Внутренняя инженерия. Путь к радости. Практическое руководство от йога - Садхгуру . "Садхгуру". Страница 4

Со временем я потерял всякую веру в структурированное образование. Это был не цинизм. Мне хватало сил и энергии, чтобы участвовать во всем. Но моим преобладающим качеством даже в том возрасте была ясность. Я не пытался выискивать противоречия или логические провалы в том, чему меня учили; я их просто видел. Я никогда не стремился что-либо обрести в своей жизни. Я просто смотрю. И вот чему я сейчас стараюсь учить людей: если вы действительно хотите познать духовность, не ищите ничего. Люди думают, что духовность – это поиск Бога, Истины или Абсолюта. Проблема в том, что вы уже определили для себя, чего именно ищете. Важен не объект вашего поиска, а умение смотреть. То, чего недостает в современном мире, – это способность просто смотреть, без намерений. Каждый человек – психологическое существо, желающее приписать значение каждому явлению. «Поиск» не означает «поиск чего-то». Речь идет об усилении вашего восприятия, самой способности видеть.

После окончания средней школы я приступил к программе самостоятельного обучения в университетской библиотеке. По утрам я первым приходил в библиотеку к открытию, а по вечерам, перед закрытием, меня выставляли последним. Между завтраком и ужином моей единственной пищей были книги. Хотя я всегда был голоден, я целый год пропускал обеды. Я читал много разных книг: от Гомера до «Популярной механики», от Кафки до Калидасы, от Данте до «Несносного Денниса». Этот год принес мне много знаний и эрудиции, но и намного больше вопросов.

Уступая слезным просьбам матери, я без особого желания поступил в Майсурский университет на факультет английской литературы. Но все равно я был окружен темной тучей из миллиарда вопросов. Ни библиотека, ни профессора не могли ее развеять. Большую часть времени я снова проводил вне студенческих аудиторий. Оказалось, что все обучение походило на бесконечный диктант, а я вовсе не собирался становиться стенографистом! Однажды я попросил преподавательницу дать мне свои заметки, чтобы я мог ксерокопировать их; это спасло бы ее от диктовки, а меня – от посещения. Постепенно такие же сделки я заключил со всеми лекторами, и они с радостью согласились, лишь бы не видеть меня на занятиях. Каждый день они отмечали в журнале мое присутствие, и в конце месяца я выглядел на бумаге прилежным студентом. Тогда я заглядывал в университет, только чтобы удостовериться, что преподаватели соблюдают условия сделки!

Наша небольшая студенческая группа начала встречаться под огромным баньяном на территории кампуса. Кто-то прозвал нас Banyan Tree Club (клуб «Баньян»), и название прижилось. У клуба был девиз: «Мы делаем это для удовольствия». Мы съезжались к дереву на мотоциклах и часами говорили обо всем на свете, от модернизации двигателей «Явы» до усовершенствования мира. И конечно, в это время мы не слезали со своих мотоциклов. Это было бы святотатством!

К тому времени, когда мы с друзьями окончили университет, я уже объехал всю страну. В детстве я на велосипеде исследовал Южную Индию. В юности я на мотоцикле исколесил весь субконтинент. Тогда пересекать национальные границы считалось обычным делом. Но на северной границе меня развернули, сказав, что документов на мотоцикл и водительских прав недостаточно для въезда в Непал; нужно больше бумаг. После этого моей мечтой стало заработать достаточно денег, чтобы путешествовать на мотоцикле по всему миру. Это была не просто страсть к путешествиям. Я не мог найти себе места. Я хотел что-то узнать. Но я не понимал, что именно, и не представлял себе, куда податься, чтобы это понять. Но в самой глубине своего существа я знал, что хочу большего.

Я никогда не считал себя особенно импульсивным; я просто любил жизнь. Я по-своему взвешивал последствия своих действий: чем опаснее, тем интереснее! Кто-то однажды сказал мне, что мой ангел-хранитель наверняка очень добрый и обожает работать сверхурочно! Мной постоянно двигало желание испытать себя на прочность. Вопросы что и зачем никогда меня не беспокоили. Единственным вопросом было как. Оглядываясь в прошлое, я понимаю, что никогда не задумывался, кем мне быть в этой жизни. Я спрашивал себя только о том, как жить своей жизнью. И я знал, что «как» может быть определено только мной и внутри меня.

В то время был большой бум в птицеводстве. Я хотел заработать какие-то деньги, чтобы финансово обеспечить свое стремление к спонтанным и бесцельным путешествиям. Поэтому решил заняться птицеводством. Отец сетовал: «Что я скажу людям? Что мой сын выращивает цыплят?» Но я построил свою птицефабрику, и построил ее в одиночку, с нуля. Бизнес стартовал. Начала появляться прибыль. Я посвящал бизнесу по четыре часа каждое утро. Остальную часть дня я проводил за чтением, стихосложением, плаванием, медитацией и мечтаниями на огромном баньяне.

Успех придал мне храбрости. Отец постоянно жаловался и приводил в пример детей своих знакомых: кто-то стал инженером, кто-то – промышленником, кто-то поступил на государственную службу, кто-то уехал в Америку. И все, кого я встречал – друзья, родственники, старые школьные учителя и университетские преподаватели, – неустанно твердили: «О, мы думали, что ты разумно распорядишься своей жизнью, а ты просто разбазариваешь ее».

Я принял вызов. В партнерстве с другом-инженером я начал строительный бизнес. За несколько лет мы вырастили крупную строительную компанию, ставшую одним из ведущих частных подрядчиков в Майсуре. Отец не верил своим глазам, но, конечно, радовался.

Я был буйным и самоуверенным; меня переполняли адреналин и страсть к новым победам. Когда все, что вы делаете, приносит успех, вы начинаете верить, что планеты вращаются вокруг вас, а не вокруг Солнца!

Именно этот молодой человек в судьбоносный сентябрьский день 1982 года решил сесть на свой чешский мотоцикл и поехать на холм Чамунди.

Кто же мог знать, что после этого моя жизнь никогда не будет прежней?

Позже, когда я пытался говорить с друзьями о том, что случилось со мной на холме, все они, словно сговорившись, спрашивали: «Что ты тогда выпил? Что ты принял?»

Они еще хуже меня представляли себе то новое измерение, которое внезапно ворвалось в мою жизнь.

Еще до того, как я начал осмысливать это переживание, оно повторилось. Это произошло спустя неделю. Я сидел с семьей за обеденным столом. Мне казалось, что это длилось две минуты, но прошло семь часов. Я сидел все там же, все полностью осознавая, и только того «я», которое я считал собой, больше не было. Было все остальное. Семь часов пролетели словно одно мгновение.

Помню, как родные хлопали меня по плечам, спрашивая, что случилось, и уговаривая поесть. Я просто поднял руку и попросил их уйти. К тому времени они уже привыкли к моим странностям. И оставили меня в покое. Когда я «очнулся», стрелки часов показывали почти пять утра.

Этот опыт стал повторяться все чаще. Когда это случалось, я долгими часами не ел и не спал. Я просто застывал на месте, как вкопанный. Однажды это длилось почти тринадцать суток. Это состояние всеобъемлющей, неописуемой восторженной тишины обрушилось на меня, когда я проезжал через небольшую деревню. Ее жители столпились вокруг меня и шептали друг другу: «Смотрите, он погрузился в самадхи!» Самадхи – это блаженное состояние за пределами тела, подробно описанное в индийских духовных традициях. Селяне были наследниками той духовности, традиционным пониманием которой обладает вся Индия, с ее прошлым и настоящим, и о которой я, с моим джинсовым мозгом, не имел ни малейшего понятия. Когда я вышел из этого состояния, кто-то хотел повесить мне на шею цветочную гирлянду. Другой человек склонился к моим ногам. С ума сойти: я не мог поверить, что все это происходит со мной.

В другой день за обедом я положил в рот очередной кусочек, и внезапно мой ум взорвался. В тот момент я постиг чудотворную алхимию человеческого пищеварения – процесс, посредством которого внешняя субстанция, часть планеты, становится частью меня. Мы все сознаем, что некая часть планеты питает нас; что наши тела, в свою очередь, в один прекрасный день возвращаются в землю, чтобы питать ту самую планету, которая когда-то питала нас. Но я пережил это знание в виде опыта или прозрения, и оно в корне изменило мое представление о «себе». Мои отношения со всем вокруг, включая саму планету, перешли в другое измерение.