Убийство на канале - Декстер Колин. Страница 9

Если речь зашла о стиле, то старый Донаван (первый муж Джоанны) должен был быть весьма сведущ в написании книг. В конце концов, это он «нашел издателя» для своего великого произведения. А за исключением последних лет своей жизни этот грамотный ирландский фокусник собирал, как оказалось, толпы повсюду между Кройдоном и Бертон-апон-Трентом… Вероятно он обладал неким очарованием, этот «мастер на все руки». «Самый великий человек в мире» может быть слегка чересчур, но известная мегаломания извинительна в рекламе такого разностороннего таланта.

«Бертнабой-Бей?» – отметил Морс на меню. Его познания в географии были минимальны. В средней школе учителя ему преподали известное количество отборных фактов относительно экспорта в Аргентину, Боливию, Чили и тому подобное, а спустя восемь лет он знал – и все еще не забыл (за исключением Южной Дакоты) – столицы всех американских штатов. Но на этом его обучение данной дисциплине закончились. После получения стипендии в местной гимназии надо было выбрать из трех предметов: греческого, немецкого и географии. В сущности, ему почти не пришлось выбирать, так как его записали (без его просьбы) в класс с греческим, а там спряжения и склонения не включали знания об ирландских графствах. Кто знает, где он там – как его название? – залив «Бертнабой»?

Вероятно, был некий парадокс в том факте, что Морса так внезапно поглотила жизнь на Оксфордском канале. Он осознавал, что многих людей пленяет все, что связано с жизнью у реки, и считал, что вполне уместно, когда родители стремятся привить своим детям некоторую любовь к яхтам, прогулкам, уходу за домашними животными, наблюдению за птицами и к другим подобным занятиям. Но по его исключительно ограниченному опыту, путешествие на барже было крайне сильно переоценено. Однажды, по приглашению одной очень приятной пары он согласился проехать по Оксфордскому каналу от Хайт-Бридж-Стрит до Вулверкоута – путешествие всего в несколько миль, которое занимало (как его уверяли) менее часа. На самом деле оно оказалось насыщено такими разнообразными перипетиями, что финиша они достигли едва ли не за пять минут до закрытия пабов – и это в жаркий, вызывающий жажду воскресный день. Чтобы привести в движение ту лодку, о которой шла речь, были необходимы два человека – один, чтобы ею управлять и второй, чтобы непрерывно выскакивать на берег у каждого шлюза и у тех сооружений, которые путеводители называют «привлекательными подъемными мостиками».

На лодке Джоанны был экипаж из четырех человек, из пяти вместе с ней, так что было вероятно ужасно тесно во время этой долгой и нудной поездки на упомянутой плавающей посудине, которую, тащась по бечевнику [12], едва-едва тянула по реке без энтузиазма некая лошадь. Чересчур долгая поездка! Морс кивнул самому себе – для него картина начала проясняться… Естественно, по железной дороге было бы намного быстрее! Да и цена, которую она заплатила – 16 шиллингов и 11 пенсов – не слишком ли она велика для проезда в качестве пассажира на грузовой лодке. В 1859 году? Несомненно! А сколько стоил билет на поезд? Он не имел представления. Но был способ проверить это; есть же люди, которые знают такие вещи…

В его памяти все еще сохранялось воспоминание о картине, висевшей в каюте той лодки, на которой он путешествовал: озеро, замок, парусник, холмы вокруг – все в традиционных красных, желтых и зеленых тонах. Но каково жить на такой лодке? С экипажем – сборищем мужиков ото всюду – из «глухой» провинции, из шахтерских городков около Ковентри, Дерби и Ноттингема, из прилепленных друг к другу домишек «Апер Фишер-Роу» у крайней точки канала в Оксфорде, среди груза из угля, соли, фарфора, продукции сельского хозяйства… других товаров. Каких других товаров? И откуда, ради Бога, все эти «прозвища-псевдонимы»? Неужели членов этого экипажа посчитали бандой преступников, прежде чем дело дошло до суда?

У каждого ли на канале было по два имени – «второе» имя, так сказать, кроме того, что записано при крещении? Естественно, что любой судебный заседатель сохранит хотя бы частицу предубеждения к таким… таким… даже еще до того… Он почувствовал себя уставшим и голова его уже дважды резко подскакивала, после того как сантиметр за сантиметром склонялась на грудь.

Медсестра Эйлин Стантен заступила на дежурство в 21:00 и, когда в 21:45 она тихонько приблизилась к его кровати и легко вытащила меню из его руки и положила на тумбочку, Морс продолжил спать. Вероятно, ему снится, решила она, какое-нибудь исключительное фирменное блюдо французской кухни, жаль, что совсем скоро придется разбудить его, чтобы дать вечернюю порцию лекарств.

Глава девятая

Следующее утро (среда) было очень насыщенным и прекрасным. Ранние дары от Вайолет – овсяные хлопья, наполовину сгоревший холодный тост и наполовину теплый слабый чай были чудесны и порадовали его; а когда к 10:00 Фиона пришла убрать капельницу (насовсем), Морс понял, что боги опять ему улыбаются. Когда после этого он отправился по коридору к умывальной, без чего-то мешающего и без чужой помощи, он почувствовал себя, как только что выпущенный из тюрьмы Флорестан из второго действия Fideliо [13]. А когда свободно движущимися руками он обильно намылился, и увидел, насколько плохо он справился в прошлый раз с бритьем, то испытал невероятное счастье. Морс решил, что как только его выпишут, он сделает какой-нибудь подходящий подарок персоналу в целом, а в частности, пригласит самую любимую сестру (на данный момент таковыми в одинаковой степени были Прекрасная Фиона и Эфирная Эйлин) в Mezethes Tavernas – тот ресторан в Северном Оксфорде, где он сможет продемонстрировать свои (ограниченные) познания в современном греческом, заказав то, что в меню обозначено как «эпикурейский пир от первого кусочка до последнего глоточка».

Эйлин с белоснежной кожей этой ночью не дежурила. Домашние обязанности, так она объяснила. «Домашние?» Это в некотором смысле встревожило Морса. И все же, если Несси не будет ошиваться поблизости… Потому что Морс решил, что в этот вечер в интересах поправки здоровья отвернет глянцевый колпачок плоской бутылочки.

Время в палате прошло, как говорится, удовлетворительно.

Чашку бульона в 10:30 сопровождала очередная часть монолога мистера Гринэвея об исключительных достоинствах его дочери – женщины, без которой, видимо, библиотека «Бодли» будет испытывать серьезные трудности в выполнении своих академических функций. После этого Морса посетила одна из тысячи специалисток по диетам в этой больнице – безликая, серьезная молодая дама, которая каждый день предлагала ему серию новых пунктов меню из низкокалорийных овощей, которые были хороши для «насыщения», и могли потребляться ad libitum [14] – спаржа, бамбук (пророщенный), бобовые ростки, брокколи, стручковая фасоль, белая фасоль, капуста (всякая), лук-порей, кабачки, огурцы – и так по несколько видов на каждую букву неувядающей азбуки здорового питания. Морс был так впечатлен декламацией чудодейственных возможностей, открывающихся перед ним, что даже воздержался и не прокомментировал утверждение, что как томатный сок, так и сок из редьки невероятно вкусные и питательные заменители алкогольных напитков. Поскольку он был пациентом, то старательно кивал через подходящие интервалы, осознавая в глубине души, что мог бы… что надо бы… что к дьяволу – займется и сбросит килограмм-другой в скором времени. И действительно, подкрепляя только что принятое решение, когда Вайолет принесла обед, он настоял, чтобы ему положили только одну ложечку картофеля, и никаких соусов.