Хранитель - Ланган Сара. Страница 31
Мэри заглянула в комнату Сюзан и… застыла на месте. Помещение освещала темно-синяя керамическая лампа, стоявшая на старой тумбочке. Кровать была аккуратно застелена — сверху на гладкой простыне лежало стеганое одеяло, выброшенное Мэри еще пять лет назад… Она зажмурилась. Затем открыла глаза, но ни лампа, ни одеяло, ни старые свитера Сюзан, сложенные стопкой на кровати, не исчезли.
Лиз. Наверняка она использовала эту комнату для свиданий с Бобби! Но нет, невозможно — последний раз Мэри была здесь в пятницу и видела лишь заржавевший пыльный каркас кровати и прохудившийся матрас.
— Кто здесь? — надрывисто спросила она. — Мой муж наверху, и учтите, я уже позвонила в полицию!
Тишина. Мэри была уверена, что поступает правильно. Кто бы это ни был, он, кажется, ушел. В любом случае нет смысла звонить Дэнни Уиллоу. Шериф решит, что несчастная психопатка Мэри Мэрли после смерти дочери страдает галлюцинациями. А если он, не дай бог, увидит, в каком состоянии ее кухня!.. Нет, нельзя никому звонить. Возможно, вещи так и лежали во время ее последнего визита, она просто не помнит…
— У моего мужа пистолет! — крикнула Мэри.
В следующую секунду дверь подвала открылась, и монстр вошел внутрь. Безжизненное, мертвое существо. Бледное. Худое.
У Мэри дрогнуло сердце.
На нем было надето изящное платье с высоким воротником, все пуговицы были оторваны, и виднелись черные стежки — от горла до груди. Кожа была сшита неряшливо, но достаточно крепко, словно у фаршированного теленка, отправленного в духовку.
Мэри хотела прислониться к стене, но за спиной было пусто, и она упала в грязную воду. Брызги полетели в лицо.
Чудовище наблюдало за ней. И Мэри знала, кто это.
Нет, неправда, молила она про себя. Это сон. На самом деле она сейчас в родном доме в Корпусе Кристи, беспрекословно подчиняется приказам отца-тирана. Или, может быть, едет вместе с девочками на старом «бьюике» через мост прочь из города?.. Вот жизнь, которой не было. Тропа, с которой она свернула. Кошмар, от которого скоро проснется…
Стукнул котел, вода вспенилась. Монстр подходил все ближе, и Мэри неожиданно почувствовала внутри себя пустоту, смерть. Рассудок покидал ее, мысли двигались отдельно от сознания. Так… все хорошо… Просто прекрасно… где вино?!
Она закрыла глаза. Открыв, посмотрела на руки, на потолок и наконец на дверь. Монстр исчез. Мэри широко улыбнулась.
— Ты моя хорошая, — сказала она.
На месте чудовища теперь стояла маленькая девочка лет шести с косичками, перевязанными голубой лентой. На ней было надето платье с белым пояском. Прелестное создание.
— Где я? — спросила девочка ровным холодным голосом.
Мэри улыбнулась еще шире. Все по-прежнему хорошо.
Чудесно.
— Солнышко…
Котел взревел. Вода на полу забурлила. Через ледяной поток Мэри подползла совсем близко к девочке — настолько, что ощущала ее кислое дыхание, чувствовала на щеке его влагу.
— Какая же ты хорошенькая, моя крошка мисс Маффит, — проворковала она.
Девочка склонила головку, и Мэри вспомнила, как маленькая Сюзан держала на руках свою годовалую сестру. Подскочив, малышка уселась на кровать, свесив над водой короткие ножки.
— Мне некуда идти, — сказала девочка. Она улыбнулась, показывая маленькие зубки, усеянные красными точками.
— О, мне так жаль, — ответила Мэри и разрыдалась, не в силах себя остановить. Она никогда не оплакивала смерть Тэда, не пролила ни единой слезинки после похорон на этой неделе. Но сейчас — все правильно, как нужно. Это сон, и она точно была не в аду…
Девочка болтала ножками. Вода на полу закружилась быстрее, пронзая кожу Мэри холодом.
— Моя мама бросила меня, — пожаловалась малышка.
— Может быть, она не знала, что делать? Считала, что слово мужа — закон…
— Мне некуда идти, — снова сказала она.
— Это будет твой дом, — ответила Мэри.
Несмотря на то что от девочки ужасно пахло, одежда была в грязи, кожа облезала и в голубых, как васильки, глазах отражалось только зло (в отличие от маленькой Сюзан), Мэри осталась на месте, хотя здравый смысл велел ей бежать без оглядки. Но это же дар…
Девочка улыбнулась.
— Нет места лучше, мамочка! Дом, милый дом! Я вешаю шляпку… я снова здесь!..
— Я рада, Сюзан, — ответила Мэри. Она не могла вспомнить: разве Сюзан не умерла? Кто была эта маленькая девочка?
— Ты правда рада?
— Очень! Найдем тебе комнату, я уберу в ней… А еще, Сюзан, я испекла тебе пирог.
— Эта комната здесь? В подвале? — спросила девочка, еще сильнее болтая ногами.
— Где захочешь!
На этот раз девочка улыбнулась так широко, что нижняя губа опустилась, и по подбородку потекла черная кровь.
— Покажи мне, как ты рада.
Ужас и паника одолели Мэри. Моргнув, она на секунду увидела, что это была вовсе не девочка, а женщина без волос — только бледный череп с множеством черных швов. Страшная. Ужасающая. Родная…
Мэри снова моргнула. Появилась девочка — маленькая, счастливая, прелестная.
— Показывай! — потребовала она, пухлой ручкой поманив Мэри на кровать.
Картинка быстро менялась перед глазами: девочка, маленькая женщина, затем обе. Мэри огляделась вокруг, ожидая увидеть еще больше крови, конец света или своего мужа, но в комнате было пусто.
Она села на постель дочери и обняла ее. Милая, любимая Сюзан. Зловоние — смесь бумажной фабрики и протухшего мяса — стало таким сильным, что Мэри подавилась. Она поняла, но слишком поздно, что это был не дар и не сон… Дом протяжно застонал, и сквозь стены, воздух и голубые глаза девочки послышался громкий смех.
ГЛАВА 22
Кислотный тест
Придя в среду утром в класс, Лиз Мэрли ожидала встретить удивленные взгляды, выражение сочувствия или хотя бы услышать имя Сюзан. Но, несмотря на то что присутствовала лишь половина класса, никто даже не заговорил с ней. Наступил очередной, ничем не выдающийся день. Почти все наблюдали за дождем, просовывая руки в окна и широко раскрывая рты, словно хотели вдохнуть его.
Андрэа Йоргенсон торопливо списывала домашнюю работу, а сидевший рядом Оуэн Рид грозился плюнуть в нее — в качестве легкого флирта. Видимо, изменив решение, всосал слюну обратно в рот.
— Ты отвратителен! — сказала Андрэа.
— А тебя легко соблазнить, деточка.
Она возмущенно спряталась за тетрадью.
На математике изучали производные. Корпя над собственными каракулями в тетради, Лиз безуспешно пыталась понять, как же найти этот чертов игрек.
На уроке английского обсуждали «Великого Гэтсби». Дори Моррисон пустилась в размышления о том, насколько нецелесообразна сцена смерти женщины под колесами автомобиля, если с самого начала произведения речь идет о моральных инвалидах.
— Я, конечно, понимаю, он вроде как воплощение романтической американской мечты и все такое, но не слишком ли эгоистично покупать дом и устраивать вечеринки, чтобы какая-то там цыпочка заметила тебя?
На физкультуре играли в вышибалы, и, как обычно, одноклассники не замечали Лиз: ни один мяч не полетел в ее сторону. Вернувшись в раздевалку, Лиз переоделась в свои вельветовые брюки, затем, осмотрев себя, решила, что выглядит в них как корова, и конечной остановкой послужило подозрение: «Кажется, я совсем выжила из ума». Никто сегодня даже вскользь не упомянул имя Сюзан. Возможно, потому что она вовсе не умерла… а до сих пор бродила по Мэйн-стрит или сидела в своей квартире, курила сигареты одну за другой и профессионально демонстрировала странности поведения.
Когда Лиз закончила переодеваться, к ней подошла Андрэа Йоргенсон. Она жила с тетей и сестрой в трейлер-парке в южной части города и постоянно носила высокие FM-ботинки, [7]настроенные на «Fresh Meat». [8]
В школьном туалете на исписанных граффити стенах было много сообщений типа «Андрэа — шлюха».