Моя последняя война (Афганистан без советских войск) - Гареев Махмут Ахметович. Страница 56

В-третьих, дело представлялось таким образом, что для удержания Джелалабада потребуется меньше сил и средств чем для обороны Кабула, когда к нему подойдут силы с других направлений. К тому же Джелалабад притягивал к себе значительные силы оппозиции, облегчая участь Кабула.

Военно-политическое значение удержания Джелалабада хорошо понимал и президент Наджибулла. И надо отдать ему должное в том, что он, несмотря на противодействие, довольно быстро принял решение о направлении резервов в Джелалабад и твердо проводил его в жизнь. В частности, 15-я танковая бригада и 37-я десантно-штурмовая бригада были немедленно отправлены в Джелалабад. Правда, до прибытия туда более половины личного состава разбежалась. Но даже та часть подразделений, которая прибыла в Джелалабад, помогла несколько укрепить позиции защитников города. Само прибытие помощи из Кабула укрепляло их моральный дух.

Но дело осложнялось тем, что моджахеды продолжали атаковать Джелалабад с разных направлений. Они тоже несли немалые потери, но не останавливались ни перед чем, ибо понимали, что провал их наступления тоже имел бы для них тяжелые последствия.

Более 2-х месяцев продолжались бои в Джелалабаде. После каждого прорыва или иного осложнения обстановки раздавались отчаянные просьбы о помощи. Каких-либо цельных частей для отправки в Джелалабад уже не было. Разъезжая по разным районам Кабула вместе с афганскими генералами (чаще всего с генералами Рафи или Делаваром), я пытался найти неиспользованные резервы. Так в один из дней оказался в большом ремонтном заводе. Там обнаружили около 70 неисправных танков, боевых машин пехоты и бронетранспортеров, свыше 100 артиллерийских орудий и немало другой техники. Завод стоял вследствие того, что была повреждена линия электропередачи, подающая электроэнергию на этот завод. Многие рабочие завода ушли с завода поскольку им не давали ни муки, ни денег. Ситуация с заводом изображалась как безвыходная. Я предложил президенту поехать на этот завод.

Ознакомившись с ним, он на месте отдал все необходимые распоряжения о восстановлении линии электропередачи, ускоренном ремонте вооружения, наборе личного состава с тем, чтобы сформировать еще одну танковую бригаду, артиллерийский и пехотный полки. Мы каждый день следили за выполнением указаний президента, оказывая постоянный нажим на министра энергетики, министерство обороны и другие органы. Затем, когда были сформированы части, на полигоне проводили их боевое слаживание и отправляли в Джелалабад.

Кроме того, в этот гарнизон для восполнения потерь отправлялся личный состав, переброшенный из Мазари-Шариф, Герата и других районов.

Получалось таким образом, что министр обороны оказывался прав в том отношении, что Джелалабад высасывал последние силы из Кабула. Но приходилось идти на риск и решать задачу до конца.

В частности, генерал Танай весьма болезненно реагировал на то, почему мы с начальником Генштаба без его ведома поехали в подчиненные ему части и главным образом, конечно, он был недоволен тем, что президент с нашей помощью выявил его резервы, которые он тщательно прятал. Тогда трудно было понять почему министр обороны занимает такую позицию, но дело прояснилось во время мартовского путча в 1990 году. Что же, если у него был действительно сговор с Хекматьяром, он действовал логично.

Кроме усиления войск, оборонявших Джелалабад, резервами, пополнением, важную, а в ряде случаев решающую роль играли бомбо-штурмовые удары авиации по группировкам противника. Главные силы военно-воздушных сил были брошены на спасение Джелалабада. Авиация действовала с большим напряжением и ежесуточно для поддержки Джелалабадского фронта производилось не менее 100–120 самолетовылетов.

В один из наиболее тяжелых моментов в Джелалабаде президент Наджибулла обратился со специальным посланием к советскому руководству с просьбой оказать срочную помощь Республике Афганистан путем нанесения бомбо-штурмовых ударов с территории СССР по группировкам противника в районе Джелалабада. И эта просьба была поддержана некоторыми советскими представителями.

Мы понимаем, говорилось в обращении, возможный неблагоприятный политический резонанс от применения советской авиации в районе Джелалабада. Но в целом следует ожидать еще большего политического ущерба, если противник овладеет Джелалабадом и подойдет к Кабулу. Тем более, что США и Пакистан грубо нарушают Женевские соглашения, оказывая все возрастающую открытую военную помощь мятежникам. Но советское политическое и военное руководство на такой шаг не пошли.

После некоторой стабилизации обстановки в Джелалабаде наступал такой период, когда посылать дополнительные силы для обороны Джелалабада не было возможности, да это было уже и нецелесообразно. Нужно было организовать более рациональное использование имеющихся сил и средств. И главное сделать оборону более активной. С целью ознакомления с обстановкой и решения этих задач мне с группой наших и афганских офицеров пришлось вылететь в Джелалабад и работать там с 28 апреля по 2 мая 1989 года.

Для того, чтобы лучше понять реакцию на наше появление в Джелалабаде, следует вспомнить один прошлый эпизод. Джелалабад еще в 1988 г., после вывода первой очереди советских войск, начал самостоятельно выполнять свои задачи. Вначале в Джелалабаде была оставлена группа советников из представителей министерства обороны, министерства внутренних дел и Министерства госбезопасности. Но вскоре пришла тревожная телеграмма о готовящемся наступлении мятежников и эта группа в срочном порядке была эвакуирована. Такая поспешность с убытием нашей оперативной группы была болезненно воспринята афганцами.

В конечном счете лучше было бы совсем не оставлять ее в Джелалабаде, чем снимать ее при появлении первой же опасности. Начальник главного управления разведки КГБ Л. В. Шебаршин, считая этот шаг ошибочным, пишет, что «важно было показать, что мы остались защитниками Джелалабада, не бросили их на произвол судьбы. Нужен был символ нашей стойкости. На деле вышло нечто другое. Если взглянуть на события последнего периода несколько шире, то нельзя не видеть, что эти два чувства — страх перед противником и недоверие к союзнику — постоянно превращались в решающие факторы нашего поведения». [70]

С этой точки зрения Леонид Владимирович, видимо, в какой-то степени прав, в апреле 1989 г. мы даже не ожидали, что появление нашей группы вызовет такой энтузиазм. Повсюду, где мы появлялись, афганские офицеры и солдаты спрашивали нас: «Когда придут советские войска?» Некоторые из них объясняли наше появление как передовую рекогносцировочную группу советских войск. На мой вопрос генералу А. Делавару: «Откуда берутся такие слухи?» Он отвечал: «Слухи порождает надежда. Они помогают нам выстоять и мы их не опровергаем». Свой вылет мы старались держать в секрете, посвятив только президента и министра обороны, а в Джелалабаде — генерала Делавара. Но, несмотря на это, как это нередко бывало в Афганистане, о нашем вылете противнику стало известно. Летело всего 5 вертолетов на предельно малой высоте, огибая каждую высоту и складку местности. Не раз приходилось восхищаться мастерством афганских летчиков, которые приобретя огромный опыт, уверенно выполняли полеты в самых сложных условиях обстановки. В ходе нашего полета вертолет, в котором мы находились, совершал полет в центре боевого порядка вертолетов. Другие вертолеты, расположенные впереди, сзади и на флангах прикрывали и имели задачу с упреждением поражать огневые средства противника.

На всем протяжении полета наши вертолеты обстреливались противником из автоматов, пулеметов и гранатометов. Наш вертолет был частично поврежден, но благополучно совершил посадку на аэродроме на расстоянии 600–800 м от противника. Район посадки также подвергался интенсивному обстрелу. Один из вертолетов прикрытия получил более серьезное повреждение и совершил вынужденную посадку на западной окраине Джелалабада. Командный пункт генерала Делавара располагался в подвальном помещении одного из аэродромных зданий, усиленном дополнительными перекрытиями. Называли его почему-то «Саркофагом». Сооружение это было довольно прочным. Во время пребывания были неоднократные прямые попадания в него снарядов, но в целом сооружение держалось.