Ночная жажда - Сиглер Скотт. Страница 19

– Превосходно. Знаю, что предстоит много работы, поэтому не буду вас утомлять. Со своей стороны не могу не заметить: я очень рад, что за дело возьмется представитель нашего активного азиатско-американского сообщества.

Если бы она не была так потрясена и огорчена новостями о сердечном приступе ее наставника, то, возможно, рассмеялась бы – мэр Коллинс всегда найдет способ заручиться голосами. Выходцы из Азии составляли одну треть избирателей Сан-Франциско. Он, вероятно, не знал, что она выросла в Канаде, будучи дочерью англичанина-иммигранта. Однако Робин унаследовала внешность своей матери, а значит, в глазах мэра предстала в наиболее выгодном для себя свете и могла бы – с легкой руки репортеров – претендовать даже на фотосессию с ним. Нет, она отнюдь не возражала против снимка в компании такого очаровашки, как Коллинс; с его пошитыми на заказ изысканными костюмами, дорогими стрижками и широкой располагающей улыбкой, красавчик мэр многие годы возглавлял список самых завидных холостяков.

– Вот еще о чем нужно подумать, – сказал мэр. – В то время как мы, в случае необходимости, займемся поисками нового руководителя отдела судебно-медицинской экспертизы, вы можете приступать к работе прямо сейчас. Если вы захотите продолжить эту работу на долгосрочной основе, можете рассчитывать на нашу поддержку. Считайте, что у вас есть огромная фора.

Неужели ее кандидатуру всерьез рассматривали для такой высокой должности?

– Конечно, господин мэр.

– И вот еще что, Робин. Дело Пола Мэлоуни очень щепетильное. Тонкое, я бы сказал. Я знаю, что доктор Метц закончил осмотр, поэтому распорядился, чтобы тело Мэлоуни удалили из морга.

– И теперь его увезут… куда?

– Куда-нибудь в безопасное место, – ответил Коллинс. – Боюсь, что, учитывая прошлое этого Мэлоуни, его жертвы или родственники жертв захотят осквернить тело.

Неужели кто-то попытается проникнуть в морг Сан-Франциско?

– Господин мэр, я не думаю, что об этом стоит беспокоиться.

– Но я все же беспокоюсь, – сказал он. – Я знаю, что морг расположен в здании суда, но при этом не забываю, что полицейские – тоже чьи-то родители. Теперь, когда доктор Метц впервые за много лет выбыл из строя, у кое-кого могут зачесаться руки. Я хочу лишить злоумышленников какого бы то ни было искушения. Когда вы явитесь на работу завтра утром, тело Мэлоуни должно покинуть морг. Вы понимаете меня?

Робин ничего не понимала. Совсем ничего. Обработка покойного производилась в соответствии со строгим протоколом. Но, возможно, это был политический ход. Во всяком случае, Джейсон Коллинс являлся ее боссом, и она не собиралась «раскачивать» эту лодку, тем более сейчас, когда на кону стояла ее будущая карьера.

– Да, господин мэр, – сказала она. – Понимаю.

– Отлично. Робин, я искренне рад, что вы согласились. Мы сообщим вам, когда к доктору Метцу начнут пускать посетителей. Доброй ночи.

– Доброй ночи.

Робин отключила вызов и долго не отводила глаз от телефона. Она смотрела на него так долго, что Эмма, наверное, даже подумала, что телефон – какая-то особая игрушка, поэтому тоже с интересом уставилась на него.

Робин положила телефон, затем потрепала Эмму за уши. Собака, прикрыв глаза, заурчала от удовольствия.

– Слышишь, девочка? – ласково проговорила Робин. – Мне очень жаль, но, видимо, тебе придется чаще видеться со своим дядей Максом. Намного чаще.

Засада охотника

Как и любой хороший охотник, Брайан терпеливо ждал. Он понятия не имел, как здесь оказался, но он узнал это место. Клаузер находился на Пост-стрит, стоя спиной к брошенной прачечной-автомату, на углу небольшого переулка под названием Мичем-плейс. Вход в переулок преграждали металлические ворота высотой футов десять, не меньше. Вот за этими воротами он и заберет свою добычу…

Укрывшись влажным вонючим одеялом, Брайан лежал, не издавая ни единого звука. Уличные фонари освещали большую часть бетонного тротуара, на котором плясали и выгибались тени от проезжающих мимо автомобилей.

Одеяло покрывало каждый дюйм его тела, за исключением узкой щели, через которую он мог наблюдать за происходящим. Прохожие игнорировали его присутствие, да и стоило ли обращать внимание на еще одного вонючего бездомного, ночующего на улице? Таких в Сан-Франциско сколько угодно. Люди проходили мимо, на расстоянии всего нескольких шагов, не осознавая, что под изодранным отвратительным куском ткани скрывалась смерть. Много раз по ночам он хватал беспечных людишек и волок в темноту…

Сейчас он поджидал мальчика с вьющимися темными волосами.

Хвала и честь королю…

Сначала пришли видения. Ненавистные лица, привкусы страха и потоки оскорблений, приступы беспомощности… Через эти галлюцинации Брайан ощутил, каково это – подвергаться постоянному запугиванию группой подростков, побоям со стороны женщины, которая, наоборот, должна была прийти первой на помощь, терпеть надругательства человека, который обещал любовь…

Все эти люди жестоко обидели короля. Поэтому все они должны быть жестоко наказаны. Да как они только смеют причинять ему боль? Брайан и другие искали и выслеживали, они наблюдали, они охотились, пока лики из их снов не обретали плоть и кровь…

Первым стал священник. Он мог умереть лишь один раз, поэтому они решили продлить себе удовольствие.

Теперь та же участь ждет и хулиганов.

Брайан хотел добраться до белокурого мальчика, их вожака, но его трудно было отследить. А вот кучерявый подросток оказался вполне предсказуем. Он часто ходил этим путем.

Однако недостаточно лишь убрать кучерявого мальчика, заставить его исчезнуть. Он был слишком зол на них и слишком долго мучился: как и в случае со священником, об этом должны были узнать другие люди.

Хвала и честь королю…

Курчавый подросток свернул за угол. Брайан не издал ни звука и остался лежать в засаде, следя за своей добычей. Он был не самым смышленым, но в охоте ему почти не было равных. Несмотря на свои габариты, Брайан умел подбираться незаметно, и добыча никогда не видела, как он настигал ее.

Подросток шел по тротуару неторопливо и важно – так, будто целая улица принадлежала ему одному. Будто это его территория, его вотчина. Он имел внушительные габариты, и многие люди постарались бы избежать встречи с ним в темном переулке. Юный возраст настраивал его на романтические мысли о том, что именно он управляет своей жизнью и никто не захочет встать у него на пути.

Одно начало…

Брайан чувствовал невероятный азарт от охоты, ощущение сильное и очень свойственное таким, как он, – почти как жажда. Брайан хотел убивать, ему нужно было убивать.

Из-под белой бейсболки подростка торчали черные, вьющиеся волосы. На нем была темно-красная куртка с большими, наклонными буквами «BC» на левой стороне груди. Между этими буквами – с отведенными назад крыльями и вытянутыми когтями – сидел орел.

Подросток подошел ближе. Брайан дышал медленно, размеренно. Парень бросил на него взгляд, затем сморщил свой нос и отвел взгляд. Он поравнялся с Брайаном, сделал еще два шага, после чего услышал голос:

– Помоги… мне…

Голос звал откуда-то из-за черных ворот. Подросток остановился, потом заглянул сквозь решетку ворот на Мичем-плейс. Брайан знал, что он должен увидеть. Справа – невысокие деревья, растущие вдоль узкого тротуара, всего в шаге от кирпичной стены, и темные неровные тени от листвы. Слева – осыпающаяся каменная кладка прачечной, битые окна и густые слои граффити. А в середине, на потрескавшемся тротуаре, – бородатый человек в белой майке.

Брайан терпеливо ждал. На улице еще было много автомобилей, и если мальчишка сбежит, Брайан позволит ему уйти. А вот если он зайдет в переулок, Брайан и остальные набросятся на него.

Хватай наживку…

Подросток посмотрел вниз, потом налево, еще раз решив про себя, что бездомный под грязным вонючим одеялом явно не стоит его внимания.