Солдаты великой земли (Сборник воспоминаний южноуральцев — участников Великой Отечественной войны 19 - Воробьев Михаил Данилович. Страница 12

После войны мне довелось встречаться со многими из тех, кто вместе со мною сражался в рядах Уральского гвардейского добровольческого корпуса. Виделся я с Героями Советского Союза Романченко, Потаповым, Пупковым и другими, нашими славными гвардейцами. Офицеры Пупков, Коротеев, Потапов окончили Военную Академию и теперь передают свои знания и боевой опыт молодым танкистам.

Коммунистическая партия и советское правительство, заботясь о безопасности нашей Родины, всемерно укрепляют и совершенствуют Советские Вооруженные Силы. Боевая мощь Советской Армии за послевоенные годы неизмеримо возросла. Наши войска оснащены новейшим оружием, совершенной боевой техникой. И наши воины в совершенстве владеют этим могучим оружием.

Вся история Советских Вооруженных Сил — это пример беззаветного служения Отчизне и народу. Созданная и выпестованная Коммунистической партией, великим Лениным, Советская Армия бдительно стоит на страже свободы и независимости своей великой социалистической Родины.

И. С. Токарев

ВОИНСКАЯ ДОБЛЕСТЬ

Бессмертный подвиг Александра Матросова, рядового солдата, в прошлом воспитанника Уфимской трудовой колонии, широко известен в нашей стране.

Я лично знал этого славного человека и охотно расскажу о нем.

Судьба нас свела в сентябре 1942 года в военном пехотном училище. Мы были курсантами одного отделения пятой роты. Матросову, как и мне, шел восемнадцатый год.

Это был голубоглазый юноша среднего роста, очень подвижный и энергичный. Со свойственным нашему возрасту задором изучали мы воинские дисциплины, уделяя главное внимание тактической и стрелковой подготовке.

Нередко совершали мы ночные марши, вели разведку «противника» и, внезапно появившись перед «вражескими» укреплениями, стремительно атаковали их.

В числе отличников боевой и политической подготовки был и Александр Матросов.

Особенно хорошей чертой характера этого славного человека была готовность помочь товарищу. Может быть, поэтому он и дружил с курсантом Козловым, очень болезненным и слабосильным человеком лет тридцати.

Училище меняло дислокацию, и нам предстояло за сутки пройти пешком свыше 70 километров, чтобы выйти в район станции Платовка. Несли на себе не только оружие, боеприпасы, снаряжение, но и продовольствие, словом, полную боевую выкладку. Командованию представился случай проверить выносливость и закалку своих питомцев.

— На войне будет в сто раз тяжелее, — подбадривал командир взвода.

И мы шли, вспотевшие и усталые, стараясь не терять равнения в строю.

Исключительно тяжело было в пути Козлову. Он так ослаб, что едва передвигал ноги. Матросов, которому самому было нелегко, помог товарищу: на протяжении всего перехода нес его винтовку и вещевой мешок.

— Не вешай голову. На новом месте устроимся по-курортному, нам не привыкать, — подбадривал он товарища.

На одном из привалов командир взвода сказал комсомольцам: «Матросов молодец, выручает Козлова, как родного брата. Я предлагаю обсудить вопрос о приеме Матросова в ряды ВЛКСМ».

Мы, конечно, не возражали. Позвали Сашу.

— Матросов, мы тут решили предложить тебе вступить в комсомол, — сформулировал лейтенант наше общее желание. — Как ты на это смотришь?

— Чувствую себя неподготовленным, — скромно ответил Матросов.

— Пусть подумает. Время грозное, а комсомол ко многому обязывает, — посоветовал комсорг роты.

В зимнем лагере, куда переместилось училище, пришлось временно жить в бывших кавалерийских конюшнях. Начали строить землянки для жилья, кухню, столовую, мастерские и классы. Восемь часов боевой и политической подготовки, четыре-пять часов работы. И так ежедневно. Наступившие холода торопили со строительством.

…Строительство своей землянки первой закончила пятая рота.

— Тепло в солдатской жизни — не последнее дело, — посмеивался Козлов, приминая еловые ветви, прикрытые соломой.

Саша Матросов, конечно, был рядом с ним, и в его голубых глазах светилась радость по случаю трудовой победы. Да и кто из нас был не рад?

Между тем занятия в поле участились. Ночные марши чередовались с дневными стрельбами. Мы заметно возмужали, посерьезнели, мальчишеские заскоки уступили место серьезной солдатской дисциплине и спайке.

На одном из выходов в поле Матросова единогласно приняли в члены ВЛКСМ.

— Буду учиться еще упорнее, — пообещал Саша. И свое слово он крепко держал.

Вдруг занятия прекратились…

— Сдать постельные принадлежности, учебные пособия и приборы! — взволнованно распорядился лейтенант.

— Почему сдать? — не выдержал Козлов.

— Потом узнаете.

В роту прибыл помощник военного комиссара училища. Его обступили со всех сторон.

— Почему нет занятий? Куда переводится училище?

В это время прозвучал горн: «Строиться на обед!» Ни один курсант и не подумал идти в строй.

— Не пойдем на обед, пока не скажете, — гудели голоса курсантов.

— Товарищи! Не хотел раньше времени говорить, но уж ладно скажу, — улыбаясь, ответил политработник. — Половина училища завтра отправляется в действующую армию!

Громовое ура как по команде взметнулось над ротой. Теперь уже все в строю, но ура не прекращается. По душе пришлась новость, ничего не скажешь.

— Я вижу вы все «за», — говорит помкомиссара и довольный уходит в соседнее подразделение.

В начале февраля 1943 года два батальона курсантов выгрузились на станции Земцы Великолукской области. Кругом видны следы жестокой войны с фашистскими полчищами.

На зимнем фоне особенно мрачным и неприглядным показалось нам все окружающее. Сожженные деревни, с торчащими дымоходами, изуродованные деревья, воронки от бомб и снарядов, подбитые танки, исковерканные орудия и машины напоминали огромное кладбище.

Позднее я увидел в глубине рощи еле видимые норы-землянки. В них спасались от гитлеровской чумы советские люди — старики, женщины и дети.

Сколько гнева породило это в нашей груди! Хотелось как можно скорее схватить за глотку отступающих фашистов и отомстить за поруганную родную землю.

…Батальоны курсантов влились в состав гвардейской стрелковой бригады. 50-километровые марши с каждым шагом приближали нас к фронту. Остался позади разрушенный Торопец. Идем только ночью, чтобы не заметил противник с воздуха.

— Последний привал, — объясняет командир роты, и мы буквально падаем в снег.

Кончаются шестые сутки. Осталось 17 километров до переднего края. Вслушиваемся в отдаленную канонаду. Становится немного не по себе, когда раскаты грома доносятся с ясного неба.

Позади 300-километровый марш. Подумать только, совершили переход, и никто не отстал, не заболел, не обморозился. Нас ни разу не обнаружил враг на пути. Зато немецких кладбищ встречалось за время перехода около десятка. На березовых крестах висят каски, — последняя награда солдатам от гитлеровских генералов.

— Так им и надо блудным собакам. Расползлись по Европе и к нам поживиться пришли, — ворчали бойцы и командиры.

Многие пытались считать кресты, и я попробовал было да разве сочтешь! Ведь их тысячи, один к одному.

После короткого отдыха началось первое фронтовое комсомольское собрание нашей роты. Я в то время был членом бюро и хорошо помню, говорили на этом собрании о задачах комсомольцев в бою, о том, что предстоит схватиться с ненавистными душегубами. Каждый должен быть готов к этому.

Артиллерийские разрывы и глухие удары авиабомб впереди, не прекращаясь ни на минуту, создавали тревожную непривычную обстановку и очевидно поэтому выступления были немногословны, но горячи.

Выступал и Матросов.

— Я буду воевать с гитлеровскими бандитами до последней капли крови. Фашистов надо уничтожать начисто, как сорняк!

Ночью противник обрушил на сосновый лес, в котором укрылась бригада, сильный артиллерийский огонь. В батальоне появились раненые.