Июнь-декабрь сорок первого - Ортенберг Давид Иосифович. Страница 79

Почти через день-два "Красная звезда" печатала оперативные корреспонденции Дермана. Мы высоко ценили его эрудицию, широкий тактический кругозор, его дальновидность. Назову хотя бы некоторые его статьи и корреспонденции, опубликованные в газете: "Обходы и охваты", "Оборона немцев в окружении", "Маневр в ходе боя", "Командир и его начальник штаба" и другие.

Выступление Викентия Ивановича Дермана в сегодняшней газете было особым, его значение трудно переоценить. Расскажу об этом подробнее.

* * *

На Северо-Западном фронте в районе Белого Бора наша 11-я армия вынудила противника перейти к обороне в очень невыгодных для него условиях: неприятельский клин не пробился на оперативный простор, а буквально увяз в боевых порядках советских войск. Последовал приказ нашего командования: отсечь этот клин у самого основания, окружить и уничтожить врага.

Наступление началось утром, продолжалось весь день и перешло в ночь, но поставленная задача, увы, так и не была решена. Дерман, следивший за ходом боев с передового наблюдательного пункта артиллерийской батареи, подметил некоторые характерные для того периода войны недостатки.

Все это мы напечатали.

Уже потом, при первой встрече, Дерман признался мне:

- Статью послал, но, откровенно говоря, никак не думал, что ее напечатают.

Основания для сомнений у Викентия Ивановича были. Ведь даже в мирное время критика в военной газете действий командиров сопряжена с известными сложностями. А как быть в войну? Можно ли публично критиковать командира, военачальника, которому завтра надо снова вести или посылать подчиненных ему людей в смертный бой? Тут было над чем задуматься.

Отмечу, что критическое острие печати в боевых условиях мы опробовали еще на Халхин-Голе, в "Героической красноармейской". Тогда наша критика задевала главным образом рядового бойца. На финской войне в газете "Героический поход" пошли дальше - критике подвергались ошибки некоторых командиров рот, батальонов, а иногда и полков. Но правильно ли это? Об этом шли горячие дискуссии в редакциях военных газет и за их пределами. Я обратился за разъяснением к Верховному главнокомандующему. На моем письме появилась следующая резолюция:

"Фронтовые и армейские газеты могут критиковать также действия средних и старших командиров. Необходимо только, чтобы критика была не грубая и не резкая, а тактичная и товарищеская.

И. Сталин".

Мы сделали отсюда соответствующие выводы и для "Красной звезды". А Дерман своим разбором неудачного боя за Белый Бор практически обозначил границы и формы той самой "тактичной и товарищеской" критики, на которую нас ориентировал Верховный главнокомандующий.

28 октября

Постепенно исчезают со страниц "Красной звезды" загадочные "N-е части", "N-е направления". В газете, датированной 28 октября, написано, как говорится, черным по белому, что на волоколамском направлении обороняются войска генерала Рокоссовского, на можайском - генерала Говорова, на малоярославецком - генерала Голубева... Но утешительного в этом мало. Вчера немцы захватили Волоколамск. Из армии Голубева сообщают: "Противник несколько потеснил обороняющиеся части". Из армии Говорова пришла весть о том, что "сегодня на рассвете снова начались ожесточенные атаки немцев"...

Тем не менее сопротивление наших войск не ослабевает, а усиливается. Об этом можно судить даже по заголовкам корреспонденции: "Контратаки наших войск на Западном фронте", "Удар по вражеским войскам под Москвой". С Калининского фронта поступило сообщение о переходе наших войск в наступление с целью освободить Калинин. Правда, выбить противника из города пока не удается, зато удалось сковать здесь, на этом важном северном фланге Московской битвы, значительные силы гитлеровцев.

Неделю назад первую свою статью о Московской битве Илья Эренбург назвал "Выстоять!". Заголовок новой его статьи - "Мы выстоим!".

"Нельзя оккупировать Россию, - пишет он, - этого не было и не будет. Россия всегда засасывала врагов... Может быть, врагу удастся еще глубже врезаться в нашу страну. Мы готовы и к этому. Мы не сдадимся. Мы перестали жить по минутной стрелке, от утренней сводки до вечерней, мы перевели дыхание на другой счет. Мы смело глядим вперед: там горе и там победа. Мы выстоим - это шум русских лесов, это вой русских метелей, это голос русской земли".

В те дни все помыслы каждого советского человека, куда бы судьба ни забросила его, где бы он ни находился, на каком бы фронте ни воевал, были настроены на московскую волну.

Всеволод Вишневский прислал статью "Балтийцы - Москве". В ней проникновенные слова: "Воля и мысли наши сливаются с твоими, Москва!.."

Константин Симонов передал по военному проводу с полуострова Рыбачий стихи "Голос далеких сыновей". В них отразились те же переживания:

Метель о бревна бьется с детским плачем,
И на море, вставая, как стена,
Ревет за полуостровом Рыбачьим
От полюса летящая волна.
Бьют сквозь метель тяжелые орудья,
И до холодной северной зари
Бойцы, припав ко льду и камню грудью,
Ночуют в скалах Муста-Тунтури.
Чадит свеча, оплывшая в жестянке,
И, согревая руки у свечи,
В полярной, в скалы врубленной землянке
Мы эту ночь проводим, москвичи.
Здесь край земли. Под северным сияньем
Нам привелось сегодня ночевать.
Но никаким ветрам и расстояньям
Нас от тебя, Москва, не оторвать.
В антенну бьет полярным льдом и градом,
Твой голос нам подолгу не поймать,
И все-таки за тыщу верст мы - рядом
С тобой, Москва, Отчизна наша, мать.
...
Мы верим, что среди друзей московских
Еще пройдем по площадям твоим,
В молчании у стен кремлевских
Мы, слушая куранты, постоим.
В твоих стенах еще, сойдясь с друзьями,
Победный тост поднимем за столом,
И павших, тех, что нет уж между нами,
Мы благодарным словом помянем...

Да, Симонов очень переживал, что в дни Московской битвы он далеко от нее. Я уже объяснял, почему мы задерживали его на Севере. Ему трудно было примириться с этим. Однако он хорошо понимал, насколько необходимо это для газеты. В его дневниках есть такая запись:

"Мне было почти непереносимо думать о том, что происходит там, под Москвой, и к этому еще - что греха таить - примешивались и личные чувства. В Москве оставались и мать, и отец, и все другие близкие мне люди. Но, с другой стороны, газетное чутье по-прежнему подсказывало мне, что именно сейчас газете необходимы корреспонденции отсюда, со стабильного фронта, где не отступают, где все в порядке, и что это, по закону контраста, в такие дни особенно хорошо прозвучит в газете".

Очень обрадовались мы стихотворению Симонова. Начиная с середины октября наша газета оскудела стихами. То ли потому, что поэты, разлетевшись по стране и фронтам, потеряли связь с нами, то ли из-за того, что нас закружила заваруха и в эти тревожные дни мы сами забыли про стихотворцев. Словом, исчезли стихи.

Так продолжалось почти до декабря, пока к нам не пришло новое мощное поэтическое пополнение - Николай Тихонов и Алексей Сурков...

* * *

В газете от 28 октября много внимания и немало места уделено событиям на юге страны.

"Врагу удалось прорваться в глубь Донбасса. После взятия города Сталине фашистские войска направили свой удар через Макеевку на Горловку, стремясь распространиться на весь Донецкий бассейн. Одновременно идут ожесточенные бои за Крым и на таганрогском направлении".