Чекисты рассказывают. Книга 5-я - Марченко Анатолий Тимофеевич. Страница 22

Приемная была великолепна. Заведующая приемной княгиня Куракина в темном бархатном декольтированном платье, с лорнетом в руке готова была начать прием «голодного населения». Ее помощница, баронесса Шефнер, дама не первой молодости, была одета под русскую крестьянку: в грубошерстной юбке и ситцевом платочке с петушками.

Хаскель остался доволен декорацией — «сиятельная благотворительность» была вполне на американском уровне.

Десять отделов АРА — исполнительный, административный, снабжения, перевозки, связи, сообщения, медицинский, финансовый, автотранспортный и специальный, кодированный под номером два, — были размещены на втором и третьем этажах.

На дверях кабинетов висели таблички с названиями на русском и английском языках.

Отдел два, которым руководил помощник Хаскеля Джон Лерс, внешне состоял из сугубо штатских чиновников, в действительности же все его сотрудники были офицерами генерального штаба и военной разведки. Все, что добывалось другими отделами, здесь систематизировалось, зашифровывалось и готовилось к отправке в Америку. Специальная секретная группа исполнительного отдела обеспечивала средства и способы доставки кодированной почты.

Рядом с кабинетом директора была расположена комната с двумя выходами: к шефу и секретарю. Официально ее занимал г-н Фишер. Он, знаток русского и украинского языков, изучал прессу Советской России и трудился почти круглосуточно. Шеф ежедневно получал от него свежую информацию. От Фишера шли задания во все отделы. Выполнение его распоряжений контролировалось специальным вторым отделом, и приказы Фишера были равноценны приказам самого шефа.

Полковник Хаскель привез с собой из Лондона огромного английского дога по кличке Мильтон. Пес неотлучно охранял стальной сейф в кабинете шефа, где в числе многих секретных бумаг в особом отделении хранился шифр.

Приемную украшали ковры и цветы, но лучшим ее украшением была секретарь шефа княжна Мансурова. Она пока еще ни в чем не разбиралась, кроме американских продуктов. Княжна чинила карандаши для Хаскеля, подавала чай с бутербродами и выводила на прогулку Мильтона. В свободные минуты она весело щебетала по телефону со своим приятелем графом Бобринским.

Как-то услышав их разговор, Хаскель спросил:

— Это ваш жених?

— Нет, знакомый... Молодой граф Бобринский, студент...

— Что же вы раньше не сказали, Лизи! Приготовьте, ему наш подарок. И познакомьте нас.

Так аппарат АРА начал действовать в России.

СПЕЦИАЛЬНОЕ ПОРУЧЕНИЕ

Поздней осенью в Москву прибыл из Закавказья бывший гвардейский офицер Бахарев. Выглядел он неотразимо. Высокого роста, с холеным барским лицом, в хорошо отутюженном кителе. Бобринский ввел его в «салон» Лизы Мансуровой. Они познакомились на барахолке, где Бобринский менял на табак аровские продукты.

Через некоторое время Лиза представила Бахарева Хаскелю, который после изучения его «послужного списка» и благоприятного отзыва, полученного от штаба Врангеля в Софии, принял его на службу в АРА.

У Бахарева действительно был хороший послужной список.

В 1920 году, когда деникинская армия в Новороссийске была выброшена в море, а Врангель еще сидел в Крыму, на Дону и Кубани действовали 212 офицеров контрразведки, оставленных для организации восстаний и обеспечения высадки предстоящего врангелевского десанта.

Именно тогда донские чекисты арестовали в Новочеркасске подполковника Гудаута вместе с шифром и паролем явки в крымский штаб Врангеля. С его отчетом о работе подпольного донского штаба, именовавшего себя «Армией Спасения России», отправился чекист Бахарев, внешне походивший на Гудаута.

В штабе Врангеля Бахарева проверили и отправили обратно на Дон — инспектировать «Армию Спасения России».

В том же году чекисты ликвидировали заговор, однако Бахарев был «неуловим» и оказался в Москве, а затем и в АРА.

Но Хаскель все-таки решил тщательно проверить легенду Бахарева о его службе адъютантом у князя Ухтомского. Запросили Деникина. Все подтвердилось, и Бахарев был включен в штаб разведывательной службы АРА.

Артузов и Менжинский встретились с Бахаревым в квартире сотрудника ВЧК Базова. Все уселись в глубокие кресла, Менжинский спросил:

— Борис Александрович, когда вам надо выезжать в Уфу?

— Завтра, товарищ Менжинский.

— Главная цель поездки?

— Активизировать сбор материалов о промышленности и ценных месторождениях Урала. Затем по условной телеграмме из Москвы взорвать мост на реке Белой, разрушить депо и на длительное время вывести железную дорогу из строя.

— Ничего себе! А если вам, Борис Александрович, не поехать, заболеть...

— Если я не поеду, то в эту работу активно включится английский агент Горин. Он русский эмигрант. Его завербовал Дени Росс и передал Хаскелю на связь, а тот отправил его на Урал. Его надо остерегаться — опытный подрывник-офицер.

— Тогда сделаем так, — начал Менжинский. — Дня за три до приезда Бахарева в Уфе должен быть Базов, чтобы подобрать на месте надежную группу из трех-четырех специалистов, предположим, металлург, химик, геолог и еще переводчица с английского. Это будет «рабочая» группа Бахарева, призванная нейтрализовать аровскую уфимскую разведку. Группа должна перехватить инициативу — представить «интересные» материалы. Переводчица, если нужно, готовит английский текст. Что же касается сведений о промышленности, то в местной печати их сколько угодно. Иностранцы особенно любят тему развала советской промышленности, вот вы им и опишите, как на Ижевском оружейном заводе делают теперь ножи, вилки, замки и даже зажигалки. Это будет почти правда.

Теперь давайте подумаем, что будет делать Базов. У вас есть предложение? — спросил Менжинский.

— Недалеко от Уфы, в северной части Бирского кантона, — не торопясь начал Базов, — оперирует банда примерно в триста человек, хорошо вооруженная, имеются гранаты и пулеметы. Руководят бандой колчаковские офицеры. Штаб их именует себя «партией радикалистов», политическую платформу им разработал уфимский эсер Латынов. Американец Лассаль, помощник Белла, ищет с этой бандой связь и уже не раз засылал им продукты от АРА. Делалось это просто. Партия продуктов направлялась в Бирск по реке Белой. Штаб банды об этом извещался, и продукты перехватывались. Американцы убивали сразу двух зайцев: в Советской России-де нельзя транспортировать американские грузы, их в пути грабят, нужна наша собственная, надежная охрана, и другое — заставляли банду «партии радикалистов» действовать по планам американской разведки.

Но это еще не все, — продолжал Базов, — в Ижевском женском монастыре осело около двадцати колчаковских офицеров. Их там держат с ведома уфимского епископа Бориса. Лассаль узнал об этом, ищет с ними связь, чтобы влить их в банду «партии радикалистов».

В разговор вступил Артузов:

— В нашем отделе есть два хороших, проверенных человека, муж и жена. Она учительница, назовем ее условно «Белка». Муж ее бывший офицер, тоже из педагогов, есаул казачьей армии, назовем его «Ушаков». И них уже есть опыт, и им вполне можно доверять. Переправим их в Уфу. На месте Бахарев с ними свяжется и дальше сведет их через Лассаля с Гориным. Втроем они и направятся на связь с подпольем Ижевского монастыря.

Группа Бахарева работала энергично. Специалисты разъезжали по Уралу, Башкирии, собирали «сведения», переводчица готовила материалы на английском языке. Белл и Лассаль были довольны.

Из монастыря прибыло в банду «партии радикалистов» офицерское подкрепление. Начальником штаба был назначен Горин, его помощником есаул Ушаков. Отряд они разбили на две боевые группы. Все было готово к намеченной диверсии. Бахарев сообщил об этом в Москву Хаскелю. В ответной телеграмме был назначен день «икс». Банды подтянулись к исходным позициям.

...В ночь перед операцией Белл и Бахарев не спали, чутко прислушивались к тишине, ожидая начала операции. Наконец, вблизи вокзала и у железнодорожного моста послышалась стрельба. Взрывов не было, диверсии не получилось.