Унесенные ветром (СИ) - "Ahe". Страница 47

— Я прекрасно понимаю тебя, даже как человеку, который влюбился в идеал, который сам себе выдумал и сам же его уничтожил. И мы все немного эгоисты и лжецы. С помощью Мэри я хотел доказать всем, что я не такой, каким окружающие меня считали, что мне ничего не столо пойти против течения, но из-за гордыни я лишился семьи, единственной подруги и собственной чести. И самое смешное в том, что способов испытывать боль не так уж и много. Существует почти безграничное количество возможностей ее причинять, но сама боль, поначалу столь яркая во всех своих проявлениях, неизбежно становится просто болью, и я познал её всю. Даже тот факт, что ты, притворялся, Шерлок, и являлся тем, кто должен был разыграть основную партию в «игре», в сущности, если отбросить все эмоции, не причинил мне особых страданий. Я лишь был зол на самого себя, и раздражен из-за того, что вновь оказался слишком доверчив.

— Идея мне не нравилась, но с учетом всех возможных вариантов развития конфликта с Мориарти, мне пришлось притворяться. — Ровно произнес Холмс, смотря прямо в глаза Джону. — На самом деле я не отказывался от раскрытия преступлений, и я не сидел безвылазно за пробирками и уж точно не собирался так просто без боя идти навстречу смерти, закидываясь убойной дозой MS-108. Лестрейд привлекал меня к расследованиям, а Молли, как всегда, пыталась перевоспитать. Ничего не изменилось за три года твоего отсутствия.

— Ты прав, изменился лишь я. — Джон выпрямился. — Спасибо за честность.

— В таком случае нам стоит попробовать всё с начала, но теперь никаких подводных камней. — Шерлок протянул руку. — Я консультирующий детектив, социопат без малейшего желания быть милым и совершенно не разбирающийся в человеческих эмоциях, если дело не касается преступлений и людских мотивов, побуждающих на их совершение.

— А я просто Джон, который больше не видит смысла в подобных жестах, тот, что хочет поскорее уйти и развалиться где-нибудь на части, а после медленно зализать свои раны, продолжив жить дальше.

— Что ж, я уважаю твое желание, — Шерлок неловко опустил руку, — и больше я не буду лезть в твою жизнь, как бы на меня не давили. Ты прав.

— Надеюсь, ты сможешь втолковать эту мысль Грегу. Город большой и мне бы не хотелось всё время избегать полицейских и камер наружного наблюдения.

— Да, я передам ему.

— Пока, — Джон кивнул и решительно вышел за порог.

«Карт-бланш. Моран будет недоволен и долгое время не даст забыть, но в этой истории пора было заменить все запятые на точки. Теперь можно забыть, отпустить прошлое», — Джон быстро спустился по лестнице без оглядки и выбежал вон из этого дома, пребывая в странном будоражащем состоянии: внутри у него бушевало пламя, пекущее, как солнце. А на улице снова моросил дождь.

«Теперь всё будет совсем иначе», — ликующе твердило его сознание. В глубине души Джон отлично знал, что им с Шерлоком ещё суждено встретиться, пусть и пройдет время. Омега была всегда частью его сознания, частью его души, и она когда-нибудь должна была пробудиться.

____________________________________________________________________

Найджел Слэйтер* — у большинства англичан это имя ассоциируется, в первую очередь, с автором, писателем, обозревателем, телеведущим, который умеет готовить, а не наоборот — шеф-поваром, который умеет говорить, или доходчиво выражать свои мысли на листе бумаги. Действительно, у него нет своих ресторанов. Более того, он не владеет ни одним коммерческим предприятием, а большинство его блюд, изготовлено, скорее, на любительском, нежели на профессиональном уровне. Но, тем не менее, это делает его весьма популярной и влиятельной личностью в кулинарной индустрии. (прим. это действительно один из не многих шеф-поваров, чьи авторские блюда можно приготовить самостоятельно, не отклоняясь от рецепта из-за специфических ингредиентов).

========== Глава 5. Время. ==========

Семь лет спустя.

Добравшись до улицы Уилтон Плейс, черный инфинити притормозил перед воротами, водитель открыл их пультом и проехал по подъездной аллее. На первый взгляд эта ультрасовременная постройка из белого кирпичного камня с огромными окнами смотрелась как белый куб на зеленом фоне, да и в местную архитектуру викторианской Англии вписывалась плохо, но владельцы дома плевали на общепринятые правила.

Единственный пассажир — Джон Уотсон, а ныне Маркус Белл, — один из амбициозных и лучших в стране пластических хирургов, так и не полюбил процесс вождения автомобиля, ровно как и не достиг высшей степени кулинарного мастерства, не стремился внести в дом уют и не любил шум и суету. Классический тип беты, коей от рождения он не являлся. Его же сожитель-компаньон и по совместительству единственный друг Себастиан Моран, — альфа, — и не менее закрытая личность, составлял ему компанию в этой напускной отчужденности.

После пережитых событий, некогда омега смирился с тем, что стать хуже его жизнь не сможет. Семь лет назад Джон искренне верил в то, что его ждет по-настоящему одинокое странствие, равное полету к далекой и абстрактной цели в кромешной тьме. Без малейшей надежды на поддержку. Но судьба вновь распорядилась иначе. Несмотря на искреннее негодование, охватившее его после того, как он узнал, чем именно вознамерился заниматься его подопечный, Себастиан все же решил остаться и помочь, при этом окончательно сменив свою сферу деятельности, в одночасье, превратившись в гуру хайтех мира, а его бескорыстная преданность до сих пор казалась Джону подарком небес. За семь лет, что они прожили под одной крышей, Джон теперь мог с уверенностью сказать, что в его жизни был человек, на которого можно было положиться.

Джон открыл дверцу машины и вышел из неё. Прошло меньше минуты, как из дома вырвался Чак, — четырехгодовалый лабрадор ретривер, — под натиском которого Уотсон едва не рухнул, ибо это существо любило бурно изливать свой восторг при виде возвращения одного из хозяев.

Сама идея обзавестись собакой почти сразу после покупки дома показалась двум совместно живущим людям дикой, хотя бы потому, что это невольно наводило на мысль об образце буржуазной семьи, коей они не являлись, хотя безоговорочно сложили бы друг за друга свои головы.

— Я тоже рад тебя видеть, Чак, — Джон почесал собаку за ухом и попробовал заставить пса переключить внимание с его лица на что-то другое. — Ну же, Чак, как поживает мистер Зануда?

Теперь это прозвище окончательно закрепилось за его другом, ведь открыть для себя нового Себастиана Морана в роли достаточно спокойного, прямого и уравновешенного человека, чей ритм всегда до смешного упорядочен, как и веха его существования — было чем-то поистине невероятным. Джон не раз потешался над тем, как бывший киллер следовал вековым традициям своей страны, как он распевал песни за работой или стоя в душе, с какой тщательностью раскладывал в гардеробной свою одежду, как сортировал по степени важности утреннюю почту, или что до полудня он мог ходить по дому совершенно голый, отходя от вечерней совместной попойки.

Но самой откровенной оказалась история его детства и юности. То, что сын одного из лучших профессоров математики, удостоенного премии мира за вклад в науку исчисления, внезапно найдет свой смысл существования не в работе с числами, а в оружейном курке, была несколько дикой, ведь эти специализации не имели между собой ни одного общего звена. Однако из сухого рассказа, Джон уяснил одно, что Себастиану всегда полагалось быть лучшим во всем, чем бы он ни занимался. Это суровое правило ввела мать, не раз попрекая его тем, как он не рационально тратил время, и именно с её легкой руки у этого человека развилась железная самодисциплина. Родители не позволяли ему расслабляться, заставляя постоянно самосовершенствоваться, нравственно и физически. Моран трудился в поте лица не покладая рук, без единого выходного дня и даже свободного часа.

Окончив частную школу в Кенсингтоне, Себастиан блестяще сдал итоговый экзамен, открыв для себя двери в самые престижные вузы, но внезапный поворот и вся его жизнь кардинально меняется. Всего одна поездка в переполненном метро, случайный толчок в плечо, и вот уже в его жизни появился Джеймс Мориарти, — ровесник с сумасшедшим взглядом на мир, предлагающий расширить свои горизонты и попробовать себя в одном «дельце». Моран никогда не задумывался над тем, как он мог согласиться и так легко сойти с поезда, отправившись следом за незнакомцем, без малейшего колебания становясь профессиональным убийцей и высвобождая на свободу собственных демонов. До конца лета он ничего не говорил родителям, тайком откладывая первые нелегально заработанные деньги для того, чтобы окончательно добиться независимости. Сбежать из дома раз и навсегда. В тот момент Моран окончательно решил не подавать документов ни в один из вузов. Преступный мир уже тогда манил его свободой.