Американская фантастика. Повести и рассказы - Бестер Альфред. Страница 77

Нам удалось разыскать около двадцати знавших его преподавателей и студентов. Все они считают его параноиком. У него совершенно не было друзей. Если он и изложил кому-нибудь свою теорию, то мы об этом не знаем.

Словом, высказывания изобретателя антигравитационного двигателя сохранила для нас только эта скверная магнитофонная лента.

Комната немедленно наполнилась какофонией звуков — ревом двигателей взлетающих самолетов, повседневным шумом аэродрома. Сквозь этот шум с трудом пробивался голос погибшего — тонкий, довольно пронзительный, снисходительный и деланно-терпеливый.

Март напряженно вслушивался в этот свист и рев, чтобы понять смысл долетавших до него обрывков фраз. Он встретился взглядом с Бэрком и увидел, что тот отчаялся уловить хоть что-нибудь в этом шуме. Кейз дал знак ассистенту.

— Я вижу, вы теряете терпение. Пожалуй, нет смысла прослушивать эту запись на нашем совещании. Каждый из вас получит копию. Запись заслуживает того, чтобы ее изучить. Насколько нам известно, это единственный имеющийся в нашем распоряжении ключ к открытию Даннинга.

Март нетерпеливо поднял руку.

— Доктор Кейз, вы и другие, те, кто присутствовал на демонстрации, сами принимали участие в беседе. Не можете ли вы рассказать нам больше, чем записано на ленте?

Кейз улыбнулся с оттенком горечи.

— Если бы, доктор Нэгл… К несчастью, в то время нам казалось, что смысловые помехи в объяснении Даннинга были столь же велики, как и технический шум в магнитофонной записи. Однако все, что нам удалось запомнить, мы внесли в протокол. Его копии вам также будут розданы. Есть еще какие-нибудь вопросы?

Вопросы, наверно, были, но сообщение Кейза, казалось, лишило присутствующих дара речи.

Кейз сделал шаг вперед.

— Я не думаю, чтобы кто-нибудь из вас недооценивал теперь серьезность этой проблемы. Нам теперь ясно, что преодолеть притяжение можно — можно оторваться от Земли и полететь к звездам. Мы знаем, что если молодой американец это сумел сделать, то какой-нибудь молодой русский тоже сможет раскрыть тайну антигравитации. Мы должны воссоздать машину Даннинга. В вашем распоряжении все наличные средства и возможности Управления национальных исследований. Вам, разумеется, будет предоставлен доступ к лаборатории и библиотеке Даннинга и к обломкам его аппарата. Вас пригласили сюда потому, что вы больше других подходите для этой работы. Вы справитесь с ней.

Мартин Нэгл и Кеннет Бэрк вышли вместе. Они задержались в зале для того, чтобы обменяться короткими вежливыми приветствиями с коллегами-физиками, которых не видели довольно длительное время. Но Нэгл спешил уйти. Надо было избавиться от странного оцепенения, от ощущения, будто тебя долго били по голове подушкой.

Выйдя из здания, он остановился и, засунув руки в карманы, уставился вдаль. Ему все еще мерещился человек, подымающийся вертикально вверх — парящий в небе, падающий камнем вниз.

Он резко повернулся к Бэрку.

— Психологический аспект изобретения… вы поэтому участвуете в проекте, Бэрк?

Его попутчик кивнул головой.

— Кейз пригласил меня, когда захотел расследовать прошлое Даннинга.

— Вы же знаете, что эта машина не может существовать! — сказал Март. — В нашей науке нет теории, которая позволила бы объяснить это, не говоря уже о том, чтобы воспроизвести ее.

— Не может? Что вы имеете в виду?

— Я хочу сказать, что мне придется… всем нам придется вернуться вспять, бог знает как далеко — на двадцать, лет учения, на пятьсот лет развития науки… Где мы сбились с дороги? Почему на правильный путь вышел полусумасшедший?

— Он был странным человеком, — задумчиво сказал Бэрк. — Астрология, мистика, левитация. В его рассуждениях, записанных на аэродроме, немало говорится о левитации. Это ведь не так уж далеко от антигравитации, а?

Март сердито хмыкнул.

— Я не удивлюсь, если услышу, что первый успешный полет он совершил верхом на помеле.

— Ну, есть немало сказок о помеле, коврах-самолетах и тому подобных вещах. Поневоле задумаешься, откуда все это пошло.

После вечернего совещания, которое в основном было посвящено изучению остатков аппарата, Мартин вернулся в отель. Он все еще не мог оправиться от потрясения.

Разобраться в сплющенных и скомканных деталях было невозможно. Но при взгляде на обломки того, что недавно было воплощением несбыточной мечты, возникало какое-то необъяснимое чувство. Март чувствовал страстное желание потрогать эту нелепую груду, превратить ее усилием мысли в аппарат, которым она когда-то была. Словно веры в возможность этого было достаточно для осуществления его желания.

А нет ли тут доли истины? — подумал он. Даннинг верил, что это можно сделать и сделал.

И все-таки надо помнить, что есть вещи неосуществимые.

Вечный двигатель.

Философский камень.

Антигравитация.

Весь опыт борьбы человечества за власть над природой говорил, что все это неосуществимо. Надо устанавливать себе какие-то пределы. Нужно признать, что у твоих возможностей есть граница, иначе можно потратить всю жизнь, пытаясь открыть секрет, как стать невидимкой или беспрепятственно пройти через кирпичную стену.

Или создать ковер-самолет.

Он встал и подошел к окну. Им владело все нарастающее чувство растерянности. И сейчас он понял, что скрывалось за этим чувством. Где же граница? Ее надо очертить. Он был уверен в этом.

Однажды эту границу уже очертили, и довольно определенно. В 90-х годах XIX века ученые закрыли книги. Великие умы верили, что наука познала вселенную. Неизвестное считалось невозможным.

Затем открыли радий, рентгеновы лучи, космические лучи, создали теорию относительности.

Граница исчезла. Где она проходит сейчас? Еще несколько часов назад он сказал бы, что может достаточно точно ответить на такой вопрос. Сейчас он уже не был в этом уверен.

Нэгл лег в постель. Через час он встал и позвонил Кеннету Бэрку.

— Бэрк, — сказал он в трубку, — это Март. Мне только что пришла в голову одна мысль. Осматривать лабораторию и библиотеку Даннинга будет вся группа. У вас есть возможность привезти меня туда рано утром? Только вы и я. Я хотел бы опередить остальных.

— Я думаю, что смогу это устроить, — сказал Бэрк. — Кейз хочет, чтобы каждый из вас работал так, как сам считает нужным.

Ночью шел дождь и, когда Бэрк заехал за Мартом, окутанный туманом город казался сумрачным. Это еще более усиливало ощущение нереальности недавних событий.

— Кейзу наша затея не очень понравилась, — сказал Бэрк, когда они отъехали от отеля. — Другие могут рассердиться. Но, откровенно говоря, мне думается, что Кейз считает вас человеком, который скорее всех добьется успеха.

Март хмыкнул.

— Я еще не убежден, что Даннинг не одурачил вас каким-то грандиозным образом.

— Вы убедитесь в обратном. Постепенно, конечно. Вы здесь моложе всех. Кейз думает, что некоторые из тех, кто постарше, возможно, посвятят все свое время только доказательствам, что Даннинг не мог этого сделать. А вы как настроены? Вы тоже будете думать только об опровержениях или попытаетесь открыть то, что сделал Даннинг?

— Все, что мог сделать такой сопляк, как Даннинг, Нэгл сделает вдвое лучше. Но только если Нэгл убедится, что Даннинг действительно сделал это.

— Вы понравитесь Кейзу, старина. Он боялся, что не найдет ни одного видного ученого во всей стране, который захотел бы по-настоящему взяться за это дело.

У входа в дом Даннинга стоял часовой. Он молча кивнул, когда Бэрк и Март показали свои пропуска.

— Лаборатории и мастерские Даннинга находятся на первом этаже дома, — сказал Бэрк, — наверху его библиотека. Он спал в одной из комнат на третьем этаже, остальные комнаты пустуют. Пищу Даннинг, видимо, готовил себе на кухне. После него остались солидные запасы продовольствия. Откуда вы хотите начать?

— Взглянем на лаборатории, для начала я хочу получить общее представление о них.