Июнь-декабрь сорок первого - Ортенберг Давид Иосифович. Страница 105

Откликнулся на эту корреспонденцию и Алексей Толстой, знавший каждый уголок усадьбы Льва Николаевича, где "расправлял крылья его гений", где "рождались страницы, над которыми мы смеялись и плакали и учились быть лучше, чем мы были".

Алексей Толстой дал точное объяснение злодейству гитлеровцев в Ясной Поляне, определил меру вины и меру ответственности за это и солдатни Гитлера и самого Гитлера, очень убедительно сказал о глубине их нравственного падения:

"Это не варвары, ибо варвары не виноваты в том, что еще не поднялись на ступень цивилизации. Не оскорбляйте варваров, называя этим именем солдат Гитлера. Не обижайте природу, называя дикими зверями солдат Гитлера. Они просто - падшая сволочь".

* * *

Контрнаступление советских войск под Москвой поставило в крайне трудное положение не только гитлеровских генералов, но и гитлеровских пропагандистов, чем не замедлили воспользоваться наши сатирики. В "Красной звезде" от 16 декабря очень удачно выступил старейший из фельетонистов "Правды" Д. И. Заславский. Он выписал в хронологическом порядке декабрьские сообщения департамента Геббельса, противоречившие одно другому, истинному положению вещей и здравому смыслу. Вот как выглядят эти выписки:

"Германские круги заявляют, что германское наступление на столицу большевиков продвинулось так далеко, что уже можно рассмотреть внутреннюю часть Москвы через хороший бинокль" (Германское информбюро, начало декабря).

"Восточный фронт представляет в настоящее время только лишь тактический, а не стратегический интерес" (11 декабря).

"Германское командование издало строгий приказ воздерживаться от наступательных действий" (12 декабря).

"По сообщению советского информбюро, наши части якобы начали отступление... Эти сообщения ни в коем случае не соответствуют действительности..." (14 декабря).

"...Наши войска немного отходят назад..." (В тот же день).

"То, что русские называют бегством, это не что иное, как планомерное оставление позиций" (В тот же день).

Весь этот вздор напомнил сатирику известную басню Ивана Андреевича Крылова о Лисе и винограде. Фельетон так и называется: "Старая басня". Стоит его повторить здесь:

"Одна жадная и хитрая лиса увидела однажды на Востоке в большом чужом саду прекрасный виноград. У лисы на этот чужой виноград разгорелись глаза и зубы.

- Это мое жизненное пространство! - сказала лиса и бросилась в чужой сад.

Она наступала большими прыжками и приблизилась к стенам сада.

- Ура! - крикнула лиса. - Мое око уже видит виноград без всякого бинокля. Еще один прыжок, гам! - и я съем эти чудесные гроздья, которые горят, как яхонты.

Но сад был окружен очень высокими стенами и охранялся зоркими сторожами. Напрасно лиса бросалась на стены. Она лишь понесла большие потери зубами, ушами, хвостом. Кроме того, ей набили такую оскомину, что она не могла уже прыгать, и ползла на брюхе.

Лиса посмотрела на виноград и сказала:

- Что-то пропал у меня к нему стратегический аппетит, а есть только тактический интерес. Я интересуюсь тем, как я выберусь отсюда.

И лиса тактически поползла, как рак: задом наперед. Она говорила:

- Я немного отступаю.

Потом она поползла скорее и сказала:

- Люди называют это бегством. А я называю это планомерной победой в обратном направлении.

У нее уже не было сил ползти. Она еще раз посмотрела на виноград издали и сказала:

- Этот виноград имеет только местное значение. Я в таком месте винограда не ем.

Тут ей еще раз набили оскомину, и хитрая, но глупая лиса с воем покатилась на карачках".

"Старую басню" автор снабдил подзаголовком: "Новый перевод германского информационного бюро".

Освобожден Калинин! На первой полосе "Красной звезды" рядом с сообщением Совинформбюро "В последний час" - портреты командующего Калининским фронтом И. С. Конева и двух командующих армиями - И. И. Масленникова и В. А. Юшкевича.

Бои за этот город были трудными. С самого начала они проходили в замедленном темпе. Войска Калининского фронта не имели численного превосходства над противником ни в живой силе, ни в технике. Им не удалось с ходу форсировать Волгу. Враг упорно сопротивлялся. Только за 7-9 декабря было отражено до 20 неприятельских контратак. Наши войска несли значительные потери, но наступательный порыв не остывал.

Это отмечено и в нашей передовой "Освобождение города Калинина", и в материалах второй полосы, которая открывается обзорной статьей Зотова "Бои за Калинин". По правде говоря, мы рассчитывали на другой материал. Зотову поручалось организовать статью командующего фронтом. Она была готова своевременно. Перед отправкой ее в редакцию Конев внес в текст последние уточнения и надписал чуть выше заголовка: "Передать немедленно".

С чувством уже выполненного долга Зотов отправился на узел связи, но вскоре его опять вызвали к Коневу. За широким дубовым столом, какие встречались тогда во всех крестьянских избах, рядом с командующим сидел член Военного совета фронта корпусной комиссар Д. С. Леонов.

- Как с передачей статьи? - поинтересовался Иван Степанович.

- Заканчивают, - доложил Зотов.

- Знаешь что, - сказал Конев, - пусть эта статья идет за твоей подписью... Делали-то мы ее вместе.

Корреспондент пытался возразить:

- В редакции ждут не мою, а вашу статью.

- Пускай дадут твою, так будет лучше, - настаивал Конев. - Я при случае все объясню редактору.

Зотов позвонил мне по телефону и упавшим голосом рассказал о происшедшем.

- Ничего не поделаешь, - ответил я, - дадим статью за вашей подписью.

Почему Конев принял такое решение, разгадка пришла на второй день. Другая статья Конева об освобождении Калинина появилась в "Правде". Тут не обошлось без "фитиля" со стороны корреспондента "Правды" по Калининскому фронту Бориса Полевого. Оказывается, "Правда" тоже заказала Коневу статью об освобождении Калинина. Иван Степанович посчитал, что неудобно ему выступать одновременно в двух газетах, и выбрал, понятно, "Правду". Но не без "помощи" Полевого...

Очевидно, именно этот случай и имел в виду Борис Николаевич, сделав на одной из своих книг, подаренных мне, такую надпись: "Генералу от журналистики Давиду Иосифовичу Ортенбергу - славному фитильщику среди редакторов на добрую память от фитильщика среди корреспондентов. Дружески. Б. Полевой. 24 октября 1966 г."

* * *

В том же номере газеты с большим очерком выступил и другой наш спецкор по Калининскому фронту Леонид Лось. Его потрясла драма, разыгравшаяся под Калинином. Собственно, здесь повторилось то же, что и под Ельней во время августовских боев, о чем писал тогда Михаил Шолохов в своей статье "Гнусность". Чтобы остановить продвижение наших войск на Калинин, гитлеровцы пригнали на поле женщин из окрестных деревушек и за их спинами пошли в контратаку. Знали, что не станем мы стрелять по своим. И все-таки контратака не удалась. Командир нашей части сумел сманеврировать: навалился на гитлеровцев с флангов, отсек "заслон" и. учинил над изуверами такую расправу, какой они заслуживали. Лось встретил спасенных женщин, разговаривал с ними. Две были ранены. Одна, совсем молодая, поседела. Но все держались с достоинством. Сказали спецкору:

- Мы шли впереди их и кричали нашим: "Стреляйте, стреляйте же! Бейте этих разбойников! Бейте гадов!.."

"Милый парень Ленька Лось". Так называли у нас в редакции этого талантливого журналиста. Недолго, однако, довелось ему поработать вместе с нами. Пришел он в "Красную звезду" из "Комсомольской правды" в начале октября, а в январе его уже не стало.

Он был безотказен в работе. Ему не занимать было храбрости. Тем не менее прав, наверное, один из ближайших товарищей Лося, охарактеризовавший его так: "Какой-то он очень уж домашний. На войне ему много труднее, чем любому из нас. Мы вон свои корреспонденции походя пишем, а ему непременно стол требуется и чтоб тихо было".