Игры в песочнице, или Стратегия соблазнителя - Дюшатле Кристоф. Страница 16

Стоит бабье лето, и через открытое окно вливается в помещение горячий воздух, хотя утром бушевала гроза. Вспоминаются морские купания. Меня одолевает жгучее желание проникнуть во влажное лоно прекрасной незнакомки. Борюсь с этим непреодолимым желанием, вызванным присутствием нашего психолога. Хорошо все обдумав, прихожу к выводу, что Элеоноре пора переходить к практике. Конечно, можно с милым видом слушать нашу мужскую дребедень, но к чему это ее приведет, если даже написанный ею очередной доклад вряд ли будет прочитан заинтересованными службами? Согласно недавнему исследованию, проведенному частным институтом Вериф-Штат, семьдесят процентов документов не доходят до адресата.

Настоящий вопрос, который надо решать в данный момент, таков: как соблазнить эту стойкую интеллектуалку? В своих предыдущих выступлениях я попытался показать новые черты своей личности в надежде пробить ее броню. Во время предыдущего собрания я разразился целой тирадой, выступая против эксплуатации Африки Западной Европой. Некоторые из слушающих холостяков прослезились, и я даже заслужил аплодисменты. Я набрал очки, без всякого сомнения. В следующий раз рассчитываю выступить с обличительной речью в адрес Турции, не признающей себя виновной в геноциде армян. А если этого будет недостаточно, чтобы взволновать доктора по психологии, расскажу после ошеломляющего нервного срыва о том, что ребенком я стал свидетелем ужасной сцены… «Нет, об этом невозможно рассказывать…» Доктор психологии будет настаивать с возбужденным любопытством, она будет подбадривать меня, просить, чтобы я высказался, чтобы разорвал цепи, сковывающие мое сознание. Но я буду непреклонен, замкнусь, как устрица в раковине, в состоянии полного смятения. Моя тайна будет срываться с моих губ, она станет почти осязаема, но я так о ней и не расскажу.

А несколько дней спустя я приду к Элеоноре домой, подрисовав черной тушью глаза, дрожащий, в рубашке, изрезанной вдоль и поперек перочинным ножом. Ее сердце будущей матери забьется сильнее, она раскроет мне свои объятия, проявляя полнейшее сострадание. Мы тихо пройдем в комнату, и я упаду без сознания на постель Элеоноры. Она приведет меня в чувство, нежно поглаживая мне лоб, а я стану заниматься с ней любовью всю ночь напролет. Мое тело будет содрогаться во время оргазма, а рано утром на моих губах, помнящих вкус ее поцелуев, появится улыбка, знак моего искупления и моей благодарности за ее любовь. Это хорошая стратегия, я уверен. Но пока Элеонора даже не удостоила меня взглядом, однако это не за горами. Будущее принадлежит терпеливым мужчинам.

— Мне кажется, Даниэль хочет выступить, — говорит наш руководитель.

— Здравствуйте, мне уже все лучше и лучше, я, наконец, понял, почему моя мать звала меня Аш, когда я был маленьким. Я расспросил членов моей семьи и узнал, что в молодости у нее была большая любовь: Анри Белле, который руководил лабораторией по производству известного лекарства «Препарат Н». Молодой человек бесследно пропал во время экспедиции в амазонских лесах Бразилии. Его тело так и не было найдено. А моя мать не смогла его забыть и ожидала его возвращения. Всю свою жизнь она тайно его оплакивала. И вспоминая об этой большой любви, она дала мне это прозвище — Аш, не думая о том, что первая буква имени Анри^[8] также входит в название основного лекарства, разработанного в лаборатории ее возлюбленного. Вы видите, как иногда недостающая деталь может разбить всю жизнь. Кажется, я даже похож на этого Анри. Тогда я подумал, что, возможно, я его сын. Моя бывшая жена узнала, в чем дело, и послала мне ободряющее письмо. Мои дети навещают меня раз в две недели. Жена отказывается платить за авиабилеты, и они стоят мне целого состояния. Но в целом ситуация нормализуется. Мои дети хорошо учатся в школе. Мой сын Стефан хочет стать биологом. Мне кажется странным его увлечение биологией, без знания которой невозможно стать медиком. Об этом нужно подумать, и я все еще сомневаюсь, стоит ли мне идти к психоаналитику. Кроме того, этим летом у меня была любовная связь со служащей полиции. Не так плохо для пляжного романа. Ее зовут Селин, я встретил ее в клубе развлечений в Марракеше. По возвращении в Париж она сказала мне, что встречается с другим мужчиной. Она была немного растеряна и показалась мне искренней. Селин попросила меня дать ей немного времени, чтобы все обдумать. А на днях я увидел ее в очереди за билетами в кино, она была со своим мужчиной, и они то и дело обнимались. После фильма я вернулся домой и мастурбировал, думая о Селин. А вечером мне никак не удавалось уснуть. На работе это не отражается. Кто-то перекупил нашу контору, и уже поговаривают об увольнениях. Но я все-таки сохраняю надежду: в моей профессии, информатике, рынок рабочей силы довольно широк.

— Спасибо, Даниэль, за твою искреннюю исповедь, — произносит председатель собрания.

— Здравствуйте, я здесь впервые, мне очень страшно начать рассказ. Столько надо всего сказать… Кто вы такие? И зачем это нужно? (Он не выдерживает и покидает зал под аплодисменты.)

В телестудии

В коридорах бегают какие-то люди. Они приходят в офисы, пьют, держа стакан в руке, смотрят друг на друга и уходят в другие помещения. Служба объявлений «Франс X» празднует день рождение некоего С., одного из звездных редакторов отдела. Это настоящий пулемет, сорок пять искрометных шуток в минуту, блестящий, обворожительный и холостяк. Все его любят, но ни одна женщина не хочет с ним спать. Он слишком эмоциональный.

На стенах офиса, занимаемого редакторами, развешаны порнографические фотографии. Показывать сцены соития крупным планом — это модно. Эти декоративные картинки сопровождаются бесчисленными фантазиями: «Хей-хоп! Хей-хоп! Возвращаемся с работы» — припев семи Гномов. Коллаж, задницы и поэзия.

Куча вспотевших людей толпится перед кофеварочной машиной в коридоре. Мне улыбается какая-то красавица. Смотрите-ка, я нравлюсь женщинам. Вперед, Матье, двигай задницей! Пока я придумываю предлог, чтобы познакомиться, моя красавица исчезает в толпе смотрящих на нее с вожделением парней. Все они с трехдневной щетиной на щеках, в рваных джинсах и обтягивающих футболках выглядят как поставщики кокаина, прикидывающиеся группой специального контроля на автодорогах. Радикально, и они похожи на хиппи. Не могу соперничать. Гиблое дело. Еще некоторое время топчусь среди незнакомых людей; возможно, в будущем их адреса окажутся в моей электронной записной книжке.

Зайдя в один из залов, попадаю на демонстрацию фильма какого-то актера (забыл его имя), который выставляет напоказ свои конечности в сценах механического соития, прокрученных в убыстренном темпе в сопровождении мрачной синтетической музыки. Нигилистическая штука — продукт 1980-х годов. Реклама и дешевка.

Каждый из тех, кто созерцает эти порнографические картины, принимает какой-то вид, встает в определенную позу. Челюсти сжимаются, тела напрягаются, лица краснеют, некоторые люди критикуют увиденное, другие начинают дискутировать.

— Это что, искусство? Да?

— Парень пойдет далеко.

— Нет, действительно, у него было большое вдохновение.

— В третьем измерении это обретает свой истинный смысл.

— Моя бабушка может сделать так же, она как-то была дублером в порнографическом фильме.

— Искусство — это первое проявление жизни.

Элен, подруга, которая пригласила меня на эту телевизионную вечеринку, ищет способ познакомить меня со своими подружками. Место знакомства похоже на скользкую дорожку: мои собеседницы отворачиваются и теряют интерес так же быстро, как застегивают молнию на брюках.

Одна:

— Привет, ты друг Элен?

— Верно. Эта девушка гений…

— Чем ты занимаешься?

— Я — автор, немного «негр», понимаешь? Я создал литературный журнал с моими друзьями. Журнал назы…

— Классно! Ты знаешь, я тоже гений. Не такой, как она… Ну, привет! Меня ждут.

Другая:

— Извини, я тебя прерву. У меня длинная история. Я еще ношу траур, и у меня нет желания разговаривать.