Карантин - Сиглер Скотт. Страница 33

Филлипс небрежно опустил правую руку вниз, чувствуя утешительную выпуклость пистолета под курткой. Ему повезло в схватке с Доуси, но на очередную удачу он не рассчитывал: если Перри бросится на него, Дью будет стрелять.

— Как самочувствие? — спросил он.

Гигант поднял голову. На лоб упала прядь светлых волос.

— Чувствую, как кто-то здорово огрел меня по голове ножкой от стола, — ответил Перри. — И по лицу. И по бокам. Но, судя по твоему лейкопластырю, можно сказать, что я несколько подпортил тебе физиономию.

Дью нащупал небольшой лейкопластырь у себя на лбу. Удар о стол оказался сильным, но зашивать рану не понадобилось. Это была просто сильная ссадина.

— Если это тебя хоть как-то утешит, — хмуро заметил Дью, — то я все еще еле-еле могу пошевелить рукой.

— Артрит мучает? Я ведь даже толком не попал по тебе.

— Ты задел меня, — поправил Дью. — Но и этого хватило. Послушай, не стану врать: мое терпение на исходе. Если ты еще искалечишь кого-нибудь из моих людей или бросишься на меня, придется стрелять. Сначала в ногу, если у меня будет на это время, или в голову — если не будет. Ты нам действительно очень нужен, но я не собираюсь ради тебя одного жертвовать своей командой. Улавливаешь?

— Я… буду вести себя, как положено, — пробормотал Перри. — Я получил честное и справедливое наказание.

Эта фраза поразила Филлипса. Что-то подобное он говорил в детстве после очередной драки, больше пятидесяти лет назад. Сейчас дрались по-другому: никто не вступал в кулачный бой и после окончания не обменивался с противником рукопожатием. В настоящее время каждый готов наговорить тебе в лицо каких-нибудь гадостей и при случае схватиться за оружие. Дью неожиданно почувствовал к Перри искреннее восхищение.

— Ну… избиение деревяшкой я бы не назвал справедливым, — проговорил Филлипс.

Доуси пожал плечами.

— Я тяжелее тебя примерно на шестьдесят фунтов. Если бы я только дотянулся до тебя, то, наверное, убил бы. Кроме того, какая разница, как ты победил? Главное, победил, и все.

Несколько секунд в комнате царила тишина.

— Ладно. — Дью вздохнул. — Значит, реванш тебя не интересует?

Перри уставился на стену, после чего задумчиво произнес:

— Мало кто может меня так вырубить. Вот ты, например. Есть… точнее, был еще один человек, которому это удалось. Нет, никаких реваншей. Я готов сотрудничать с вами.

Филлипс облегченно вздохнул. Ему очень хотелось надеяться, что он, наконец, добился своего.

— Ну, хорошо. Давай теперь продолжим прерванный разговор. Ты говорил, что-то изменилось. Что именно?

— Голос.

— Так. Голос. Ты сказал, что не разобрал слов. А теперь можешь?

Перри покачал головой:

— Нет. Если я нахожусь вблизи кого-нибудь из инфицированных, то могу расслышать слова, но когда они далеко, то это, скорее, походит на ощущение. Образы, эмоции и все такое. Иногда голос громкий, и я быстро схватываю смысл, а иногда он похож на полушепот в переполненной людьми комнате. Чем больше инфицированных собирается в одном месте, тем сильнее ощущения. Иногда по обрывкам можно вполне понять, о чем идет речь. Понимаешь, что я имею в виду?

Дью кивнул.

— Сейчас я слышу те же кусочки и обрывки фраз, но есть и различия… в интенсивности. Не знаю, как описать. Такое ощущение… когда тебе очень трудно. Но ты чувствуешь, что это судьба, что произойдет наверняка. Появляется импульс. Ты думаешь, что уже все рассчитал, и победа…

— Неизбежна? — спросил Филлипс.

Перри щелкнул пальцами, указал на Дью и улыбнулся. Улыбка на его зашитых и распухших губах выглядела довольно жуткой.

— Вот именно! — воскликнул он. — Неизбежна. Именно такие ощущения.

— Словно некий глас Божий говорит тебе о каком-то возмездии?

— Да, пожалуй.

— И что же произойдет потом?

— Не знаю, — развел руками Доуси. — Может быть, это и в самом деле голос Бога, и если мы доберемся до небес, он просто пнет нас как следует и выставит за дверь.

— Нет никаких небес, — нахмурился Дью. — И никакого Бога. Потому что если существует всесильное божество, то это, будь уверен, полный отморозок. Ему нравится делать так, чтобы хорошие люди погибали, а плохие, наоборот, выживали. И ему, видимо, очень нравится заражать бывших футбольных звезд всякой дрянью, которая поедает их изнутри.

— Я даже выпью за это, — сказал Перри и сделал большой глоток виски из бутылки.

— Мы попали в очень сложное положение, парень, — сурово проговорил Дью. — И тебе, наверное, все-таки пора завязывать с алкоголем…

— А тебе, может быть, наоборот, пора начать? — усмехнулся собеседник. — Я убил своего лучшего друга, отрезал себе член и теперь являюсь своего рода пунктом неотложной психологической помощи в подобных случаях. А ты? Старик, ты же сбрасываешь бомбы на Америку. Ты отвечаешь за борьбу с настоящими пришельцами. Спроси у меня, и я тебе скажу: это довольно серьезный повод выпить.

Перри протянул ему бутылку, разглядывая отвратительный рубец на левом предплечье у Доуси. Боевые шрамы… Перри может гордиться.

Дью принял виски. Парень был прав. Агент сделал большой глоток. Сильный запах алкоголя приятно пощекотал нос и сразу напомнил о тех далеких временах, когда он мог просто выпить и расслабиться. Посмаковав, он сделал еще глоток, после чего отдал бутылку Перри.

Тот выпил.

— У тебя еще какое-нибудь неотложное дело?

— В принципе, да, — ответил Филлипс. — Маргарет попросила, чтобы мы задержались здесь подольше. Это даст тебе шанс отдохнуть. Поэтому до тех пор, пока мы не уедем отсюда, мне нужно добиться от тебя помощи. Реальной помощи. В этом и состоит моя главная задача.

Перри опустил глаза. Дью не был уверен, но ему вдруг показалось, что парень немного покраснел. Смутился, наверное, или что-то в этом духе…

— А ты… хм… — нерешительно проговорил громила. — Ты не хочешь… еще посидеть и поболтать со мной?

Доуси снова протянул бутылку. Агент взял ее, присел рядом и с удовольствием выпил.

Дональд Джуэлл — или дядя Донни, как его любила называть Челси, — чувствовал себя неважно. Точнее сказать, хуже некуда.

Лихорадка усиливалась. Вместе с ней ныло все тело, особенно раздражали стреляющие боли в левой руке. Бетти, по-видимому, тоже заболела. Дочь как-то резко ослабла, голова бессильно запрокинулась, глаза были закрыты. И она уже вся изошла потом.

Но это еще не самое худшее.

Его кто-то преследовал…

Он не мог понять, кто именно; машин на шоссе было очень много. Они ехали и сзади, и спереди. Дональду показалось, что некоторые он видит уже не в первый раз. Кто за ним следит? И что ему нужно?

Они находились в пути уже больше двух часов. Предстояло выдержать еще шесть, а скорее всего, восемь-девять часов, потому что погода не обещала ничего хорошего. Ледяной дождь превратил вождение в сущий ад. Все автомобили на шоссе I-75 двигались со скоростью не выше сорока пяти миль в час. Те, кто жил на севере, по крайней мере, знали, как нужно ездить зимой. Наверняка те, кто оказался в кювете, были жителями южных штатов либо из Огайо.

Он был взвинчен до предела, все тело ломило, к тому же клонило в сон, и общее состояние было просто дерьмовым — не самое лучшее сочетание, когда смысл всей жизни находился рядом, на заднем сиденье.

Кто его преследовал? Кто?!

Решив передохнуть, Дональд съехал с шоссе неподалеку от Бэй-сити. Съехал медленно, внимательно наблюдая, какие автомобили, следующие позади, сделают то же самое. Но ни один не повторил его маневра. Должно быть, догадались, что он следит за ними.

А может быть, он просто вел себя, как сумасшедший… И поэтому за ним никто не последовал. Кому он нужен?

Дональд мягко припарковал машину у здания придорожного мотеля, стараясь не разбудить дочь. Автомобилей на стоянке было полно. Некоторые водители не заглушили двигатели; выхлопные трубы были окутаны дымом, а работающие щетки продолжали бороться со снегом и наледью. Другие водители сдались, отключив моторы, и их автомобили быстро покрылись ледяной коркой.