Остров с зеленой травой (СИ) - Симатов Александр Вениаминович. Страница 28

- В таком случае, зачем он пошел в газету? - ни к кому не обращаясь, сказал президент. - Может быть, вам стоит взять его к себе? - скрыв улыбку, спросил он директора НАСА.

Директор НАСА подвигал сжатыми губами и промолчал.

- Совещание окончено, - подвел черту президент.

XVIII

Они добрались до виллы поздно вечером, поужинали на скорую руку и быстро заснули под монотонный шум ленивых волн, доносившийся через открытые окна. Утром вставали нехотя. Было почти десять, когда они, щурясь от солнца и потягиваясь, вышли на террасу на крутом скалистом берегу.

В море уже курсировали прогулочные кораблики с отдыхающей публикой на открытых палубах; от кораблей к берегу прибивало слабые покатые волны. Далеко на горизонте можно было различить вытянутый силуэт стоящего на рейде сухогруза и рядом сопровождающий его буксир. В воздухе носились неугомонные чайки; они то ли ссорились, выкрикивая друг другу накопившиеся претензии, то ли играли в неведомую птичью игру. Ласточки не уступали чайкам в активности, но не выписывали изломанные кривые и не резали слух пронзительным криком, а в тишине летали по плавным траекториям, демонстрируя примерное поведение.

Террасу по периметру ограждал гранитный парапет с причудливыми пузатыми балясинами, похожими на шахматные пешки. Прижавшись животами к теплому камню, Дмитрий Владимирович и Ларка любовались безмятежным видом на море.

Она склонилась к его плечу.

- Димка, осенью будет тридцать пять лет. Так все быстро пролетело.

- Мгновенно. Помнишь, как возилась на грядках, задрав попу кверху? С голыми ногами в огромных резиновых сапогах.

- Попу запомнил. На нее ведь и клюнул, - она легонько ткнула его в бок. - Сапоги отцовские были, царство ему небесное.

Он обнял жену, посмотрел на ее гладкое лицо c чуть вздернутой после подтяжки верхней губой и скользнул рукой под халат.

Она остановила его:

- Димка, вечером. Всю ночь спал, теперь вспомнил. Иначе мы надолго застрянем. А у нас с тобой культурная программа впереди.

- Подчиняюсь, - согласился он и поцеловал ее в крашенные под седину, тонко пахнущие духами волосы.

- Может, нам навсегда сюда перебраться? - мечтательно сказала она. - Надоели морозы, тепла хочется. В музеи будем ходить, море рядом. Потом купим дом в Барселоне. Можно в Мадриде.

- Потерпи немного. Через два года верховный не продлит срок - все само собой и решится. Тогда и подумаем, где жить. Но сначала пусть с виллой все уляжется, а там будет видно. Пойдем, позавтракаем, - предложил он.

Пока он сидел в кресле и просматривал вчерашние газеты, которые раздали в самолете, она переоделась, осмотрела себя в зеркале и, занимаясь прической, спросила его:

- Ты почему до сих пор в халате? Потом я буду тебя ждать.

- И так всю жизнь в брюках и при галстуке. Дай отдохнуть от этого.

Она махнула рукой.

- Делай, как тебе удобно.

Спускаясь в столовую, они решили, что после завтрака искупаются, недолго позагорают, а потом поедут в Фигерас. Ларка сгорала от нетерпения увидеть картины Дали и блеснуть своими знаниями. Перед отпуском она неделю штудировала брошюру, посвященную его творчеству, и теперь ей очень хотелось выступить перед мужем в роли гида.

Прислуживающую им повариху звали Мерседес. Ее предложило местное агентство по подбору сезонного персонала. Она немного говорила по-русски. Это оказалось для них приятной неожиданностью, хотя Ларка и ставила перед агентством такое условие. Дмитрий Владимирович обратил на Мерседес внимание еще вчера, когда она встречала их с дороги. Пока она накрывала на стол, курсируя между столовой и кухней, он посматривал на ее красивое строгое лицо и украдкой скашивал глаза ей вслед, провожая взглядом стройные ноги. Его осторожный интерес не укрылся от Ларкиных глаз. "Старый козел, никак не угомонится", - думала она, следя за ним.

Допив кофе, Ларка заторопилась - ей не терпелось искупаться.

- Догоняй, - сказала она и поблагодарила Мерседес.

- Осторожно спускайся по лестнице, она еще мокрая, - предостерег Дмитрий Владимирович.

- Ты долго еще?

- Глядя на тебя, захотелось кофе, - ответил он. - Провались пропадом все доктора.

Ларка ушла, а он, показав пальцами размер, чтобы было понятно, что не чашку, сказал Мерседес:

- Сделаешь кофе? Кружку.

Она вынуждена была пройти на кухню и вернуться обратно. А он получил возможность еще раз полюбоваться ее ногами. Мерседес ему определенно нравилась. Не нравилась лишь ее подчеркнутая строгость. "Испанок у меня еще не было. Ножки - чудо, талия точеная", - думал он, потягивая кофе и распаляя себя. Почувствовав прилив желания, встал из-за стола, поправил седые волосы, на макушке уступившие место аккуратной плеши, и, ведомый безмозглым стеблем, двинулся в кухню. Перед кухонной дверью кашлянул.

В это время Мерседес споласкивала посуду и ставила ее в машину. Ее узкую талию перехватывали широкие тесемки передника, завязанные сзади симпатичным бантом. Она слышала, как он вошел и направился к ней, но не обернулась, лишь насторожилась. А он, видя, что она никак не реагирует на его появление, принял это за добрый знак и, нацеленный на удачу, уже не мог остановиться: подойдя к Мерседес, похотливо улыбнулся и крепко взял ее за талию.

Мерседес среагировала мгновенно: чуть обернувшись, она махнула сковородкой сзади себя и ударила Дмитрия Владимировича по руке. От неожиданной резкой боли он отдернул руки и сразу обмяк. А Мерседес повернулась к нему и угрожающе произнесла гремучую смесь из слов "вырву" и "оторву": "Выторву!" - с ударением посередине; в другом положении он вряд ли понял бы, что она сказала. "Извини", - пролепетал он и поднял руки кверху. Она с грохотом бросила сковородку на столешницу и выбежала из кухни.

Он никак не ожидал такого поворота событий и с досады громко выругался. Прислуга всегда была послушна, Дмитрий Владимирович к этому привык. А тут - на тебе! Он даже растерялся. "Вот ведь сука, - подумал он, - откуда она взялась такая".

Находясь под впечатлением от постигшей его неудачи, он задержался в столовой, чтобы прийти в себя; рука болела, удар пришелся прямо по кости. Допил остывший кофе и, будучи уверенным, что Мерседес не рискнет рассказать о случившемся жене, решил ничего пока не предпринимать. Спускаясь к морю, с удовольствием вдыхал запахи морской воды и садовых цветов.

Крохотный пляж располагался в маленькой бухте и был зажат с двух сторон разновысотными скалами, раструбом расступающимися в море. Скалы были почти лишены растительности. Только на стыках глыб ближе к воде пробивались на волю кактусы, да кое-где в расщелинах ютились островки можжевельника. От воды насыпной песок отделяла каменная кладка. Направляясь купаться, Дмитрий Владимирович обычно перешагивал через преграду; шедшее далее галечное морское дно не доставляло ему неудобств. Ларка же предпочитала спускаться в воду по каменной лестнице, держась руками за специально сделанный для нее металлический поручень.

Преодолев половину пути, Дмитрий Владимирович вспомнил, что придется объяснять жене происхождение огромного синяка на руке и полукруглой ссадины. Он замедлил шаг, чтобы успеть придумать подходящую легенду. Перебирая возможные причины, остановился на мокрой лестнице: этот вариант показался ему подходящим, тем более что некоторые ступеньки действительно еще не просохли.

Ларка загорала, лежа на песке.

- Принеси мне, пожалуйста, воды, - попросила она, услышав шаги мужа.

Он положил сумку на лежак и направился под навес в углу пляжа.

- Дима, что-то ты долго пил кофе, - заметила она, - я успела искупаться.