Битва за Кавказ - Корольченко Анатолий Филиппович. Страница 8
— Кавказ станет последним рубежом для врага. Это клятва старого солдата, — объявил на совещании командующий Закавказским фронтом генерал армии Тюленев.
— Я клянусь биться насмерть, — сказал перед строем батальона его командир старший лейтенант Рухадзе.
— Погибну, но не отступлю... — провозгласил политрук Ломидзе.
— Дальше моего окопа фашист не пройдёт, — клялись воины передовых оборонительных рубежей.
В те грозные дни против врага поднялся весь народ Кавказа. Надеждам Гитлера, что с приближением немецких войск единство кавказских народов будет поколеблено, не суждено было сбыться.
Нельзя без волнения читать одно из обращений ко всем народам Кавказа:
«Братья-кавказцы, кабардинцы и балкарцы, чечены и ингуши, черкесы и адыгейцы, карачаевцы и калмыки, осетины и трудящиеся многонационального Дагестана! К вам обращаемся мы, старейшие представили кабардино-балкарского и чечено-ингушского народов, своими глазами видевшие ужасы, которые несёт коварный Гитлер в наши родные горы.
Мы спрашиваем вас, можем ли мы допустить, чтобы немецкие разбойники грабили селения, убивали стариков и детей, насиловали наших женщин, поработили наши свободолюбивые народы? Как горные реки не потекут вспять, как прекрасное солнце не перестанет светить над нашей землёй, так и чёрные тучи фашизма никогда не покроют наши Кавказские горы. Не бывать собаке Гитлеру над нашим Кавказом, над нашей Советской страной. Слушайте нас, своих стариков, свободолюбивые горцы. Поднимайтесь все, как один, мужчины и женщины, старики и дети! Берите любое оружие, бейте, уничтожайте чёрных свиней Гитлера, которые не знают, что такое человеческая совесть. Храбрые джигиты Кавказа! На гитлеровских бандитах кровь наших людей! Кровью отомстим им за эту кровь!»
23 августа в Тбилиси состоялся многотысячный митинг народов Закавказья. «Ни шагу назад, уничтожим врага у Кавказского хребта!» — такая мысль была в выступлении каждого.
Приказ № 227 нашёл широкий отклик в войсках. В тяжёлый период оборонительных боев на Кавказе командиры всю свою работу проводили под лозунгом: «Остановить врага — значит победить!»
Так красноармеец 805-го стрелкового полка Василий Дмитриевич Степанидзе, получив ранение, категорически отказался идти в санитарную часть и продолжал вести огонь из автомата.
В августовских боях смертью героя погиб красноармеец Колесников. В кармане его гимнастёрки нашли письмо к матери: «Дорогая мама! Сейчас я иду в бой. Сталин сказал остановить немцев, и мы пошли навстречу врагу. Пошли смело, грозно. Если, мама, меня убьют, знай, что я не отступил. Не отдал народ под немца. Дрался, как и все мои товарищи, твёрдо, решил: умрём, но назад ни шагу».
Ныне, признавая силу патриотического призыва приказа «Ни шагу назад!», осмелимся выразить некоторые сомнения в его крайне жестокой необходимости. При этом сошлёмся на высказывание такого опытного авторитета, каким был маршал Рокоссовский. На его взгляд, громогласное требование «Стоять насмерть!» (равнозначное «Ни шагу назад!» — А.К.) призвало воинов к отчаянному сопротивлению, даже самопожертвованию. На самом же деле это требование влекло за собой серьёзные последствия, а именно — окружение боевых соединений, способных к активным действиям.
Вот что писал по этому поводу маршал в своей книге «Солдатский долг» последнего издания [1], где были восстановлены цензорские купюры:
«Всем памятны действия русских войск под командованием таких полководцев, как Барклай-де-Толли и Кутузов в 1812 году. А ведь как один, так и другой, тоже могли дать приказ войскам «стоять насмерть» (что особенно нравилось у нас, и чем стали хвастаться некоторые полководцы!). Но этого они не сделали, и не потому, что сомневались в стойкости вверенных им войск. Нет, не потому. В людях они были уверены. Всё дело в том, что они мудро учитывали неравенство сторон и понимали: умирать если и надо, то е толком. Главное же — подравнять силы и создать более выгодное положение. Поэтому, не ввязываясь в решительное сражение, отводили войска вглубь страны. Сражение у Бородино, данное Кутузовым, явилось пробой: не пора ли нанести врагу решительный удар? Но, убедившись в том, что противник ещё крепок и что имевшихся к этому времени собственных сил ещё недостаточно для подобной схватки, Кутузов принял решение на отход с оставлением даже Москвы.
В течение первых дней Великой Отечественной войны определилось, что приграничное сражение нами проиграно. Остановить противника представлялось возможным лишь где-то в глубине, сосредоточив для этого необходимые силы путём отвода соединений, сохранивших свою боеспособность или ещё не участвовавших в сражении, а также подходивших из глубины по плану развёртывания.
Войскам, ввязавшимся в бой с наседавшим противником, следовало поставить задачу: применяя подвижную оборону, отходить под давлением врага от рубежа к рубежу, замедляя этим его продвижение. Такое решение соответствовало бы сложившейся обстановке на фронте. И если бы оно было принято Генеральным штабом и командующими фронтами, то совершенно иначе протекала бы война и мы бы избежали тех огромных потерь, людских, материальных, которые понесли в начальный период фашистской агрессии».
Так, ссылаясь на опыт Отечественной войны 1812 года и полководческую деятельность выдающихся военачальников того времени, маршал Рокоссовский ставит под сомнение логичность руководства Верховного главнокомандующего и Генерального штаба в ведении войны.
Подтверждая высказанное, маршал Рокоссовский писал:
«Враг ещё был сильнее, маневреннее нас и по-прежнему удерживал инициативу в своих руках. Поэтому крайне необходимым явилось предусмотреть организацию вынужденного отхода обороняющихся войск под давлением превосходящего противника.
Следует заметить, что ни Верховное главнокомандование, ни многие командующие фронтами не учитывали это обстоятельство, что являлось крупной ошибкой. В войска продолжали поступать громкие, трескучие директивы, не учитывающие реальность их выполнения. Они служили поводом для неоправданных потерь, а также причиной того, что фронты то на одном, то на другом направлении откатывали назад».
Такие документы, — продолжал анализировать Константин Константинович, — не соответствовали обстановке, нередко в них излагалось желание, не подкреплённое возможностями войск.
Причиной же появления подобных документов было стремление начальника обеспечить себя от возможных неприятностей свыше. В случае чего обвинялись войска, якобы не умевшие выполнить его приказ.
«Сколько горя приносили войскам эти «волевые» приказы! Сколько неоправданных потерь было понесено!» — горестно отмечал маршал. И словно бы резюмировал: «Стоять насмерть и умереть нужно с умом, только тогда, когда этим достигается важная цель, лишь в том случае, если она, смерть немногих, предотвращая гибель большинства, обеспечивает общий успех».
Бои на подступах к горам
После сдачи врагу Ростова наша Ставка приняла решение объединить Южный и Северо-Кавказский фронты в один — Северо-Кавказский с командующим маршалом Будённым. Однако решение оказалось нецелесообразным, и фронт разделили на две оперативные группы: Приморскую с командующим генералом Черевиченко и Донскую во главе с генералом Малиновским. Приморская группа прикрывала краснодарское направление, Донская — ставропольское.
17-й казачий кавалерийский корпус генерала Кириченко входил в состав Приморской группы. Донским и кубанским казакам было приказано задержать противника у большой станицы Кущевской, чтобы отступающие войска группы смогли оторваться от преследователей и занять оборону на выгодном рубеже.
Вступив 28 июля в бой, казачий корпус в течение трёх суток отражал атаки неприятеля. Проявляя стойкость и умение, воины выполнили приказ. Враг принуждён был перебросить на это направление танковые подразделения из армии Клейста, наступающей восточнее.