Попутчик - Лисина Александра. Страница 72

— Проклятье… — выдохнул наконец Белик, резко отстраняясь от тяжело дышащей подруги, но все еще вглядываясь в ее тревожно поблескивающие глаза. — Как же не вовремя… Шранк! Когда был последний набег?

— Неделю назад, — незамедлительно отозвался воин.

— А до этого?

— За десять дней. И еще за пять.

— Хмеры были?

— Нет. Ни разу.

— А секачи? Медведи?

— Нет. Ни питонов, ни гиен… нас испытывали на прочность малыми силами. Но с нападавшими мы справились без труда. Даже маги не слишком напрягались. Можно сказать, передохнули, пока вас не было.

— Хочешь сказать, ни одного толкового вожака за месяц? — внезапно обернулся Белик и буквально воткнул в стаю потяжелевший взгляд. — Даже жалких богомолов вокруг не заметили? И змей?

— Нет, — нахмурился Шранк. — Только мелочь и летающая дрянь вроде кожанов, крыс и кровавых ласточек. Но еще же не сезон… К чему ты клонишь?

— На Гору вы когда ходили? — неожиданно жестко спросил пацан.

— Два дня назад.

— Гнезда были? Сколько?

— Одно, но незрелое, — неуверенно отозвался молодой парнишка, кинув вопросительный взгляд на Шранка. — Мы его сразу спалили и заросли вокруг зачистили, как положено.

— А кладки на Второй горе? А Лысый холм? Впадина? Их вы проверяли?!

— Конечно. По Второй и Лысому холму даже дважды прошлись: на земле ни одного следа не было.

Белик вдруг хищно прищурился:

— Это наверху… А под землей?!

На мгновение во дворе рухнула оглушительная тишина. А затем Гончие внезапно спали с лица: нет, туда не смотрели, потому что ни богомолы, ни хмеры, ни секачи никогда не устраивали логово на большой глубине — под землей выводок начинал задыхаться, поэтому самки не рисковали. А растения вовсе избегали закапываться в песок, поскольку в недрах Лысого холма содержалось слишком много тяжелых металлов, и им было трудно добывать оттуда воду. Потому-то холм и прозвали когда-то Лысым: там не росло абсолютно ничего. Только хищное зверье любило устраивать лежки, несмотря на то что Стражи прекрасно знали их излюбленное место и регулярно наведывались с проверками. Но тварей все равно тянуло туда как магнитом, заставляло откладывать яйца в теплом песке, оставлять мелких детенышей и ядовитые споры в неглубоких ямках, будто в тех металлах они черпали дополнительную силу. И Гончие неизменно ловили их на этом. Это было незыблемым правилом, от которого они никогда не отступали… раньше. Но в последний месяц зверье как-то подозрительно притихло, количество кладок и гнезд сократилось чуть ли не в разы, заставив опытных Стражей смутно обеспокоиться и увеличить количество рейдов. Гончие справедливо опасались подвоха, но за все дни, что они обыскивали окрестности в поисках нового места для кладок, которого просто не могло не быть, так и не нашли причины резкого сокращения численности обитателей обеих гор, Лысого холма и даже Проклятой впадины, где издревле кишмя кишела всякая нечисть. Там было непривычно пусто, так, одна-две твари промелькнут на горизонте — и все. Впрочем, если пошевелить мозгами и припомнить, что в последнее время на заставе было подозрительно тихо, а еще за неделю до этого на Второй горе как раз случился обвал и часть ее оказалась просто срезана, как ножом, а потом ухнула в образовавшееся ущелье… Нет, даже думать об этом не хочется! Это слишком невероятно! Ведь если часть Лысого холма действительно обнажила нутро, если верхний пласт земли с нее просто съехал, как по ледяной горке, и обвалился в ущелье, то там могли образоваться пустоты, которые сверху были совершенно не заметны. Могли ли разумные гады спрятать свои драгоценные гнезда там? Могли ли найти способ обмануть чутье бдительных ненавистных Гончих? Затаиться в недрах и терпеливо ждать весь долгий месяц, пока их численность достигнет приемлемых для нападения величин? И могло ли быть такое, что лишь чуткий нос хмеры заметил неладное?!

Белик лишь секунду смотрел на резко побледневшую стаю, которая только что подтвердила его самые худшие опасения, и быстро отвернулся: плохо, как же будет плохо, если Траш не ошиблась. После чего коснулся щеки уставшей подруги, на мгновение прикрыл глаза, молясь про себя, чтобы все это не было правдой, а потом отрывисто поднялся и со всех ног бросился на задний двор.

— Крику-у-ун! Верни мою кольчугу! — вдруг завопил во весь голос пацан. Он ласточкой взлетел на каменные ограждения, вытянулся в струну и уже оттуда нетерпеливо уставился на далекий дверной проем надсадно пыхтящей кузни. — Крикун, Торк тебя возьми! Ты мне нужен, старый ворчун! Немедленно!

Грохот молотов внутри кузни резко оборвался. Оттуда послышался тяжелый топот, громыхание железа, а затем низенькая дверца с размаху распахнулась, открыв взглядам перворожденных приземистую фигуру с умопомрачительным размахом плеч, длинной, опаленной по краям бородой, внушающей уважение грудной клеткой и крайне недовольной физиономией, на которой гневно сверкнули маленькие, налитые кровью глазки.

— Что за придурок смеет орать мне под руку?! — мощным басом взревел кузнец, красноречиво закатывая рукава на могучих ручищах, в которых как-то нехорошо качнулась дымящаяся от жара рукоять огромного молота. — Какому идиоту жить надоело? А ну, покажись!

Эльфы тихо охнули, мигом признав этот дикий рев, который могли издавать лишь одни существа в обитаемых землях — мелкие, сварливые, невероятно сильные и живучие, как сто хмер, вместе взятых. А еще — отвратительно вспыльчивые, взрывоопасные, как готовый к извержению вулкан, и такие же непримиримые. Но, что самое страшное, не любящие пренебрежения к своим малорослым персонам, искренне ненавидящие «бессмертных ушастых дылд» и лучше кого бы то ни было разбирающиеся в вопросах вооружения, во всем том, что касается брони и металлов.

Разгневанный гном поправил засаленный фартук, упер могучие руки в бока и грозно обвел полигон сузившимися глазами, старательно выискивая того безумца, что рискнул оторвать его от работы. Белик ловко спрыгнул на землю и махнул рукой.

— Да я это, Крикун, я. Хорош орать, а то от твоих воплей уши вянут и сами собой в трубочки сворачиваются. Мне кольчуга нужна — та, что из чешуи саламандры. Верни, пожалуйста, дыры потом заклепаешь.

— Тебе зачем? — неожиданно сбавил обороты бородач, но все же подозрительно прищурился и цепко оглядел хрупкую фигурку Гончей.

— Надо кое-что проверить.

— Не дам. Я ее уже расплел.

— Что?! — ахнул Белик. — Когда ты успел?! Я же всего пару часов как отдал!

— Когда надо, тогда и расплел, — неприветливо буркнул Крикун и недовольно покосился на обомлевших от происходящего перворожденных. — А-а-а… значит, привели-таки остроухих? Жаль, что живыми нужны, не то я бы вспомнил молодость…

— Отстань от них. Дай мне хотя бы старую.

— Не дам! — повысил голос бородач. — Нету у меня больше! Все расплел, ясно? А тебе незачем гуда ходить — сами только явились! Тебе еще не один день восстанавливаться придется! И кошкам твоим — тоже! Куда вас только Мастер занес… Дома сиди, понятно?! А в лес грубиянов своих отправь, пусть-ка отрабатывают харчи, не то совсем наглые стали!

Белик с досадой прикусил губу и на секунду замер, лихорадочно размышляя.

— Ладно, — решил он наконец. — Тогда обычную надену. Извини, что потревожил.

— Что-о-о?! Я тебе сейчас как дам — обычную! — почему-то не на шутку взъярился гном. — Я так дам, что потом больше не встанешь!

— Прости, Крикун, — тихо отозвался пацан, отворачиваясь. — Я все равно пойду, потому что, боюсь, этой ночью у нас будут скверные гости.

— Много? — напряженно спросил гном в спину, неожиданно посерьезнев.

— На наши жизни хватит. Траш видела поблизости сразу трех хмер в компании парочки пещерных медведей. Думаю, тебе не надо объяснять, что это значит?

— Дерьмо!

— Ты, как всегда, прав, — спокойно кивнул Белик и, не обращая никакого внимания на застывших в полной оторопи эльфов, скрылся в своем доме.

Крикун некоторое время стоял возле родной кузни, сердито сопя и кусая губы, но затем быстро развернулся и исчез внутри, хлопнув напоследок дверью так, что деревянная створка едва не развалилась, а добротный косяк с жалобным скрипом просел. В недрах горы что-то отчаянно зазвенело, загрохотало, временами перемежаясь с сочной руганью на гномьем и человеческом языках. Затем протяжно скрипнуло, но Таррэн уже не слушал: плюнув на ворчливого представителя подгорного народа, невесть каким образом ужившегося рядом с людьми, с максимальной скоростью двинулся к домику.