Речи немых. Повседневная жизнь русского крестьянства в XX веке - Бердинских Виктор Арсентьевич. Страница 32

«Люди верили в колдовство»

Шубин Василий Константинович, 1911 год, дер. Шубины, служащий

Люди верили в колдовство. Думали, что один человек может приколдовать к другому. Знахарки лечили любую боль. Например, как лечили зубную боль: кору липы или соль дожили на зуб. А детский испуг — мерили ниточками голову, завязывали узелки. Костоед лечили травами. Но было такое: урочили людей. Зевнут на человека лихим глазом, и человек заболевает. Но другие снимали колдовство.

В нашей деревне жили две колдуньи. Я про себя расскажу. Я был молодым здоровым парнем, ничего у меня не болело. И вот однажды пришла ко мне эта колдунья и что-то сказала. Но я не понял ни одного ее слова. На следующий день мне стало нехорошо. Надо сказать, что в то время я шибко любил одну дивчину и она меня любила. Видимо, кому-то было неугодно видеть нашу любовь. Ну, так вот. Через несколько дней мне стало совсем плохо. Это было бы еще ничего, но было удивительно то, что девушка, которую я любил, вдруг перестала меня замечать, как будто мы никогда не знали друг друга.

С каждым днем мне становилось все хуже и хуже, родные думали, что я помру. Тогда позвали вторую колдунью. Она пришла и что-то пошептала надо мной. Потом она сказала, что надо мной лежит заклятье и что я через несколько дней умру. Спасти меня может только смерть той колдуньи. Я еле понимал смысл ее слов, но слово «смерть» я понял, испугался. Но колдунья улыбнулась и сказала, что все будет хорошо. На следующий день произошло нечто страшное и странное. Пастух загнал стадо в стойло. И вдруг бык, который до этого стоял смирно, стал злиться. Глаза его налились кровью, он рассвирепел и вырвался из ограды и понесся по деревне. Он прибежал к дому первой колдуньи и стал очень сильно реветь. А колдунья как раз была дома, она подошла к воротам. И тут бык рогами сорвал калитку с петель, ворвался в усадьбу и пригвоздил колдунью к стене избы. Потом постоял немного и пошел обратно. Пришел домой и тут же успокоился.

Не знаю, чем это объяснить, но на следующий день я почувствовал себя лучше. А то ведь ходил как слепой, света белого не видел, будто ночь. Потом пошел на поправку. И девушка ко мне пришла, говорила, как во сне все было. Потом жили мы хорошо.

А почему колдунья была? Не знаю почему. С ветром она зналась, с лесовым, разговаривала с ними. Вот потеряет человек что-нибудь, она могла точно указать то место. Как-то на картах могла увидеть. Люди верили и в колдовство и в приметы. Многие приметы веками сложены. Часто вспоминаю детство. Помню, в крестьянской избе спали на полатях. По вечерам на полатях рассказывали друг другу сказки. Очень много сказок рассказывали в сумерках, когда родители еще не пришли и не зажгли свет. Помню, топилась маленькая печка посреди избы, а от нее на стенах играли блики пламени. Жутко и страшно интересно. Рассказывали все больше страшные сказки.

«И не ругались матом»

Стремоусова Нина Федоровна, 1922 год, дер. Кривошеи

В деревне тогда были все неграмотные, не могли сами расписаться. Да и собственно — где было расписываться-то? Мои родители тоже были неграмотные. Но вот запомнилось, люди необразованные — а какие вежливые! Культура от природы, видимо. Всегда ужо поздороваются друг с другом, поклонятся, шапку снимут. И не ругались матом, как сейчас. Это был и грех большой, и осуждалось, ведь на деревне все друг про друга знали. Вот известно будет — живо осудят за такое.

А в колдовство здорово верили. Все кто-то свистнет, кто-то ходит будто — домовыми называли. У нас вот в деревне был дедушка Миша, старенький такой, с бородой седой. К нему все собирались. Он столько сказок знал и каждый день все вроде про новое. Вот запомнилась какая-то сказка про сизое перышко, как девушка друга милого ждала. Он в виде птицы должен прилететь. А мачеха узнала про это, в окно стеколья понатыкала. Он и порезался. Плакала девушка над птицей (своим милым), а как упала слеза ее горючая, упала птице на сердце — переметнулась птица и в друга милого превратилась. Я очень любила эту сказку. Конечно, старые люди как-то, что ни скажут, так какую-нибудь поговорочку и приставят для красного слова, для большего уважения.

«Колдуны раньше были»

Новоселова Мария Филипповна, 1911 год, дер. Чепрасы, крестьянка

И колдуны раньше были. У нас Вася-колдун жил. Раньше по невесту ездили на лошадях, колокольца у каждой лошади вдевали, к дуге полотенца, скатерти вышитые с кружевом. А его, этого колдуна, на свадьбу не пригласили. Он вышел, обошел лошадей, они встали на задние ноги — передними машут в воздухе. А люди ползали по снегу на четвереньках, как волки, и выли. Он ушел домой, а они так и остались. Хозяин пошел к нему кланяться. Час, два. Кое-как уладили.

Обошел, пошептал, похлопал — лошади встали, пошли. Взяли его с собой. Приехали к невесте. Хлопнул по плечу — невеста стала реветь, реветь, чуть не заревелась. Снова хлопнул по плечу, она перестала.

У него толстая книга была, буквы черные. Он по книге все делал. Боялись его очень.

Стол потрогает за уголки, так он плясал. Пил здорово! Умер, так язык был долгущий, высунулся, упихать некуда было — вот какой черти вытащили. У него дочь Наталья, она у него выучилась. Прилечивала и отлечивала. С мужиком моим чего-то сделала… А раньше был не такой. Наталья-то уехала в Зуевку. Замуж не выходила, кого надо — того и при-лечит к себе. Дом купила маленький, мужиков-то манила, поила. А потом убили ее. Бабы, видно, и убили.

«В суеверные приметы не верили раньше»

Аксенова Агния Георгиевна, 1919 год

В приметы и колдовство верили не шибко, в нашей деревне колдунов не было, а в соседней жил Павлик-колдун, лечил людей хорошо, трав у него ужасть сколько висело дома. У нас был такой случай: одна женщина маму испортила, оговорила, та слегла на печи, совсем плоха стала. Ну, отец к Павлику, тот посмотрел в воду и сказал: «Наговорила та, кого с лесенки прогнала. Сейчас иди домой и баню топи». Пришел, а мать уже на печи сидит. По ветру наговор пустил Павлик. Отец баню-то истопил, попарил ее, и мать выздоровела.

А наговор был: мучиться и помирать. А еще встречалась я со сглазливыми людьми. Это не колдуны, но все равно вредные. Вот жена моего сына: ну, что не скажет, так и выйдет. А уж если со зла что-нибудь брякнет, тут уж добра не жди. Таблетками никогда не лечилась, все травы какие-то заваривала, настаивала и пила, очень редко она болела, и нас всех также в руках держала.

В суеверные приметы не верили раньше. Про черную кошку, что она несчастье приносит, это сейчас все выдумали, раньше такой не знали, кошка — к счастью. А про соль, что просыпалась, так к ссоре, тоже неправда. Это придумали раньше из-за дороговизны соли.

А вот в природные приметы верили. По зиме определяли лето, осень и весну, даты запоминали. Если на 7 января холодно, то июль — жаркий, грачи рано прилетают — весна ранняя. В феврале капель — весна ранняя, но долгая. Если снегу толсто, то воды, — разлива не будет, а если тонко — то водополица, так как стаивает быстро — не успевает землю напитать. По радуге определяли погоду, по солнцу, луне и звездам.

Радуга: высокая — к хорошей погоде, низкая — к ненастью, быстро пропадает — к вёдру, долго стоит — к дождю. Если она перекинулась с севера на юг — дождь, с востока на запад — вёдро. Если зеленого больше, чем других цветов, — жди дождя; синего — к долгому ненастью, красного — к ясному дню. Звезд много — к вёдру, мало — к ненастью, падают — к ветру. Про каждый месяц были свои меткие приметки и поговорки.

Декабрь — хмурень, ветрозвон, лютень, ознобень, заверняй, тянуга. Снегами глаз темнеет, да ухо морозом рвет. Февраль: и лютень, и бокогрей. Злится коротышка, что мало дней ему дадено. Март — не февраль, да на нос садится.

По погоде велись сельхозработы: зацвела осина — сей морковь, зацвела черемуха — картофель, появились листья на березе — начало сева овса. Как придет Арина-рассадница (15 мая) — пора капусту сажать. Жаворонок запел — иди на пашню и сей только до цветения черемухи.