы: к Воронину шли обиженные Зоной, а к Лукашу чаще те, кто был зол на людей, в ней живущих.

Это мы можем понимать. Не вполне понятны мне были только финансовые источники их процветания. Если верить Бармену, у которого они давно торчали костью в горле, «Свободу» хорошо поддерживали импортные производители — отчасти как противовес сугубо славянскому «Долгу», отчасти как канал для заброски «охотников» и «ученых». Это было похоже на правду — в отличие от воронинских, которые принципиально пользовались только российским вооружением, бойцы Лукаша предпочитали импортные стволы. Вот и мои новые знакомые вышли как один с «ТРСками», только у девиц они были с оптикой, а у парней — с подствольниками.

Получалось, что я крепко попал. Если в Баре узнают, что я работал с этими, мои акции упадут ниже некуда. Идейные причины ненавидеть «Свободу» были только у долговцев, но наши их тоже не слишком любили, главным образом, за высокомерие.

Впрочем, как я уже понял, у «Свободы» были козыри и кроме помощи из-за бугра — это надо же «не настоящая карусель» в двух шагах от базы главного противника… А впрочем, реальная картина здешней политики заметно отличалась, от той, что представляли рядовые сталкеры. Вот приперло — и Лукаш с Ворониным очень быстро подружились. Вряд ли надолго, но все же…. Или та же «Свобода»: при их лозунгах они должны вести открытую информационную политику, грузить Интернет правдой о Зоне — однако, ничего подобного я пока не наблюдал. Да и с остальными тоже не все ясно: «Долг» штурмует Склады едва ли не каждый месяц, а военные молчат — хотя могли бы просто сравнять их с землей. Возьмем «Долг» и «Монолит»: трудно представить врагов более непримиримых, однако на практике сталкиваются они очень редко. А почему? А потому, что сообща делают одно общее дело: те не пускают народ в Центр, а эти отстреливают все, что идет от Центра к окраинам, а в итоге, как была Зона заперта наглухо, так и остается и всех, кроме «Свободы», это устраивает…

Что-то впрочем, я слишком задумался, рядовому сталкеру оно как-то и не к лицу… Свой рассказ я уже давно закончил, народ просматривал принесенные мной записи, но вопросов не задавали. Пока.

А вот и обсуждение началось…

— Не верю! — Сказал Россомаха, закуривая. — Это липа. Это не может быть настоящей Лабораторией, иначе как так вышло, что три группы наших там сгинули, а какой-то бродяга свободно прошел и вернулся!?

— Во-первых не свободно, а только чудом не навернулся как все остальные. — Поправил его Крюгер. — Во-вторых, Ботаник у нас не рядовой бродяга — он под первый Выброс в Припяти попал, так что у него, в некотором роде иммунитет.

— Как это вышло? — Требовательно спросил Студент.

— У меня отец там работал в одной из лабораторий. Я к нему после девятого класса в гости приехал, им как бы разрешали иногда… свидания. Вечер пообщались, а там тревога, отца вызвали, всех гостей в убежище… очнулся уже в Клинике, ни хрена не помню! — Я, конечно, не собирался им докладывать, что мать с отцом к тому времени уже четвертый год была в разводе, но и без того выворачиваться наизнанку перед этими… романтиками идейными было неприятней, чем раздетым ходить на людях.

— Погоди, так ты у Кузнеца потом жил? — Оживился Доцент. — Помню Кузнеца, хороший был мужик… — И пояснил остальным. — У Кузнеца семья в Припяти погибла, так он потом собрал пяток пацанов и девчонок, которым податься было некуда и типа детдома семейного для них организовал, я…

— Хватит уже. — Прервал его Крюгер. — Основное обсудили, остальное по дороге договорим… Вояки обработку на полдень назначили, нам бы успеть как раз к ее окончанию… Катана, помоги ему одеться!

Костюмчик оказался даже круче, чем я ожидал. Он не только защищал, он еще и экранировал от спутников слежения, а в режиме «стеллс» мимикрировал под общий ландшафт, делая нас почти невидимыми для визуального наблюдения. В нейтральном режиме он был светло-серым, так мы пока и шли, потому что, как заверил меня Крюгер, на этом участке нас даже с орбиты засечь не могли. Кабы не эти комбезы, мы бы уже были трупами: радиация зесь была такая, что дозиметр пришлось просто отключить — достал сплошным воем.

В остальном все было вполне ничего: аномалии здесь попадались, но не особенно часто, а мутантов я пока вообще не видел. До сих пор эти места я представлял как-то проще: аномалии, стоящие одна на другой, стаи кровососов и химер и, конечно, радиация. Действительность оказалась значительно хуже.

Рельеф был тот же, что и везде — холмы, овраги, камни — но совершенно не было деревьев, под ногами только песок и щебенка, а главное — что-то здесь было не то с атмосферой. «Жгучий пух» — само собой, но здесь он не налетал редкими компактными облачками, которые можно просто переждать, закрывшись рукавом, а искрился в мутном свете вполне равномерно — четверть часа подышал и считай, легких нету. Поэтому мы сразу же надели маски и застегнулись наглухо. Во-вторых все выглядело как-то иначе, чем там — Доцент шел впереди в трех шагах, но даже его фигура выглядела расплывчато. Кроме того, все вокруг слегка мерцало, как будто я смотрел не сквозь поляризованный стеклопластик, а в монитор с низким разрешением. Вот, значит, как выглядит изнутри «горячее пятно»…

Скверное местечко, буквально кишки сворачивались в узел от дурных предчувствий. И остальным, по моему, было немногим легче. Тем более, что все они тащили на себе довольно приличные рюкзаки, только мне одному груза не доверили.

Не буду обижаться.

Ориентировку я потерял давно и полностью, но по моим примерным прикидкам мы уже прошли большую часть пути и по логике пространства, если оно здесь не шалит, должны были выйти к Припяти с дальней от ЧАЭС стороны, через очистные. Это внушало некоторый оптимизм.

В дороге все молчали, хотя общаться можно было через вмонтированные в шлем переговорники, однако что-то не тянуло. Хватит уже, пообщался на дорожку…

Катана, которой поручили мне помочь, свои обязанности поняла своеобразно: я стоял за машиной и путаясь в многочисленных пряжках и карманах разбирался с амуницией, а она сидела напротив, глядела в упор и курила, но время от времени то нос морщила, то губы кривила. По этой богатой мимике я должен был ориентироваться, что я сделал не так. Особых проблем с самим костюмом не возникло — с аналогичными моделями я сталкивался, когда работал в Центре. Но возникло множество попутных проблем: пришлось заново подгонять разгрузку, чтобы надеть ее поверх, перекладывать кое-какое барахло из внутренних карманов во внешние, потому что за сигаретами, например, под застегнутый комбез уже не влезешь.

Когда закончил, она все же подошла, по другому застегнула клапаны на шее, настроила подачу воздуха, еще что-то. Отошла, полюбовалась.

— Хорошая у тебя снаряга, сталкер! Наверно много хабара из Зоны вынес?