Год 1942 - Ортенберг Давид Иосифович. Страница 81

Здесь уместно привести слова Виктора Гюго: "Отчаяться - все равно что бежать с поля боя". Выло горько, тревожно, но отчаяния не было! Было желание во что бы то ни стало устоять перед натиском врага, нанести ему такой удар, который подорвет его наступательные действия.

Илья Эренбург сказал об этом с огромной эмоциональной силой в статье "Помни!": "Если кто-нибудь тебе скажет, что немец победит, плюнь ему в глаза: это трус, это человек, рожденный для рабства, это не человек - это немецкая пешка..."

* * *

Немецко-фашистские войска наступают, продвигаясь вперед к Сталинграду и Кавказу. Но каждый шаг стоит им больших потерь. В этих сражениях наши войска перемалывают живую силу и технику врага. Нет почти ни одного репортажа спецкоров, где бы об этом не шла речь. Вот, к примеру, сообщение Коротеева из Воронежа о разгроме 75-й немецкой дивизии. Он назвал цифры убитых немецких солдат и офицеров - свыше шести тысяч! Быть может, это число преувеличено. Но потери враг несет немалые.

А вот через день мы получили корреспонденцию спецкора Лильина, в которой даны подробности разгрома 75-й дивизии противника. Умелый маневр, мощная контратака, геройство и самоотверженность - вот что принесло успех нашим частям. О доблести советских воинов говорит хотя бы такой факт. Командир полка был дважды ранен, но не ушел с поля боя. Остался в строю и дважды раненный комиссар полка...

Да, каждый день сражений рождал героев. И не одиночек! Героизм был поистине массовым. Далеко не обо всех газета была в силах рассказать. Сообщали лишь о самом значительном и ярком.

В этой связи упомяну корреспонденцию Высокоостровского о подвиге воинов 33-й гвардейской дивизии, которой командует полковник А. Утвенко. Это имя уже было нам хорошо знакомо: оно не раз появлялось на страницах газеты. Полк, которым командовал Утвенко, отличился в августе 1941 года в Смоленском сражении. Отличился он и при разгроме войсками Жукова ельнинской группировки противника в том же году. Жуков заметил этого широкоплечего, круглолицего, с украинским говорком боевого офицера. Сразу же после Ельнинского сражения ему, тогда майору, было - через ступеньку - присвоено звание полковника, такое в армии бывало очень редко. А вскоре он был назначен командиром дивизии. С Утвенко мы с Симоновым вскоре встретимся в Сталинграде. А Симонов с ним подружится, впечатления от встреч с Утвенко он использует, работая над книгой "Дни и ночи". "...В последнее время я работал над романом о войне, писал Симонов ему позже. - Должен тебе сказать, что в романе, хотя и нет прямых фотографий, но в значительной степени участвуешь ты и некоторые из твоей части, как прообразы героев романа..." А теперь Утвенко воюет в районе разъезда "74", на пути от Котельникова до Сталинграда. Воюет хорошо, инициативно, как говорится, с умом. Можно сказать, что эти бои тоже были немеркнущей страницей Сталинградской битвы.

* * *

В последние дни все чаще появляются сообщения о боевых действиях донских и кубанских казаков, об их стойкости, упорстве, отваге. Об этом, решили мы, надо рассказать подробнее. Срочно вызвали из Тулы Павла Трояновского, где он работал в 50-й армии Западного фронта. Разговор был короткий:

- Павел, вы долго еще собираетесь сидеть в Туле?

- Согласно приказу, - лукаво ответил он, сообразив сразу, к чему вопрос. - Сижу в Туле, а сам гляжу на юг.

- Вот как раз там вы нужны. Там хорошо воюют казаки. Поезжайте к ним и напишите. Через три дня жду первый материал.

Точно в назначенный срок пришла его корреспонденция о боевых действиях, правильнее сказать - о подвиге казачьей дивизии Тутаринова. Но мы напечатали не корреспонденцию, а передовую, в которую почти полностью вошел материал Трояновского. А сделано это было для того, чтобы придать большее значение тому примеру стойкости и упорства, которые являли собой боевые действия дивизии. Передовую мы так и назвали: "Пример упорной и стойкой борьбы". В ней говорилось:

"Дивизия, которой командует Тугаринов, оборонялась так, что временами трудно было понять, кто же наступает на этом участке фронта - казаки или немцы".

Заключалась передовица фразой:

"Боевой опыт наших передовых соединений учит: стойкость, порядок, железная дисциплина - вот подлинно непреодолимая преграда для врага".

Именно этого и требовал от армии приказ № 227. И действия казаков были впечатляющим примером того, как надо его выполнять.

* * *

Очерки, которые привез Симонов, и были написаны о тех воинах, которые в дни наших неудач и поражений, в труднейшей обстановке показывали образец воинского умения, самоотверженности и, что особенно важно, стойкости. Писатель видел героев в деле на Дону. Правда, он скромно назвал привезенные материалы корреспонденциями, но это были глубокие, психологически точные очерки. Точные! В те дни это было особенно важно.

Первый из них, уже упоминавшийся, назывался "В Башкирской дивизии". Второй - "Воля командира" - опубликован в сегодняшнем номере. Это рассказ о подвиге лейтенанта Василия Козлова. Оказавшись в тылу врага со своим спешенным эскадроном в почти безвыходном положении, он пристроился позади немецкой цепи и бесшумно двигался за ней в высокой ржи. А когда приблизился к нашей передовой, Козлов скосил немецкую цепь пулеметом и почти без потерь вышел к своим.

В третьем очерке - "Единоборство", который он сегодня положил на мой стол, тоже необычайная история. В одном из полков Симонов встретил молодого алтайского парня из Ойрот-Туры, командира батареи 76-миллиметровых пушек лейтенанта Илью Шуклина. Сидел с ним за котелком супа из молодой картошки и подробно расспрашивал о том, как его батарея подбила во вчерашнем бою 14 немецких танков. Свои пушки он поставил на прямую наводку, а сам, сидя верхом на коне, корректировал огонь; писателю он объяснил, что выбрал такой "наблюдательный пункт" потому, что здесь, в степи, "сверху видней танки".

Прочел я очерк и хотел отправить в набор. Но Симонов придержал меня:

- Слушай! Шуклин молодой, замечательный и скромный парень. Беседовали мы с ним долго, и не только о бое, товарищах, но и вообще о жизни. Он попросил, если возможно, передать от него солдатский привет отцу и матери, а также девушке... Не возражаешь, если я вставлю это в корреспонденцию?

- А чего возражать? Ведь ты это делаешь не впервые...

Такой случай с Симоновым действительно был - в осажденной Одессе, куда он выезжал в командировку вместе с фоторепортером Яковом Халипом в августе прошлого года. Там они встретились с командиром батареи капитаном А. Деннинбургом. Во время беседы комбат сказал:

- Воюют три моих брата и сестра. Вся семья, можно сказать, на фронте.

И шутки ради обронил такую фразу:

- Вы, газетчики, все можете. Вот написали бы в газете: мол, так и так, воюет под Одессой командир Деннинбург и передает боевой привет родным и друзьям, особенно жене Таисии Федоровне и сыну Алексею...

Симонов выполнил эту просьбу - привел слова Деннинбурга в корреспонденции, добавив от себя: "И на его обветренном лице появляется застенчивая, грустная улыбка человека, давно не видевшего свою семью". У какого редактора поднялась бы рука вычеркнуть этот абзац? Не вычеркнул его я, хотя он как будто прямого отношения к обороне Одессы не имел. Много лет спустя мы узнали, что привет, посланный через газету из осажденной Одессы, все-таки дошел до жены артиллериста и доставил ей, а также сыну несказанную радость...

А теперь Симонов дописал и в этом донском очерке такие строки:

"А потом, задумавшись, он (Шуклин. - Д. О.) вдруг начинает вспоминать о событиях совсем недавних, не имеющих отношения к войне, - о матери и отце, живущих в далеком городе Ойрот-Тура, о товарищах-комсомольцах из города Ойрот-Тура, где он был членом бюро райкома комсомола, и о девушке Вале Некрасовой, которая уехала на Дальний Восток в военно-морской флот и последнее письмо прислала с дороги, из Новосибирска.

И мне хочется, чтобы, прочитав этот номер газеты, отец и мать Шуклина были горды своим сыном, чтобы комсомольцы Ойрот-Туры вспомнили своего товарища, на которого им нужно быть похожими, и чтобы девушка Валя Некрасова знала, что ее любит настоящий, хороший человек с верным глазом и крепкой рукой солдата".