Роботы апокалипсиса - Уилсон Дэниел. Страница 86

Высунув голову из своего жилища, я оглядываю лагерь. Там, где раньше стояли палатки — пара небольших снежных заносов: отряд Умника ушел отсюда две недели назад. Война закончилась, так что все отправились по своим делам — большинство присоединилось к остаткам Армии Серой Лошади. Людям совсем не хотелось торчать здесь и предаваться размышлениям.

Опустевший мир неподвижен. К поленнице по снегу ведут следы: кто-то здесь побывал.

Бросив последний взгляд на архив героев, лежащий в моей палатке рядом с черным кубом, я надеваю прибор ночного видения и беру винтовку. Быстро исчезающие следы ведут к периметру лагеря.

Медленно и осторожно я иду по следам и двадцать минут спустя замечаю серебряный отблеск вдали. Я прижимаю приклад к плечу и, осторожно шагая вперед, держу голову ровно, а цель на мушке.

Враг не движется. Отлично. Вот он, подходящий момент. Я нажимаю на спусковой крючок.

Роб оборачивается и смотрит на меня: это Девятьсот второй.

Я дергаю рукой, и пули уходят в сторону. Пара птиц улетает, но семифутовый гуманоид продолжает стоять в снегу. Рядом с ним в землю вкопаны два бревнышка, пропавшие из моей поленницы. Девятьсот второй — изящный, семифутовый робот — стоит, не шелохнется. Я подхожу ближе. Загадочная машина молчит.

— Второй? — спрашиваю я.

— Вижу Кормака, — каркает робот.

— Я думал, ты отправился вместе с остальными. Почему ты до сих пор здесь?

— Чтобы защитить тебя.

— Но у меня все отлично.

— Ответ утвердительный. Вот данные: дважды твою базу нашли бродячие культяпперы. Два разведчика-«ходуна» подходили на расстояние в тридцать метров. Один раз я заманил на тонкий лед поврежденного «богомола».

— Ой! — Я чешу в затылке. Безопасность — призрачная штука. — А здесь ты что делаешь?

— Мне показалось, что так будет правильно.

Только сейчас я замечаю два прямоугольника в грязном снегу; в каждом торчит деревянный столбик. Могилы.

— «Гоплит»? «Страж»?

— Ответ утвердительный.

Я трогаю робота-гуманоида за плечо, оставляя покрытые инеем отпечатки пальцев на гладкой металлической поверхности. «Арбитр» переводит взгляд на могилы.

— Извини, — говорю я. — Если что понадобится, я в палатке.

Вернувшись домой, я бросаю на пол кевларовую каску и вспоминаю Девятьсот второго, который стоит на морозе, словно статуя. Я даже не делаю вид, что могу его понять. Мне известно только одно: я жив благодаря ему. А также благодаря тому, что смирил свой гнев и принял робота в отряд Умника. Люди адаптируются, такая у нас природа. В случае необходимости мы можем забыть о ненависти. Ради выживания мы готовы к примирению и сотрудничеству. Последние несколько лет, впервые в истории, люди не воевали друг с другом, ведь на мгновение все мы стали равными. Люди действуют лучше всего, если загнать их в угол.

В тот же день Девятьсот второй заходит попрощаться, говорит, что отправляется на поиски себе подобных. Матильда Перес сообщила ему по радио, где собрались другие свободнорожденные. Целый город свободнорожденных роботов, и им нужен лидер. «Арбитр».

И я остаюсь наедине с архивом героев и ветром.

В какой-то момент я понимаю, что стою у дымящейся дыры, где Девятьсот второй вырубил Архоса. Мы в итоге выполнили обещание, данное Архосу в тот день, когда потеряли Тиберия, — в тот день, когда мой старший брат ушел на вечеринку с робами. Эту трубу мы залили жидким огнем — сожгли все, что осталось от машины.

На всякий случай.

Теперь осталась лишь дыра в земле. Ледяной ветер царапает мне лицо, и я понимаю, что все действительно закончилось. Здесь ничего нет — ничто не напоминает о том, что здесь произошло — только теплое отверстие в земле, небольшая палатка чуть в стороне, а в ней — черный ящик.

И я — парень с книгой дурных воспоминаний.

Я даже не встречал Архоса. Машина говорила со мной только однажды — окровавленным ртом «паразита». Пыталась напугать, предупредить меня. Жаль, что нам не удалось потолковать — я бы с удовольствием задал ему несколько вопросов.

Я смотрю на пар, поднимающийся из шахты, и размышляю о том, где сейчас Архос. Карл сказал, что Большой Роб еще жив — интересно, так ли это? Чувствует ли машина вину, сожаление или стыд?

Вот так я попрощался с Архосом, с Джеком, с прежним миром. Вернуться туда, где мы были вначале, невозможно — то, что мы потеряли, существует лишь в нашей памяти. Остается одно: двигаться вперед, с новыми друзьями и врагами.

Я разворачиваюсь, чтобы уйти, — и замираю.

Она — одинокая, маленькая — стоит на снегу, между следами от давно убранных палаток.

Черра.

Она пережила те же ужасы, что и я, но, увидев изгиб ее шеи, я внезапно не могу поверить, что такое прекрасное и хрупкое, такое женственное существо сумело выжить. В памяти осталось другое: Черра поливает огнем культяпперов, выкрикивает приказы, стоя под градом обломков, оттаскивает тела от щелкающих челюстями «паразитов».

Но ведь это невозможно!

Она улыбается, и в ее глазах я вижу вселенную, полную чудес.

— Ты ждала меня?

— Я подумала, что тебе нужно было побыть одному.

— Ты ждала меня.

— Ты — умный мальчик. Должен был сообразить, что так просто я тебя не отпущу.

Я не знаю, почему все так случилось, — не знаю, что произойдет дальше. Но когда Черра берет меня за руку, я понимаю, что робам все-таки не удалось меня ожесточить. Они не смогли уничтожить мою душу. Мне просто пришлось спрятать ее ненадолго.

Мы с Черрой всегда славились умением выживать. Но теперь пришло время жить.

Примечания

Пять-двенадцать (итал.).

(обратно)

Огромный (итал.).

(обратно)

Код 7700 подается самолетным радиолокационным ответчиком в случае аварии или другой катастрофической ситуации на борту.

(обратно)

Почтальон (яп.).

(обратно)