Войны несчитанные вёрсты - Телегин Константин Федорович. Страница 25

Все эти изменения происходили на наших глазах. Ко многим, в меру данных нам полномочий, мы и сами, как говорят, приложили руку. И вот теперь, после чрезвычайно тревожного развития военных событий летом и осенью 1942 года, свершилось долгожданное: окружение крупной группировки гитлеровских войск под Сталинградом и успешное наступление частей и соединений Красной Армии на Северном Кавказе. Ситуация изменилась или, скажем осторожнее, снова менялась в пользу Советских Вооруженных Сил. Кто же и как скоро подведет победную черту под боевой страдой сорок второго?

Однако, направляясь в тот день по вызову к начальнику ГлавПУ РККА, я полагал, что разговор пойдет все же о работе Военного совета МВО, на чем и сосредоточил свое внимание, перебирая в памяти и оценивая события последнего времени.

Принял меня А. С. Щербаков с неизменным радушием: приветливо поздоровался, предложил сесть, спросил о самочувствии, заговорил о делах в округе, но не о последних событиях, а вспомнил о самых тяжелых днях обороны столицы, о нашей совместной работе по организации отпора врагу. Это меня несколько озадачило, ибо я знал, насколько Щербаков дорожил каждой минутой и, как правило, сразу переходил к главному. Впрочем, этот разговор состоялся в канун годовщины начала контрнаступления наших войск под Москвой, и воспоминания о пережитом были вполне уместны.

Однако в этом вступлении содержался и некий подтекст.

Подчеркнув, что в результате успешного контрнаступления Красной Армии Москва стала снова тыловым городом, Александр Сергеевич спросил, нет ли у меня желания поехать на фронт.

Услышав в ответ, что это самая заветная мечта с первого дня войны, Александр Сергеевич удовлетворенно кивнул и, поправив знакомым жестом очки, произнес:

- Другого ответа и не ожидал!

Далее он сообщил, что состоялось решение Центрального Комитета партии о моем назначении членом Военного совета Донского фронта.

- Обстановка там сейчас серьезно осложняется, - продолжил Александр Сергеевич. - Гитлеровское командование приступило к сосредоточению юго-западнее и западнее Сталинграда войск с явным намерением деблокировать окруженную группировку. Допустить этого нельзя ни в коем случае! Окруженная группировка должна быть уничтожена в самый короткий срок, и мы надеемся, что Донской фронт сыграет в ее разгроме важную роль.

А. С. Щербаков подчеркнул, что командующий войсками Донского фронта - один из героев битвы за Москву генерал-лейтенант К. К. Рокоссовский - уже уведомлен о моем назначении.

Я немного задумался. Принимать участие в боевых действиях такого числа войск мне не приходилось. По плечу ли такая должность?

Заметив, что Александр Сергеевич вопросительно смотрит на меня, я прервал несколько затянувшуюся паузу и сказал:

- Задача в общих чертах ясна, меру своей ответственности представляю. Только вот не уверен, справлюсь ли с таким огромным делом, не лучше ли приобрести соответствующий современным требованиям опыт на каком-нибудь более скромном участке работы?

Александр Сергеевич выслушал меня внимательно, но уже хорошо знакомое, легкое постукивание кончиками пальцев по гладкой крышке стола подсказывало, что приводимые мною доводы не принимаются. И действительно, едва я закончил фразу, начальник Главного политического управления РККА уже более официальным тоном произнес:

- Надеюсь, вы понимаете, что в Центральном Комитете партии и ГКО подобные вопросы рассматриваются всесторонне? В данном случае из нескольких кандидатур остановились на вашей в твердом убеждении, что с задачей вы справитесь. И давайте на этом дискуссию по уже принятому вышестоящими органами решению прекратим. Кстати, кандидатуру вашу выдвинул я, так что за результаты вашей деятельности теперь отвечать будем вместе. Учтите это обстоятельство.

Последнее было сказано полушутливым тоном, но я отнесся к этому весьма серьезно.

Получив от А. С. Щербакова добрые напутствия и покинув его кабинет, постарался собраться с мыслями. Выезжать следовало незамедлительно. За считанные часы надо было хотя бы в минимально необходимых пределах сориентироваться в обстановке на фронте, по возможности выяснить, какие и когда будут направлены ему пополнения, уточнить ряд вопросов материально-технического обеспечения, да еще и сдать дела.

Мне, можно сказать, повезло в том смысле, что в оперативном управлении Генштаба, где появиться мне довелось на этот раз уже в новом качестве, начальник направления полковник К. Ф. Васильченко очень четко и достаточно полно обрисовал обстановку в районе Сталинграда, сосредоточив внимание на состоянии и планируемых действиях войск Донского фронта.

- Вот подойдет 2-я гвардейская, - обнадеживающе закончил К. Ф. Васильченко свое сообщение, - и фронт будет иметь полную возможность завершить разгром окруженного врага!

Получив затем необходимые сведения в мобилизационном управлении, я поехал к себе, в штаб Московского военного округа.

Начальник политуправления МВО и МЗО бригадный комиссар Николай Михайлович Миронов, с которым мы так дружно трудились на протяжении полутора лет, был достаточно полно осведомлен о деятельности Военного совета, и сама передача дел, при всей их сложности, не заняла много времени. Несколько подробнее, до глубокой ночи, мы проговорили с ним о проблемах еще не решенных, о тех, которые выдвигались на повестку дня развитием событий на фронтах.

Всю первую половину дня 5 декабря заняло посещение Главного управления тыла Красной Армии. К сожалению, на прием к его начальнику генерал-полковнику Андрею Васильевичу Хрулеву в тот день попасть не удалось, хотя и было у меня на этот счет основательное намерение. К нуждам Московской зоны обороны Андрей Васильевич всегда относился с неизменными чуткостью и вниманием. Несомненно, что разговор с ним накануне решающих событий на фронте был бы весьма уместным.

Перед самым отъездом мне удалось все же связаться с А. В. Хрулевым по телефону, попросить поддержки в работе на новом месте.

- Можете в поддержке не сомневаться! - ответил Андрей Васильевич. - Вы там добивайте поскорее окруженных фашистов, а за нами дело не станет!

...Вот и наступила минута расставания о командующим войсками округа и зоны обороны Павлом Артемьевичем Артемьевым.

Вроде переговорили уже обо всем, а продолжали сидеть у стола в его кабинете, курили, невольно перешли на воспоминания о незабываемых днях начала разгрома немецко-фашистских войск под Москвой.

Хотелось верить, что доживем до счастливого дня победы над врагами, встретимся снова, будем тан же вспоминать и о тех сражениях, которые пока еще только предстояли, хотя понимали оба, что война сурова и случиться с каждым из нас еще может всякое...

- Ну, ладно! - Павел Артемьевич поднялся первым. - Пиши, не забывай москвичей!

Мы крепко, по-братски, обнялись и расстались, чтобы встретиться только после окончания войны...

К вечеру все было готово к отъезду.

Со мной на фронт направлялись три человека: для особых поручений майор В. С. Алешин, адъютант капитан И. Я. Майстренко и водитель старшина В. П. Михайлов.

На Павелецком вокзале было темно и холодно, на сердце грустно. Ведь еще не отзвучали, не отошли в прошлое добрые слова коротких домашних проводов с теми наказами, с какими в ту пору провожали близких людей на фронт, а вот уже садимся в вагон, устраиваемся в купе.

Поезд тронулся. За окном в густых декабрьских сумерках, которые словно прилипли к заиндевевшим стеклам, неторопливо проплыли смутные очертания затемненных домов московской окраины, приглушенным, тусклым светом перемигнулись светофоры и все растворилось в кромешной вьюжной тьме - ни единого огонька, даже искорки во всем заоконном пространстве.

В Саратове, куда мы прибыли 7 декабря, "личный состав" нашего вагона пополнился писателями Александром Корнейчуком и Вандой Василевской. Они тоже направлялись на Донской фронт - для встречи с воинами его частей и соединений.

Поезд двигался от Саратова медленно - шпалы временной железной дороги, уложенные прямо на мерзлый грунт, не обеспечивали приемлемой прочности пути. Соответственно тянулось и время, образуя не частую в военную пору возможность для обстоятельного разговора с интересными собеседниками.