Девяносто девять гробов - Веллингтон Дэвид. Страница 2
— Барышня… — вздохнул профессор, но потом только покачал головой.
Монтроз пододвинулся, чтобы взглянуть. Как же он мог отказаться?
Внутри гроба лежал практически идеально сохранившийся скелет. Все кости были целы, хотя довольно странно, что они были полностью лишены тканей. Даже спустя сто сорок лет можно ожидать, что увидишь какие-нибудь остатки волос или иссушенной кожи, но эти были чисты, словно музейные экспонаты. И еще удивительнее, что череп был деформирован. Челюсти были крупнее, чем следовало. У них и зубов было больше, чем полагалось. Больше, и ни один из них не был ни моляром, ни премоляром Это были страшного вида треугольные зубы, немного просвечивающие, как у акулы. Монтроз откуда-то знал эти зубы, но не мог сообразить откуда.
Очевидно, у Гейстдорфера память была лучше. Монтроз почувствовал, как окаменело тело профессора у него за спиной.
— Мисс Джексон, я должен попросить вас немедленно уйти, — произнес он. — Это неподходящее зрелище для студенток-выпускниц. В самом деле, мистер Монтроз, не будете ли вы любезны подняться наверх и отправить всех студентов по домам?
— Конечно, — ответил Монтроз.
Он отвел Джексон обратно к лестнице, как и велел профессор. Некоторые из студентов заворчали, кое-кто стал задавать вопросы, на которые Джефф не стал отвечать. Он пообещал всем, что объяснит все на следующем собрании курса. Когда они ушли, Монтроз поспешил вниз по лестнице, горя желанием приняться за работу.
То, что он увидел внизу, показалось ему совершенно бессмысленным. Профессор стоял возле гроба на коленях и держал что-то в руках: черный предмет размером с его кулак. Он очень аккуратно и осторожно опустил его в грудную клетку скелета, а потом, словно в изумлении, откинулся назад.
Джефф хотел спросить, что ему делать, но профессор вскинул руку, обрывая его.
— Я бы предпочел, чтобы вы тоже отправились домой, Джефф. Я бы хотел какое-то время побыть с этой находкой наедине.
— Разве вам не понадобится кто-нибудь, чтобы начать составлять каталог? — неуверенно спросил Монтроз.
Глаза профессора ярко блеснули в луче фонаря. Джеффу хватило одного взгляда, чтобы понять ответ.
— Да, конечно, — ответил он. — Значит, увидимся позднее?
Ответа не последовало. Гейстдорфер уже снова смотрел внутрь гроба.
2
В последний раз мы встречались с генералом Хэнкоком в 1886 году на Губернаторском острове в Нью-Йоркской гавани. Тогда он был уже в плохом состоянии и сложил с себя большинство полномочий командующего Атлантическим дивизионом. Я прождал его несколько часов в холодной приемной его канцелярии, у маленького камина, который только и согревал меня. Когда он появился, то шел с большим трудом, преодолевая боль, но поприветствовал меня с дружеской теплотой, которую мы всегда испытывали друг к другу.
Нам нужно было обсудить несколько небольших вопросов. Последний касался тонкой пачки собранных мной документов о моей службе в Геттисберге в июле 1863 года.
— Думаю, их нужно сжечь, — сказал мне генерал, даже не взглянув на них.
Вместо этого он смотрел мне в лицо тем самым острым и ясным взглядом, который запомнился по третьему дню сражения. Тогда боль еще не затронула ни его пламенный ум, ни его дух.
— Эти бумаги не принесут потомкам ничего, кроме нравственных мук, и могут разрушить много славных карьер, будь они опубликованы теперь. Что проку нам от того, чтобы будить эти старые воспоминания?
Никто не посмел бы усомниться в авторитете такого человека, как Уинфрид Скотт Хэнкок. Я склонился над бумагами и убрал их обратно в свой саквояж. Генерал повернулся, чтобы взять стакан чаю, от которого в холодной комнате валил пар.
— А как насчет солдат? — спросил я. — Они все участвовали в войне.
Но его ответ последовал незамедлительно.
— Они мертвы, сэр, — сказал он мне, пристраивая ноги у камина. — И лучше для них оставаться такими.
Тут он прибавил шепотом:
— И для нашей чистой совести тоже.
Неделю спустя его привезли в Пенсильванию и похоронили там, поскольку он скончался от старой раны, которую так и не смогли залечить.
3
Машина без опознавательных знаков стояла, спрятавшись за рядом деревьев, всего в сотне ярдов от амбара. Того самого амбара, за которым Кэкстон так долго следила. Это была неряшливая груда побитого непогодой дерева с прорезанными то тут, то там окнами. На вид он выглядел заброшенным или же негодным для использования, но она знала, что амбар этот поддерживается в надлежащем состоянии всеми пятнадцатью членами семейства Годвин, каждый из которых обладал криминальным прошлым. Насколько она могла судить, все обитатели спали. Серая белка пробежала возле водостока, и Кэкстон чуть не выпрыгнула из сиденья. Чтобы успокоиться, она нацарапала в блокноте несколько строк.
«29 сент. 2004, продолжаем наблюдение за местом укрытия Годвинов возле Лэрдсвилля, Пенсильвания».
«Вот оно», — подумалось ей.
День облавы наконец настал. Она подняла глаза. Часы на приборной доске щелчком переключились на 5.47 утра, и Кэкстон сделала отметку.
— Я насчитал впереди пять автомобилей, — произнес капрал Пейнтер. — Это их машины — вся семейка в сборе. Мы одним махом можем схватить всех.
В данном расследовании Кэкстон, как младшему офицеру, полагалось прикрывать одного из более опытных полицейских. Пейнтер занимался этим годами. Он отхлебнул кофе с молоком и кинул взгляд через ветровое стекло.
— Первый раз в настоящем полицейском деле, так?
— Да, можно и так сказать, — ответила она.
В прошлом она принимала участие в одном расследовании. Она сражалась не на жизнь, а на смерть с вампирами, и каждый из них был намного смертоноснее, чем любой злоумышленник, с которым когда-либо в своей работе сталкивался Пейнтер. Случай с вампирами продвинул ее по карьерной лестнице, но в личном деле не был отмечен нигде. Прошел почти год с тех пор, как она была переведена из службы дорожного патрулирования в Бюро криминальных расследований. За это время она провела бесчисленные часы в академии в Херши, сдала письменные и устные тесты, прошла испытание на детекторе лжи и проверку личного дела, тесты на полное соответствие по психологическим, медицинским и физическим показателям, включая анализ мочи на содержание наркотиков, прежде чем действительно была допущена к настоящему расследованию «в боевой обстановке». Тогда-то и началось самое трудное, настоящая работа. Последние два месяца она вела наблюдения из машины, сидя посменно по двенадцать часов, следя за сараем, в котором, как предполагалось, находилась крупнейшая в штате лаборатория по производству метамфетамина. Кэкстон еще никого не арестовывала, не конфисковывала улик, не допрашивала подозреваемых. Эта облава должна была показать, годится она для криминальных расследований или нет, и Лоре хотелось, чтобы все прошло идеально.
— Тогда мой тебе совет. Нечего записывать каждые пять минут, если ничего не происходит.
Он улыбнулся и махнул стаканом в сторону ее блокнота.
Лора ответила на улыбку и сунула блокнот в карман. Она не спускала с амбара глаз. Ей хотелось сказать что-нибудь смешное, чтобы Пейнтер понял, что она свой человек. Впрочем, ничего придумать она не успела, радио в машине включилось и голосом капитана Хораса сказало:
— Всем машинам, всем машинам. Только что получен ордер. Спецы по опасным материалам и пожарные на местах. Всем машинам приказ действовать. А ну-ка, разбудим их!
Адреналин хлынул Кэкстон в кровь. Время пришло.
Пейнтер повернул ключ в замке зажигания, и двигатель взревел. Они выскочили на дорогу, потом, визжа шинами, влетели на широкий неасфальтированный подъезд перед амбаром. Все остальные машины вокруг, прятавшиеся до сих пор, выехали из леса, и вооруженные копы выпрыгнули на усыпанную гравием площадку. Пара патрульных притащили таран — залитый цементом отрезок трубы из ПВХ, который мог пробить даже стальную дверь. Третий патрульный выбежал вперед, постучал в дверь и выкрикнул предусмотренное законом предупреждение, которое он обязан был сделать, прежде чем они вломятся внутрь и предъявят ордер. Все были вооружены, на всех были надеты противогазы. Лора сорвала с пояса свой противогаз и с помощью ремней закрепила на лице. Лаборатории по производству метамфетаминов вырабатывали и ядовитые вещества, включая газ фосфин, которые могли прикончить человека за секунды. Обзор через маску был неважный, но она бросилась вперед, вытащив пистолет и держа его внизу, у самого бедра. Сердце колотилось у нее в груди. Все происходило очень стремительно.