Время вьюги. Трилогия (СИ) - "Кулак Петрович И Ада". Страница 297

  Агнесса стояла не шелохнувшись.

  - Ты глухая? Не слышишь, девка, что ли? Я тебе покажу...

  Что он собирался ей показать, девушка так никогда и не узнала. Едва парень оказался в шаге от нее, Агнесса почти рефлекторно выбросила руку вперед и нанесла ему колющий удар в живот. Нож вошел глубоко. Выдернуть его она не могла, как ни старалась. Порезанными пальцами Агнесса оттолкнула парня от себя, и тот хлопнулся назад, как пыльный мешок. Он еще дышал, но почему-то не кричал. Три удара каблуком в шею - и все закончилось.

  Это происходило с Агнессой и одновременно - словно бы и не с ней. Как будто кто-то другой включил ее, как заводную куклу. И выключил, когда прямая угроза миновала. Вернулись головная боль, озноб, боль в порезанных пальцах, панический страх. Она не знала, что делать, поэтому сделала ровно то, что приказал Имлад. Сменила юбку на заляпанные кровью штаны, набросила на плечи пальто, натянула кепку на самый лоб, подхватила сумку, притащенную мародером, и побежала туда, где шумела толпа. Лучше было оказаться чумазым мародером, чем лаборанткой Академии и "нордэнской шлюшкой" - это она усвоила быстро и накрепко.

  Мародер с пыльным мешком имел шансы перейти мост и оказаться дома, на Литейном. У девушки по имени Агнесса этого бы не получилась. Натянув кепку на самые глаза, она пошла в людском потоке, прижав сумку к груди. Ветер холодил шею, оставшуюся без косы. Морозило. Из подворотен доносились крики. Агнесса не слушала и не оборачивалась, она то шла, то почти бежала со всеми, вцепившись в сумку, как в самое дорогое. Даже когда сбоку мелькнули жалко торчащие колеса и дно перевернутого экипажа, она продолжала смотреть на сумку и подол семенящей впереди мощной женщины со скалкой в руке. Из-под бахромы оборванной юбки виднелись грубые вязаные чулки и истоптанные ботинки. Судя по очень красным рукам, та трудилась прачкой или посудомойкой.

  - Смерть богачам! Жируют на нашей крови!

  - Хлеба!

  - Справедливости! Кесарь рассудит!

  Самым страшным было то, что люди, только что убившие Имлада и методично избивавшие попавшего сюда городового, действительно шли в сторону, где располагался кесарский дворец. За хлебом и, видимо, справедливостью. Как будто не понимали, что на любую просьбу в такой форме им и в более спокойные времена могли ответить ружейным залпом или картечью. Агнесса сжалась. Ее несло людским потоком, она не могла никуда уйти, разве что перегнуться через перила и прыгнуть в Моэрэн, от которой тянуло могильным холодом. Таким же холодом обдавали и ясные, по-осеннему синие небеса, пронизанные светом и ветром. В празднично-золотых солнечных лучах открывшаяся перед Агнессой картина выглядела еще более неправдоподобно, как осколок какого-то жуткого сна или сумасшедшая сказка.

  Все подступы к мосту были забиты людьми. Толпа, не меньшей той, в которой волокло Агнессу, вливалась справа, две толпы становились одной, и их несло туда, где в ледяной синеве зловеще темнели зубчатые башни крепости, какую только в Каллад могли назвать "дворцом". А там из-за поворота, словно гибкая черная змея, выползала колонна пехоты. Агнесса не знала, сколько их там, она только видела, как солнце играет на штыках. Она не в первый раз видела солдат на улицах, однако на парадах блестели не только штыки, но и трубы, и расшитые золотом и серебром знамена, и перевязи, а сейчас - только штыки. Черный строй не нес ни одного знамени.

  Женщина, идущая впереди Агнессы, остановилась. Девушка влетела в грязную спину, но кое-как вывернулась и прибилась к перилам. Черная змея впереди подействовала на людей отрезвляюще. Одно дело - впятером избить городового, и совсем другое - выйти на прямой ружейный залп. Задние ряды еще не видели опасности и ломились вперед. Агнесса, застывшая на самой высокой точке выгнутого дугой моста, поняла, что хочет она или не хочет, а сейчас ее вынесет на набережную, прямо под пули. Солдаты вряд ли будут разбираться, грабила она и убивала или только удирала от тех, кто грабил и убивал.

  Агнесса вцепилась в кованые перила и попыталась вскарабкаться на них. К моменту, когда ей удалось оказаться в относительной безопасности - на узенькой каменной полоске по ту сторону перил, в шести метрах над ледяной рекой - черная змея, наконец, застыла. Толпа тоже замерла. Их разделяло метров пятьдесят и - мост, ведущий к кесарскому дворцу. Поднятый, грозный. Государственная власть свое мнение выразила. Слово оставалось за армией, ощетинившейся штыками, и было нетрудно догадаться, что случится дальше.

  Вешать на фонарях калладцы за годы братской дружбы с Рэдой научились хорошо. Все, кто сейчас еще шел по мосту, это знали.

  Агнесса закрыла глаза. Она уже слышала, как кто-то в толпе подбивал идти вперед. В голове у нее всплыло романное слово "провокатор", но она не обернулась: взгляд буквально приковало к глубокой серой воде. Вот там бы все и закончилось.

  - Окружают! - завопили рядом. - Сзади подходят! Вперед, они нас перестреляют тут!

  Вернулись жар и головокружение, под сомкнутыми веками Агнессы заплясали мелкие красные точки. Она уже почти не держалась за витую решетку. Ей было все равно, действительно ли войска берут их в кольцо или это только кричат, чтобы гнать людей вперед. Не так уж и важно, расстреляют их, повесят или просто утопят в Моэрэн. И даже не так уж все и изменилось бы, если бы в Моэрэн топили не их, а они.

  От перестановки мест слагаемых сумма не менялась. Агнесса достаточно долго проработала рядом с профессиональными вероятностниками, чтобы трактовать коммутативный закон сложения очень широко.

  Она зажмурилась, вцепившись в холодную решетку, вибрировавшую под пальцами, и ждала залпа, за которым на набережную выплеснется сам ад.

  А залпа все не было.

  8

  Наверное, Ингрейна не упала в обморок, услышав, что толпа, очевидно, озверевшая и хорошо кем-то разогретая, прет, предположительно, на кесарский дворец именно сегодня, только потому, что ждала чего-то подобного уже неделю. Гром грянул, оставив после себя оглушающую тишину и ощущение, что все происходящее вокруг - дурной сон, который, к счастью, скоро заканчивается.

  Приказ им привезли воистину исторический: "усмирить бунт любой ценой". В переложении с казенного языка на человеческий - пойти и умереть, предварительно перебив как можно больше посторонних людей.

  Первой мыслью Ингрейны было категорически отказаться, просто выстрелив в лоб передавшему приказ адъютанту. Потом застрелить Мондум, чтобы та не наворотила глупостей - а с нее сталось бы - и потом застрелиться самой. План выходил всем хорош, но в нем не учитывалась судьба как минимум восьмитысячной толпы, валившей в самый центр города, и еще восьми сотен людей из Звезды. Лейбы, конечно, могли бы дать пару залпов и сами, но зачем им пачкать перчатки, когда под боком имелся неугодный пехотный полк, оставшийся без командования. Возможно, не расскажи ей однажды Маэрлинг про шмелей и аэропланы, она даже и проигнорировала приказ, во всяком случае, лишив Вейзера приятной возможности подогреть бунт крайне несвоевременным явлением белокурой нордэны с шашкой. Но Маэрлинг со своими дурацкими шмелями все смешал. Только эта мысль спасла от пули Зондэр, застывшую над приказом с каменным лицом.

  - Майора Карвэн сюда, быстро, - сухо распорядилась Ингрейна, к собственному удивлению поняв, что у нее не дрожат ни голос, ни руки. Адъютанта как ветром сдуло. Зондэр все еще стояла, глядя на бумагу.

  - Вы разучились читать? - рявкнула Ингрейна. Мондум не прореагировала никак. Она, похоже, даже вопроса не слышала. - Вы что, оглохли в придачу, я с вами говорю!

  - Этого не может быть, - тихо сказала Зондэр, видимо, обращаясь больше к себе, чем к Ингрейне.

  - От человека в вашем звании хотелось бы услышать что-нибудь более содержательное! А лучше - прямо сейчас идите к медикам, скажите, что больны! Там от вас будет больше пользы или - на крайний случай - не будет вреда.