Любовь вопреки (СИ) - Прибыльцова Елена. Страница 19
– Вы, конечно, можете делать всё, что пожелаете, Борис Ильич, но меня увольте! – вдруг резко произнёс Золотов. – Не хватало ещё мне, как мальчишке, за девкой бегать. Да и не нужна мне такая жена! Представили вы её мне, как скромную благочестивую девицу, а она из-под венца сбежала, после родительского благословения...
– Алексей, вот вернём её, я с ней поговорю, и всё хорошо будет! Свадьбу сыграем, как и планировали. Это всё Волгин – гад ей голову задурил! Виноват я, недоглядел малость...
– Недоглядел? А что, если она порченная уже? Нет, мне такого позора не надо! Хватит с меня! Завтра с утра ноги моей в вашем городе не будет, а прямо сейчас я перебираюсь в гостиницу! – и рассвирепевший купец ушёл собирать свои вещи.
Григорьев остановил Марию Петровну, собиравшуюся идти уговаривать Золотова остаться.
– Пусть едет! Он прав. А у меня больше нет дочери! Запрещаю впредь имя её произносить! Умерла она с этой минуты для меня! – Григорьев тяжело опустился на диван и обхватил голову руками.
Через полчаса Золотов покинул их дом, даже не попрощавшись. Борис Ильич заперся в своём кабинете с графином водки. Мария Петровна плакала и молилась перед образами, прося Господа защитить Софью, где бы она сейчас не находилась.
*** *** ***
В доме Волгиных тоже было неспокойно. Анна Николаевна отправила мужа разузнать хоть что-нибудь. А сама не отходила от окна, вглядываясь в темноту, и прислушиваясь к бушевавшей снаружи вьюге. Акулина была здесь же, в комнате, она тихо молилась перед зажжённой лампадкой.
– Ну где же он так долго? – нервничала Анна Николаевна. – Неужели стряслось что? Ох, не выдержу я больше этой неизвестности! Сама пойду!
– Да куда вы пойдёте, матушка? – воскликнула Акулина. – Вон свету белого не видно! Сядьте вы, успокойтесь! Господь убережёт Прохора от всего плохого. Не допустит худа...
Тут в ограде раздались голоса, и Анна Николаевна выскочила в сени навстречу мужу.
– Андрюша, узнал что?
– Заходи, Аня, в дом. Всё хорошо. Сейчас расскажу.
Волгин поведал, что Золотов съехал в гостиницу, а Григорьев остался дома.
– Так что никакой погони за ними нет! И не будет. Зря мы волновались.
– Как бы не заплутали в такой буран, – вспомнила о новой опасности Анна Николаевна.
– Да они уже наверняка у Якова Петровича на постоялом дворе, – сказал Андрей Иванович. – Ох, и задам же я ему трёпку, только вернётся! Всю душу вымотал, бесёнок!
– Не забывай, что он теперь не один приедет, а с молодой женой. И мы должны Софьюшку ласково да приветливо встретить, как родную дочь.
– Аня, не загадывай раньше времени, – отмахнулся Андрей Иванович. – Женится ли ещё он на ней? Я что-то сомневаюсь...
– Бог с тобой, Андрюша! Как можно такое о сыне говорить! Я уверена, повенчаются они, ведь любит он Софью и не станет обманывать её.
– Сегодня – любит, завтра – разлюбит, у него ветер в голове. По Катерине вроде вон как убивался, а потом и думать забыл про неё. Такие дела быстро не решаются. А тут Григорьева под руку подвернулась. Забава всё одна... Не верю я ему. Молодая кровь кипит, вот и тянет его на приключения. А я из-за его выходок за пару месяцев двух врагов себе нажил. Сначала Рязанова, а теперь Григорьева, с которым всю жизнь в хороших отношениях был. Непременно будут палки в колёса вставлять. Эх, не хочу даже говорить! А ему лишь бы повеселиться!
– Ох, не прав ты, не прав! – обиженно произнесла Анна Николаевна и вышла из комнаты.
– Вот скоро и увидим, кто из нас прав! – крикнул ей вдогонку Андрей Иванович.
Глава 15
Прохор резко распахнул глаза и с трудом перевёл дыхание. Приснившийся ему сон был настолько реален, что холодок пробежал у него по спине. Волгин никогда не обращал внимания на свои сны и не придавал им особого значения. Но он никогда раньше и не видел таких странных, нехороших снов.
Он увидел себя в лесу, вокруг была сплошная чернота. И сколько он не вглядывался вдаль, ничего не мог различить. Серые корявые стволы деревьев со всех сторон окружали его. Стояла мёртвая тишина: ни дуновения ветерка, ни шелеста листьев, ни скрипа веток. А ещё сыро и холодно, словно в могиле. Прохор не мог понять, как он здесь очутился. Он попытался сдвинуться с места, но ноги отказывались слушаться его. Они будто завязли в болотной топи. Но главное – ему самому не хотелось шевелиться, не хотелось бороться с охватившим его оцепенением. Прохор прислонился спиной к шершавому стволу и закрыл глаза. Ледяной холод обручем сдавил сердце. Наверное, он умирает. Волгин вдруг подумал: а ведь он должен вспомнить о ком-то или о чём-то, что придаст ему сил. Но сознание заволокло туманом, пришла уверенность, что он останется здесь навсегда, никто и ничто ему уже не поможет. Вдруг парень услышал, как его окликнули по имени. Он вздрогнул и открыл глаза. Несомненно, он узнал этот родной голос.
– Отец! – закричал он и бросился бежать в ту сторону, откуда раздавался голос.
Оцепенение и тяжесть в ногах ушли, он бежал легко и быстро. Сердце застучало гулко и учащённо, и Прохор вновь почувствовал себя живым. Он налетел на отца, чуть не сбив его с ног, и обрадованно обнял его.
– Прощай, Прохор, – вдруг произнёс отец хриплым голосом и повалился на землю.
У себя на руках парень ощутил что-то мокрое и липкое. Хотя он ничего не видел в темноте, он был уверен, что это кровь.
– Нет! – громко крикнул он и проснулся.
За окном уже брезжил рассвет. Софья безмятежно спала рядом. Состояние из сна передалось Волгину наяву. Сердце выпрыгивало из груди, а по спине побежали мурашки. Прохор, стиснув зубы, помотал головой, прогоняя остатки кошмара. И всё же взглянул на свои ладони, на которых, конечно же, ничего не было. Он тихонько встал с постели и присел на стул, стараясь успокоиться.
«Что за вздор! – сердито подумал он. – Это всего лишь сон. Не девка же я, снам верить!»
Он решительно встал и принялся одеваться. Скоро в дорогу. Пусть Софьюшка ещё поспит пару минуток. А он пока разбудит Антона, который наверняка десятый сон видит, и распорядится насчёт завтрака и лошадей.
Спустившись вниз, Волгин попросил Марфу побыстрее принести завтрак в комнаты. Выяснил, что лошади уже накормлены, и сказал, чтобы их запрягали. Вчерашняя буря утихла. На улице сыпал небольшой снежок и было тепло. Поднявшись обратно наверх, Прохор растолкал спящего Антона и вернулся к себе в комнату. Присел возле кровати и нежно поцеловал спящую девушку. Софья улыбнулась и вскинула на него полусонный взор.
– Уже утро? – прошептала она.
– Да, сейчас позавтракаем – и в дорогу, – Прохор не сводил глаз с девушки, любуясь ею, и забывая обо всём на свете.
Уж слишком соблазнительными были её чуть приоткрывшиеся алые губки, тёмные глаза, сиявшие как звёзды, и румянец на нежных щёчках. Волгин с трудом перевёл дыхание, опуская взор на её высокую грудь, которую чётко обрисовывала тонкая ткань сорочки. Софья, приподнявшись на подушке, провела пальчиками по лицу Прохора, коснулась его губ, убрала густую прядь тёмных волос, упавшую ему на глаза. Парень перехватил её руку, поцеловал каждый пальчик девушки.
– Я думаю, нам лучше остановиться, – лукаво прищурился он. – А то вряд ли мы скоро доберёмся до...
Поцелуй Софьи не позволил ему договорить. В следующую секунду Прохор крепко сжал девушку в объятиях и завладел её губами.
– Что ты со мной делаешь, златовласка? Ты совсем хочешь меня с ума свести? – зашептал он ей на ухо, продолжая ласкать её.
– Я люблю тебя. И хочу, чтобы ты любил меня также сильно, только меня одну, – серьёзно ответила Софья, и ещё раз поцеловав его, отстранилась. – Давай собираться? – весело заглянула она ему в глаза. – Я ведь помню, что в городе меня ждёт какой-то сюрприз!
– Тебе он обязательно понравится! – Прохор с сожалением выпустил Софью из объятий, и, встав с постели, подал девушке её одежду.
– Ты будешь смотреть? – приподняла она брови и несмело отогнула одеяло.