Маршал Жуков - Гареев Махмут Ахметович. Страница 18

Читая исторические материалы о прошлых войнах, классические труды по военному искусству и различную мемуарную литературу, я старался делать выводы о характере современной войны, современных операций и сражений. Особенно много мне дала личная разработка оперативно-тактических заданий на проведение дивизионных и корпусных командных игр, командно-штабных учений, учений с войсками и т.п.". Характерно, что Жуков, как и другие советские военачальники, и во время войны постоянно занимался совершенствованием своей подготовки. Он глубоко изучал опыт боевых действий, внимательно следил за развитием боевой техники как у нас, так и у противника, отрабатывал уставные положения на занятиях и учениях с войсками и штабами, настойчиво учился сам и учил подчиненных. Другая особенность войн состоит в том, что присущие им закономерности и объективные явления, будучи независимыми от воли и сознания людей действуют не с неотвратимой стихийностью законов природы, а проявляются, и в других общественных явлениях, через деятельность людей. Знание законов, принципов, способов ведения вооруженной борьбы облегчает практическую деятельность, дает возможность лучше предвидеть развитие событий, действовать осознанно. Но это знание не может дать ответа на вопрос, как действовать в той или иной конкретной обстановке. Поэтому положения военной науки не могут применяться во всех случаях, независимо от условий обстановки, с таким же постоянством и одинаковым исходом, как законы естественных наук. Требуются умение, военное искусство. Этой стороной военного дела Жуков владел особенно мастерски. Но в целом овладение военным искусством во время войны шло очень трудно, и поэтому Жукову, другим представителям Ставки, более опытному фронтовому и армейскому звену командования приходилось (особенно в первой половине войны) много работать по оказанию помощи тактическому звену командиров. Дело еще в том, что наши военные кадры, крайне ослабленные в результате сталинских репрессий, к началу войны не овладели в полной мере и теми достижениями военной науки, которые имелись к тому времени. Крайне слабы были не только теоретические знания, но и особенно практические навыки по их творческому применению. Оказалось, что для проявления высокого уровня военного искусства кроме глубоких знаний необходимо развивать оперативно-тактическое мышление, творческий подход к делу, умение быстро оценивать обстановку и анализировать ее, а также высокие организаторские и морально-боевые качества, такие, как мужество, смелость и решительность, инициатива и самостоятельность, твердость и настойчивость в достижении цели. Все эти качества не являются только врожденными или свойственными лишь особо одаренным людям. Они не появляются и в результате одного лишь изучения теоретических положений. Качества, необходимые для проявления военного искусства, вырабатываются в процессе боевой и оперативной подготовки, практической деятельности, всей военной службы в мирное и военное время. Но этим делом как раз до войны толком не занимались. Между усвоением теоретических знаний и овладением искусством их практического применения -немалая дистанция. Например, в начале войны, пожалуй, не было такого военачальника или командира, который бы не понимал теоретически и не знал из опыта прошлого о необходимости сосредоточения основных усилий на решающем направлении, создания ударных группировок, тщательной разведки и надежного огневого поражения противника. И все же прошло значительное время, потребовались немалые усилия и жертвы, прежде чем удалось овладеть искусством решения этих и других задач. Самые хорошие теоретические взгляды становятся материальной силой военного искусства, когда ими овладевают не отдельные военачальники и командиры, а основная масса офицерского состава. В этом отношении весьма характерен эпизод, подмеченный К. Симоновым под Тарнополем. "Полковник К. произвел на меня именно такое впечатление -- очень обыкновенного человека, который не отличался, мне кажется, ни большим военным талантом, ни сверхъестественной, сокрушительной силой воли. И в то же время именно он штурмовал наиболее трудный участок обороны Тарнополя... А самое главное -- в этом не было ничего удивительного, и мне с самого начала, как только я попал к нему, казалось, что так оно и должно быть. Именно на таких людях сказывается... общий средний уровень армии, в которой не все командиры высокоталантливы и непогрешимы, но которая все решительнее и спокойнее выигрывает войну". Наиболее распространенный в нашей исторической литературе изъян в этом вопросе состоит в том, что в ней обычно речь идет в основном о теоретических взглядах на различные способы ведения боя и операции до войны и во время войны. Сложный и мучительный процесс развития практической стороны военного искусства, овладения им военными кадрами не раскрывается в полной мере. Как сказал Г.К. Жуков в беседе с К.М. Симоновым, "надо оценить по достоинству немецкую армию... мы же не перед дураками отступали по тысяче километров, а перед сильнейшей армией мира. Надо ясно сказать, что немецкая армия к началу войны была лучше нашей армии подготовлена, выучена, вооружена, психологически более готова к войне, втянута в нее. Она имела опыт войны, и притом войны победоносной. Это играет огромную роль. Надо также признать, что немецкий генеральный штаб и вообще немецкие штабы тогда лучше работали, чем наш генеральный штаб и вообще наши штабы, немецкие командующие в тот период войны лучше и глубже думали, чем наши командующие. Мы учились в ходе войны и выучились, и стали бить немцев, но это был длительный процесс. И начался этот процесс с того, что на стороне немцев было преимущество во всех отношениях". Нередко говорят о том, что Советская Армия в начале войны имела многократное превосходство над фашистской армией в количестве танков, артиллерии и авиации. Если подходить формально, в целом наша армия к началу войны действительно имела большое количество этих видов боевой техники. Но по изложенным в предыдущих главах причинам в первые же дни войны вся эта техника, особенно авиация, была потеряна, и начальный период войны, все последующие операции 1941--1942 гг. пришлось вести совсем при другом соотношении сил и средств, когда германские войска имели существенное превосходство, особенно в танках и артиллерии. Это ничем не оправдывает наше командование, но это факт, без учета которого трудно понять то, что произошло в 1941--1942 гг. Советское военное искусство формировалось во время войны в ожесточенном противоборстве с очень сильным военным искусством Германии. В военной науке и военном искусстве Германии наиболее полно были разработаны весьма изощренные формы и способы дезинформации и достижения внезапности действий, упреждения противника в стратегическом развертывании, массированного применения ВВС для завоевания господства в воздухе и непрерывной поддержки действий сухопутных войск на главных направлениях. В операциях 1941--1942 гг. весьма эффективно строились наступательные операции с массированным применением танковых войск и широким маневрированием силами и средствами. С точки зрения военного искусства наиболее сильной стороной германского командования было умение постоянно маневрировать силами и средствами как в наступлении, так и в обороне, быстро переносить усилия с одних направлений на другие, хорошее взаимодействие между сухопутными войсками и авиацией. Как правило, немецкие командующие и командиры стремились обходить сильные узлы сопротивления наших войск, быстро переносили удары с одних направлений на другие и умело использовали образовавшиеся бреши в оперативном и боевом построении наших войск для свертывания обороны в сторону флангов и развития наступления в глубину. Объективности ради надо признать, что такие операции, как окружение и уничтожение наступающих советских войск под Харьковом весной 1942 г. или действия генерала Манштейна по разгрому наших войск в Крыму в 1942 г. и некоторые другие, были проведены с большим блеском и военным мастерством. Германские командующие и командиры более гибко действовали в обороне. Они, в отличие от нас, не всегда придерживались принципа жесткой обороны и, когда требовала обстановка, отводили войска на новые рубежи. Например, в ходе Белорусской наступательной операции наших войск, когда в оперативном построении немецко-фашистских войск образовалась брешь в 400 км, германское командование не стало растягивать оставшиеся силы, чтобы заткнуть эту брешь. Они собрали ударную группировку и нанесли по советским войскам встречный удар в центре этого пустого пространства. Тем самым они вынудили наши войска ввязаться в бой и приостановить наступление. Одновременно в тылу начали создавать новую линию обороны и благодаря этому неожиданному и смелому удару выиграли время для ее создания. Жуков считал такое решение смелым и умным. Как говорил Жуков, "у нас стесняются писать о неустойчивости наших войск в начальном периоде войны. А войска бывали неустойчивыми и не только отступали, но и бежали, и впадали в панику. В нежелании признать это сказывается тенденция: дескать, народ не виноват, виновато только начальство. В общей форме это верно. В итоге это действительно так. Но, говоря конкретно, в начале войны мы плохо воевали не только наверху, но и внизу. Не секрет, что у нас рядом воевали дивизии, из которых одна дралась хорошо, стойко, а соседняя с ней -- бежала, испытав на себе такой же самый удар противника. Были разные командиры, разные дивизии разные меры стойкости. Обо всем этом следует говорить и писать, я бы сказал, что в этом есть даже педагогическая сторона: современный читатель, в том числе молодежь, не должен думать, что все зависит только от начальства. Нет, победа зависит от всех, от каждого человека, от его личной стойкости в бою. Потому что мы знаем, как в одинаковых условиях одни люди вели себя стойко, а другие нет. И этого нельзя замалчивать". "Говоря о том, как немцы проиграли войну, мы сейчас часто повторяем, что дело не в ошибках Гитлера, дело в ошибках немецкого генерального штаба. Но надо добавить, что Гитлер своими ошибками помогал ошибаться немецкому генеральному штабу, что он часто мешал принимать генштабу более продуманные, более верные решения. И когда в 1941 году, после разгрома немцев под Москвой, он снял Браухича, Бока, целый ряд других командующих и сам возглавил немецкие сухопутные силы, он, несомненно, оказал нам этим серьезную услугу. После этого и немецкий генеральный штаб, и немецкие командующие группами армий оказались связанными в гораздо большей мере, чем раньше. Их инициатива оказалась скованной. Шедшие теперь от Гитлера, как от главнокомандующего, сухопутным войскам директивы стали непререкаемыми в большей степени, чем это требовалось интересами дела". Во второй половине войны германское командование не смогло решить и проблему подготовки и ведения оборонительных операций, способных успешно противостоять мощным наступательным операциям советских войск. Начиная с осени 1942 г. действия германского командования не отличались уже и особой гибкостью и творческим характером. Слабым местом германской стратегии на протяжении всей войны была ее авантюристичность. У нас ведущую роль в разработке военно-теоретических вопросов и практическом управлении вооруженными силами играл Генштаб. В ходе войны сложился весьма компетентный и работоспособный коллектив Генштаба, который стал настоящим мозговым центром, хотя, конечно, нельзя признать оправданными частые выезды начальника Генштаба во фронты (А.М. Василевский из 34 месяцев пребывания в должности начальника Генштаба лишь 12 месяцев был непосредственно в Генштабе). Советское командование в период Великой Отечественной войны придавало большое значение своевременному обобщению и доведению до войск боевого опыта. Ставка Верховного Главнокомандования, Генеральный штаб, Наркомат Военно-Морского флота, командование и штабы видов Вооруженных Сил и родов войск, объединений и соединений были не только органами практического руководства войсками, но и основными центрами военно-теоретической мысли. Руководство войной было немыслимо без творческой работы по подготовке научно обоснованных решений, разработке уставов, инструкций и приказов, обобщающих все передовое в опыте ведения войны. Богатый боевой опыт Советской Армии находил отражение в разрабатываемых и обновляемых во время войны уставах, наставлениях и инструкциях. В разработке этих уставов активное участие принимал и Г.К. Жуков. Например, в 1944 г. были разработаны и переработаны Полевой и Боевой уставы пехоты, Руководство по форсированию рек, Руководство по действию войск в горах, Наставление по прорыву позиционной обороны и др. Всего за 1943--1944 гг. было переработано и разработано вновь 30 уставов, наставлений и инструкций, связанных с ведением боевых действий и подготовкой войск. Обращает на себя внимание конкретность и предметность наших военно-научных исследований, строгая подчиненность их интересам успешного ведения вооруженной борьбы на фронтах. Обобщение и теоретическое осмысление боевого опыта органически входило в практическую деятельность военачальников. Вместе с тем надо отметить, что армия фашистской Германии, несмотря на значительное несоответствие довоенных уставов опыту второй мировой войны, особенно после нападения на Советский Союз, не переработала в ходе военных действий почти ни одного устава, хотя и вела боевые действия в течение шести лет. По захваченным трофейным документам, показаниям пленных офицеров установлено, что анализ и обобщение боевого опыта в немецко-фашистской армии велись лишь путем издания отдельных памяток и директив. Многие фашистские генералы в своих мемуарах называют одной из причин поражения то, что они и на Востоке воевали по тем же уставным документам, как на Западе. В результате четырехлетнего противоборства двух стратегических линий и в целом военного искусства советское военное искусство показало превосходство и обеспечило достижение победы над немецко-фашистской армией. Таким образом, война еще раз подтвердила, что даже хорошо разработанная теория сама по себе мало что дает, если ею не овладевают кадры. Кроме того, требуется развитое оперативно-стратегическое мышление, целый ряд организаторских и волевых качеств, без которых нельзя проявить высокий уровень военного искусства. Еще при проведении военной игры в Генштабе в начале 1941 г. началось мысленное сражение с германским Генштабом, и битва стратегических умов, двух военных школ, советской и прусской, возглавляемых Жуковым и Кейтелем, продолжалась всю войну. Весьма показательно и символично, что в мае 1945 г. они встретились при подписании акта о безоговорочной капитуляции -- один как победитель, второй -побежденный. 4. В чем секреты военного искусства, уникальность полководческого искусства Жукова? Для того чтобы ответить на этот вопрос, есть надобность задуматься над более фундаментальным вопросом. Как вообще в истории определяли величие и значимость наиболее видных полководцев: Александра Македонского, Ганнибала, Цезаря, Суворова, Наполеона? Прежде всего, конечно, их выдающимися победами, оригинальностью полководческого искусства и вкладом в развитие военного искусства. Но за счет чего достигались эти победы и достижения? В исторической литературе, военных энциклопедиях, в учебниках по истории военного искусства обычно упор делается на новые способы боевых действий или построения боевых порядков, которые они применяли. Например, считается, что Эпаминонд при Левктре в 371 г. до н.э. первым открыл великий тактический принцип -- неравномерное распределение войск по фронту в целях сосредоточения сил для главного удара на решающем пункте, имевший определяющее значение для достижения успеха в сражениях на протяжении многих веков. Александр Македонский, в отличие от своих предшественников, увеличил плотность фаланги, повысив ее ударную силу, развил дальше принцип неравномерного распределения сил по фронту, превратил кавалерию в решающую маневренную и ударную силу армии, более детально разработал кавалерийскую тактику, способы взаимодействия пехоты и конницы и различных элементов боевого порядка. Ганнибала отличало умение вести разведку, и использовать противоречия в лагере противников, организовывать длительные переходы, постоянная забота об устройстве и охране своего тыла и коммуникаций, смелый маневр силами и стремление к полному разгрому врага, способность находить каждый раз внезапные и новые способы действий. Наибольшую славу ему принесло сражение при Каннах (в 216 г. до н.э.), где он осуществил оригинальное построение карфагенской армии с расчетом на полное уничтожение римской армии путем ее окружения с помощью усиленных флангов. Это был первый в военной истории пример окружения и уничтожения основных сил противника. Но слабым местом в полководческой деятельности Ганнибала было неумение закреплять достигнутые военные успехи. Он в многочисленных сражениях каждый раз разбивал римские войска, но ничего не мог сделать для политической реализации победы. И в результате всех своих блистательных побед потерпел окончательное поражение. Суворов вошел в историю военного искусства как противник "кордонной стратегии", рассчитанной на пассивные действия и вытеснение противника, он внедрил в практику войны принцип решительных сражений, как основной, наиболее верный способ достижения победы. Быстрота действий, стремление не ждать противника, а идти ему навстречу, решительно и внезапно атаковать, разгромить и неотступно преследовать -- главная особенность полководческого искусства Суворова. Будучи великим новатором военного искусства, в зависимости от построения войск различных противников и условий местности он применял разнообразные способы стратегических, тактических действий и построения боевых порядков (дивизионные, батальоные и ротные каре, колонны, как для маневра на поле боя, так и для атаки противника, сочетая их с рассыпным строем в батальонах первой линии). Огромной силой суворовского войска была огромная вера солдат в своего полководца. Суворов, как и Наполеон, придавал большое значение морально-нравственной стороне боевой мощи армии. Наполеон, в отличие от Ганнибала, обладал искусством политически подготовить сражения, добиться благоприятной для себя расстановки военно-политических сил и на выгодных для себя условиях закрепить политически одержанную победу. Он довел до высокой степени совершенства стратегическое и тактическое применение огромных вооруженных масс, рожденных французской революцией. Наибольшее значение придавал сосредоточению превосходящих сил и массированному их использованию, особенно артиллерии, на направлении главного удара -- стремительным внезапным действиям с целью разгрома противника по частям, обходу противника с выходом на его коммуникации, чтобы дать сражение в наиболее выгодных условиях, созданию и умелому использованию резервов (и не только общего, но и в дивизиях), тесному взаимодействию родов войск. В построении боевых порядков сочетал действия в колоннах и рассыпном строе. Как мы видим, известные полководцы применяли различные способы боевых действий и боевые порядки: построение войск в сомкнутые колонны, фаланги, деление легионов на манипулы, сочетание колонн и рассыпного строя, позже -- рассыпной строй (цепи) с построением войск в несколько линий и эшелонов. Все это имело значение. Но не было главным среди факторов, определяющих победы и поражения. Некоторые полководцы, терпевшие поражения, тоже признавали необходимость внезапных, решительных, стремительных действий и других принципов, которых придерживались победившие полководцы. Например, Ганнибал не только не применил каких-то новых боевых порядков, но в ходе войны даже отказался от ранее применявшихся им и перенял у римлян способы построения боевых порядков. Были примерно одинаковыми формы построения боевых порядков у Суворова и Наполеона. Во время первой или второй мировых войн практически все полководцы применяли одни и те же формы построения боевых порядков. Однако результаты их полководческой деятельности были неодинаковыми. Многое зависело от личных качеств полководцев, их таланта, интеллектуальных, волевых и организаторских качеств. Военное искусство, как всякая творческая деятельность, несет на себе отпечаток личности полководца. Но всегда было и будет нечто общее, что определяет победы и поражения. В чем тогда "секрет" полководческого искусства, в чем состоит вообще основной закон военного искусства, определяющий победы и поражения на войне? В свое время считалось, что победы и поражения определяются характером политических целей, при этом имелось в виду, что сторона, ведущая справедливую прогрессивную войну, закономерно одерживает победы. Но этот закон, имеющий в целом важное значение, далеко не всегда "срабатывал". Т. Костюшко, ведя освободительную справедливую войну против реакционного царского самодержавия и имея войско в 100 тыс. человек, потерпел поражение в сражении против 25 тыс. войска Суворова. Армии таких буржуазно-демократических стран, как Франция и Англия, летом 1940 г. потерпели сокрушительное поражение в войне против фашистской Германии, которая вела самую несправедливую, агрессивную войну. Предлагалось считать основным законом войны зависимость от экономической мощи государств. И, действительно, экономически более мощное государство имеет больше шансов для победы. Но нередко экономически более слабые государства выходили победителями и наоборот. Та же фашистская Германия после завоевания всей Западной Европы имела значительные экономические преимущества перед Советским Союзом, но несмотря на это, тоже оказалась побежденной. Не всегда обеспечивало победу и чисто военное и военно-техническое превосходство в силах и средствах. Некоторые деятели и военные теоретики полагали, что основным законом военного искусства является правильный выбор направления главного удара или неравномерное распределение сил и средств, сосредоточение их на решающих направлениях. Исторический опыт свидетельствует, что все эти факторы, закономерности, из которых вытекают соответствующие принципы военного искусства, играют важную роль, правильный их учет во многом способствует успеху в вооруженной борьбе. Но если в ряде случаев вопреки им одерживаются победы или случаются поражения, они не могут считаться основным законом военного искусства. Ибо в основном законе должны переплетаться и находить отражение все причины и следствия, все процессы и явления, определяющие ход и исход вооруженной борьбы в любом масштабе. Степень и полнота их учета оказывают решающее воздействие на успех или неуспех военных действий. Изучение прошлого опыта, истоков и причин многих побед и поражений в Великой Отечественной войне и особенно полководческого искусства маршала Жукова позволяет сделать вывод, что основным законом военного искусства является максимальное соответствие решений командующих, командиров и действий войск (сил) конкретным условиям обстановки, обеспечивающее наиболее эффективное выполнение военных задач. Это предполагает: 1) наиболее полное выявление и учет всех сторон и конкретных условий, сложившейся обстановки, и прежде всего политических целей и экономических возможностей; 2) выработку вытекающих из особенностей обстановки решений и способов действий; 3) своевременное доведение задач до подчиненных, организацию их выполнения и всестороннее обеспечение военных действий с тем, чтобы использовать все выгодные и нейтрализовать отрицательные для своих войск моменты; 4) проведение в жизнь решений и поставленных задач, своевременное реагирование на изменения обстановки. Поскольку в современной вооруженной борьбе динамизм резких, быстрых и неожиданных изменений обстановки все больше возрастает, то управление войсками (силами) во многом сводится к тому, чтобы постоянно приводить свои решения и способы действий в соответствие с изменяющимися условиями ведения боя и операции. Причем речь не идет о реагировании на стихийно складывающую обстановку, а требуется постоянное влияние на нее в нужном направлении путем обмана, дезинформации противника, применения неожиданных для него действий, навязывания своей воли, сохранения за собой инициативы, а также стимулированием действий своих войск. Чем талантливее полководец, тем больше степень его влияния на обстановку -- не только на свои войска, но и противника. Например, переход наших войск летом 1943 г. к стратегической обороне по настоянию Жукова позволил навязать противнику выгодный для советских войск и невыгодный для него способ действий. Каждый бой, операция, война уникальны и неповторимы по условиям обстановки и поэтому творческими, уникальными, неповторимыми должны быть и соответствующие сложившимся условиям решения и способы действий, как это, например, было у маршала Жукова во всех проведенных им операциях. Внимательное изучение не только явных, но и многих скрытых подспудных особенностей сложившейся обстановки с учетом тенденций ее развития, выявление всех ее позитивных и негативных элементов, наиболее полное раскрытие сильных и слабых сторон противника, возможностей своих войск, местности, умение максимально полно извлечь из всего этого выгоды для себя и обратить в ущерб для противника, нейтрализовать или найти способы преодоления негативных условий -все это является важнейшим критерием эффективности принимаемых решений и предпринимаемых способов действий. Но на войне обе стороны стремятся использовать благоприятные элементы обстановки для себя и поставить противника в невыгодное положение. В сражении при Каннах из двух римских консулов-полководцев, противостоявших Ганнибалу, Павел Эмилий был убит, а рекомендовавший ошибочное решение о наступлении и ответственный за поражение Теренций Варрон бежал с поля сражения. В связи с этим Шлиффен заметил, что "совершенное воплощение сражения при Каннах лишь очень редко встречается в военной истории, ибо для него необходимы, с одной стороны, Ганнибал, с другой Теренций Варрон, которые оба по-своему содействуют достижению великой цели". А. Свечин в труде "Стратегия" по этому поводу писал: "...каждый вождь, разумно руководящий операцией, может рассчитывать найти в лице своего партнера одного из идейных потомков Теренция Варрона. Племя горе-полководцев неистребимо". В 1942 г. Манштейн не смог бы так легко расправиться с советскими войсками в Крыму, если бы ему не "помогал" генерал Козлов и особенно такой "идейный потомок" Варрона, как Л.З. Мехлис. Но как только тот же Манштейн попадал против Р. Малиновского под Сталинградом, Г. Жукова, А. Василевского, Н. Ватутина и И. Конева под Курском или Корсунь-Шевченковым, он сам оказывался на положении Варрона. Когда обе стороны действуют сообразно сложившейся обстановке, может произойти то, что случилось под Бородиным или осенью 1944 г. на Варшавском направлении. Сейчас, когда мы имеем документы и более полные данные о положении, состоянии и намерениях противника и своих войск, в прошлых войнах можно разглядеть и возможности принятия несколько иных решений и способов действия в той или иной операции. Причем такой критический анализ прошлых боев и операций позволяет видеть неисчерпаемые возможности по более глубокой оценке обстановки и постижению всех ее нюансов. Но вместе с тем в военно-исторических исследованиях никогда не следует упускать из виду, что полководцы и командиры исходили из реальной действительности того времени. После войны на оперативно-тактических занятиях и учениях было принято говорить, что решение того или иного командира соответствует или не соответствует требованиям устава. Но решение по определенной задаче не может и не должно соответствовать уставам или тем или иным теоретическим положениям. Оно может быть жизненным только в том случае, если учитывает все оттенки сложившихся условий, соответствует конкретной обстановке и обеспечивает наиболее эффективное выполнение поставленной задачи. Не случайно при изучении военного искусства выдающихся полководцев нередко говорят, что Суворов, Наполеон, Фрунзе или Жуков в том или ином случае действовали вопреки тому или иному в принципе правильному положению устава или теоретическим установкам. В этом -- одно из проявлений их творчества и новаторства. Например, вроде бы существует совершенно правильное положение, требующее максимально быстрого, стремительного развития наступления. Но почему Жуков в одном случае в ходе завершения Висло-Одерской операции настойчиво добивается согласия Сталина на продолжение наступления к реке Одер, а с выходом на этот рубеж, вопреки требованию Верховного, доказывает необходимость временной оперативной паузы с целью закрепления успеха, более надежного обеспечения своего правого фланга и подготовки Берлинской операции? В том и другом случае он исходит только из одного -- своеобразия обстановки и вытекающей из нее оперативно-стратегической целесообразности. Самый страшный враг рационального военного искусства -- это шаблон и догматизм. Сила военного искусства -- в творчестве, новаторстве, оригинальности, а следовательно, в неожиданности решений и действий для противника. Жуков как никто другой понимал эту суть военного искусства и умел претворять ее в жизнь в каждый операции, которую ему доводилось готовить и проводить. Важным средством обмана противника, неожиданности действий, навязывания ему своей воли Жуков считал хитрость и дезинформацию. Некоторые военачальники после войны, справедливо придавая большое значение этим факторам, предлагали считать хитрость отдельным элементом решения командующего, командира и специально его формулировать. Но хитрость должна быть заложена в замысле решения в целом и органически входить во все его элементы: время начала операции, неожиданность для противника направления главного удара, оперативное построение и способы действий войск и др. Иногда извращенно толкуются слова Наполеона: главное ввязаться в сражение, а там видно будет. Смысл этого высказывания в том, что сразу с завязкой активных боевых действий обстановка начинает быстро меняться и надо свои действия сообразовывать не только с заранее намеченным планом, а прежде всего с учетом действий противника, своих войск и вообще реально складывающейся обстановки. Кстати, в 1815 г. под Ватерлоо Наполеон сам отошел от этого положения и, не учитывая в полной мере условий местности, состояния дорог после проливных дождей, рассчитывал на такие же темпы сосредоточения войск, подхода артиллерии и резервов, как в нормальных условиях. Наряду с другими, это явилось одной из причин его поражения. Изложенный выше подход, наиболее наглядно характеризующий особенности полководческого искусства Жукова, является и ключом к пониманию сути и соотношения военной науки и военного искусства, о чем всегда спорили в военной среде и продолжают спорить по сей день. Военное искусство начинается там, где, с одной стороны, глубокие теоретические знания и творческое их применение помогают командиру лучше видеть общую связь происходящих явлений и увереннее ориентироваться в обстановке, с другой стороны, командир, не сковывая себя общей теоретической схемой, стремится глубже проникать в суть реально сложившейся обстановки, уловить ее выгодные и невыгодные особенности и, исходя из их анализа, найти оригинальные решения и способы действий, в наибольшей степени соответствующие данным конкретным условиям обстановки и поставленной боевой задаче. Именно поэтому максимальная степень соответствия решений и действий командующих, командиров и войск конкретным условиям обстановки дает о себе знать на протяжении всей истории с такой устойчивой закономерностью, так как именно в этом выражается главная суть военного искусства, определяющая наиболее существенные и устойчивые связи, соотношение объективных и субъективных факторов, внутренние движущие силы и основные причины побед и поражений на войне. Жуков считал самым опасным в военном деле и в подготовке военных кадров, когда сложнейший процесс выработки решений подменяется поверхностным, отвлеченным приложением теории к практике, когда решения не вытекают из анализа конкретных условий обстановки, а извлекаются из теории. Б.М. Шапошников, выступая на разборе маневров РККА в 1929 г., подчеркивал: "Ту ступень общей тактической подготовки, которую мы теперь имеем, можно характеризовать как овладение общей, чисто внешней схемой решения, общей схемой отдачи распоряжений, управления войсками. Но настоящее творчество, настоящее искусство начинается там, где эта общая схема (без сомнения, необходимая) не заслоняет, не стушевывает особенности каждого частного случая, а помогает быстрее и увереннее эти особенности понимать, а для каждого частного случая давать нечто новое, оригинальное, обусловливаемое только особенностями данной обстановки решение. Вот этой высшей школы, которая граничит с настоящим искусством, у нас еще нет". Один из участников дискуссии о военном искусстве в 20-е гг. Е. Смысловский писал: "...Изучение какой-либо науки совершенно не гарантирует владения руководимым этой наукой искусством, и жизнь нам являет неоднократные примеры так называемых "ученых дураков", которые, владея в совершенстве широкими научными познаниями, оказываются совершенно несостоятельными в области соответствующего искусства. Одно дело знать, другое -- уметь". В боевой обстановке военачальникам и командирам нередко приходится сталкиваться с такими явлениями, которые не предусмотрены никакими теоретическими положениями или противоречат им, поэтому возникает необходимость в поиске совершенно новых способов действий. Как правило, на войне более успешно действуют командиры, имеющие высокую теоретическую подготовку. Но известны случаи, когда военачальники, обладая большими теоретическими знаниями, оказывались малопригодными для практической деятельности, так как не владели искусством управления войсками в сложных условиях обстановки. Какие талантливые книги написал Г.С. Иссерсон. Как теоретик и военный писатель, он может быть имел и преимущества перед Жуковым. Он высказывал правильные мысли о том, что практическое значение вопроса "военная наука или военное искусство" заключается в том, что его разрешение дает возможность вырабатывать основные критерии для подготовки бойца и, главным образом, командира. Но при командовании дивизией даже в мирное время, на учениях, оказался просто беспомощным. На одном из учений в Белорусском военном округе в 30-е гг. при столкновении во встречном бое с дивизией, которой командовал Жуков, он был сокрушен. Просто овладение военным искусством не каждому дано. Вот этот главный смысл военного искусства некоторые офицеры не постигли даже после Великой Отечественной войны. Порою внешняя теоретическая схема, а не конкретная обстановка диктовала решения. На одном командно-штабном учении была создана обстановка, когда противник, совершив агрессию, вклинился на 150--200 км. Войска, ведя тяжелые оборонительные бои, отступали. Командующий объединением, увидя эту обстановку, еще не оценив ее, сразу же начал рисовать стрелы по окружению и уничтожению вклинившейся группировки противника. Трудно было понять, как без перегруппировки, ввода новых сил, войска, которые отступали, вдруг начали бы наступать только потому, что на карту нанесены стрелы, изображающие направления их наступления. Жуков, увидев это, был крайне расстроен и сказал, что такого командующего и близко нельзя допускать к войскам. Из военной истории мы знаем немало великих полководцев и выдающихся военных деятелей-администраторов. В той и другой области одновременно наиболее ярко проявили себя Петр I, Румянцев, Суворов, Кутузов, Наполеон. Однако не всегда качества, присущие полководцу на войне и военному администратору, удачно сочетались в одном лице. Потемкин или Милютин, например, были хорошими военными администраторами, но в полководческом искусстве им не пришлось себя проявить. И не у всех полководцев было достаточно призвания для военно-администраторской работы в мирное время. Так, Г.К. Жуков, будучи выдающимся полководцем, сам в одной из