Небо падает - Дель Рей Лестер. Страница 23

Тут Хэнсон насторожился — его рука нащупала под повязкой какой-то предмет. Учебник студента-мага! Бедняга Барг так и не отмотал свои двадцать жизней — видимо, кроме этой книжки, от него ничего не осталось. Хэнсон уставился на нее и с некоторым удивлением прочел название. «Прикладная семантика».

Усевшись поудобнее, он начал перелистывать книгу, гадая, какая связь между семантикой и магией. Семантику он изучал в колледже, так что имел о ней некоторое представление. Но вскоре Дэйв обнаружил, что местная дисциплина к земной почти не имеет отношения.

Учебник открывала аксиома: «Символ — это вещь». На базе этого утверждения доказывалось, что любая часть целого, подобная этому целому, эквивалентна ему; что каждая семерка относится к классу всех семерок — словом, эта простая аксиома была базисом подробной, вполне разумной теории магического подобия. Хэнсон удивился отменной логичности этой системы. Приняв на веру аксиому (а здешняя жизнь отучила его сомневаться), Дэйв разобрался в книге с большой легкостью. Очевидно, здесь этот предмет считался сложным: автор книги постоянно стремился все разжевать и пояснить. Но Хэнсон, которому в свое время пришлось постигать науку электронно-дырочных переходов в транзисторах, понимал все с полуслова.

Вторая часть книги была посвящена работе с истинными именами. Разумеется, идеальным символом — и, соответственно, истинным целым — был знак «тэта». Тут же описывался простой ритуал присвоения тайного имени. Очевидно, любой человек, открывший принцип или изобретший устройство, мог дать ему имя — подобно тому, как родители нарекают своих детей. Использование этого имени подчинялось определенным законам. К сожалению, как только Хэнсон начал постигать суть, книга закончилась. Видимо, продолжение следовало…

Дэйв отшвырнул книгу. Его била дрожь, до него вдруг дошло, что его тайное имя известно всем и каждому. Чудо, что он вообще еще существует. Отринуть одно имя и принять другое можно было при помощи некого ритуала, но то была мистерия высшего уровня, оставшаяся за пределами данного учебника.

Утром он решил наколдовать себе еще немного еды, а также одежду — на случай встречи с цивилизованными людьми. Пища получилась съедобная; правда, овсянку он никогда не любил, но тут было не до жиру. Похоже, он постепенно совершенствовался в искусстве наабракадабривания задуманного. Правда, с одеждой повезло меньше. Все вещи получались его размера, но он не представлял себя ни в кольчуге и наголенниках, ни в кружевной ночной рубашке. Наконец ему удалось обзавестись чем-то сносным, но пришлось закрыть глаза на то, что визитку прошлого века не носят с джинсами и крикливой блузкой в цветочек. И все же в одежде Дэйв опять почувствовал себя человеком. Впрочем, визитку он вскоре бросил — в ней было слишком жарко.

Он шел быстрым шагом, высматривая в окрестностях признаки жизни и размышляя о законах прикладной семантики, ономастической магии и теории подобия. Теперь он начал понимать, как Эйнштейну удалось, воспользовавшись учебником магии, сделать решительный рывок вперед, на который были не способны даже сами сатеры. Жизнь здесь была слишком уж легкой. Эффективная магия сама тормозила свое развитие, подавляя желание совершенствовать ее методы. Любой грамотный теоретик из мира Хэнсона мог бы натянуть нос местным. Наверное, именно поэтому сатеры и принялись вылавливать в других мирах людей, которые не чурались невыполнимых задач.

На пути Дэйву встретились еще две брошеные деревни. Делать • в них было абсолютно нечего. Он вступил в лесистую местность н типа той, где скрывались Сыны Яйца. Мысль о них заставила его к замедлить шаг. Но вокруг все было спокойно — ни малейших признаков населения. Леса сменились травянистой равниной. Отшагав по ней несколько часов, Дэйв увидел впереди созвездие огней.

Подойдя поближе, Дэйв обнаружил, что, по-видимому, это горят лампы дневного света. Перед ним оказалось несколько ржавых железных сооружений, похожих на соединенные вместе авиационные ангары. Все это было окружено проволочной сеткой. На дверях проходной имелся щит с лаконичной надписью «Проект № 85». В сумеречном свечении неба Дэйв разглядел ухоженный газон и людей на нем, которые стояли кучками, явно ничего не делая. Почти все они были в белых комбинезонах, и лишь двое носили заурядные деловые костюмы.

Хэнсон решительно вошел в двери, делая вид, что спешит по срочному делу. Он опасался, что стоит ему остановиться, как начнутся расспросы. Он хотел не отвечать на праздные вопросы, а добиться, чтобы ответили ему.

В маленьком холле-проходной никого не оказалось, но из-за боковой, ведущей наружу двери слышались голоса. Войдя в нее, он обнаружил дворик побольше и новую толпу бездельников. И все же здесь должен был найтись кто-то, кто знал бы о событиях больше, чем Дэйв.

Хэнсон знал, что в перспективе ему непременно придется выбирать между Борком и сатерами — если только он не найдет способа спрятаться от обеих противоборствующих групп. В данный момент он был относительно свободен — впервые со дня своего появления здесь. И Дэйв был твердо намерен выжать из этой свободы как можно больше.

Его никто ни о чем не спрашивал. Дэйв замедлил шаг, прошел мимо компании — его словно не замечали. Он присел на землю неподалеку от группки из шести человек, которые казались пободрее прочих. Похоже, они предавались воспоминаниям о минувшем.

– … два тридцать восемь в час — это сверхурочные, а во вторую смену — вдвое больше. Да, жить было можно! И каждую субботу, как часы, генерал приезжал из Мурока и хвалил нас, называя героями тылового фронта! А за то, что мы его слушали, нам еще приплачивали!

– Оно конечно, но вдруг бы ты захотел уволиться? Мало ли с начсмены характерами не сошелся или еще чего… Пошел бы ты, взял расчет… И тут же — раз, повестку на фронт. Нет, мне в сорок шестом больше нравилось. Платили, конечно, пожиже, но…

Хэнсон навострил уши. Из этого разговора он извлек больше информации, чем предполагал. Он встал и заглянул в окно ангара. Там стояли ярко освещенные лампами, никому не нужные недостроенные вертолеты.