Любовь вопреки (СИ) - Прибыльцова Елена. Страница 48
– Я вас, барин, совсем ещё махонького на руках качала, а вы теперь вон как заговорили! Да уж, в детстве-то вы поласковей были… Сами, значится, со двора прочь, а мне перед Анной Николаевной ответ держать?
– Ну, прости меня, Акулина! – виновато улыбнулся Прохор. – Я не хотел тебя обижать! Люблю я Катьку, что мне теперь всю жизнь с Софьей маяться? Я ведь мог бы и тайно с ней видеться, но не желаю во лжи жить! Лучше разом отрубить!
– Ох, гляжу я на вас и диву даюсь! – покачала головой Акулина. – Как всё просто-то у вас, Прохор Андреевич! Жизнь ведь прожить – не поле перейти! А вы о Софье подумали? Она вам что, игрушка? Поиграли да выбросили? А о матушке своей? Она от одного горя не оправилась, а тут другое! А что бы батюшка покойный ваш сказал? Неужели для вас даже память о нём ничего не значит?
Прохор весь вспыхнул при упоминании об отце:
– Хватит, Акулина! – прикрикнул он. – Всё я понимаю! Да, я ужасный человек! Но за свои грехи мне и отвечать!
– Опомнитесь, Прохор Андреевич! Никак околдовала вас Катька-то, вон и глаза у вас блестят, словно в лихорадке! Послушайте меня, покаетесь потом, да поздно будет!
– Не болтай вздор! – поморщился Прохор, и приобняв старую няньку за плечи, быстро проскользнул мимо неё. – И не поминай лихом! – грустно улыбнулся он ей на прощание.
Сбежав с крыльца, он надел на голову картуз и направился к лошади. Наверняка Катерина уже заждалась его! Надо торопиться!
– Прохор, постой! – умоляющий оклик Софьи всё же заставил его обернуться.
Девушка подошла к нему. Она была белая как полотно, даже крепко сжатые губы побелели, а в тёмных глазах таилась такая боль, что у Волгина перехватило дыхание.
– Проша, – тихо заговорила она, обхватывая его лицо холодными ладошками. – Скажи мне, глядя в глаза, неужели ты не любил меня ни одной секундочки? Я не верю тебе. Вспомни постоялый двор, нашу свадьбу, нашу первую ночь… А как ты поцеловал меня в первый раз в рождественскую ночь. Помнишь? Какой на тебе тогда страшный тулуп был лохматый, а сам весь в саже, словно разбойник! – Софья улыбнулась, но в глазах её заблестели слёзы.
– Я знаю, что это прозвучит жестоко, – резко заговорил Прохор, убирая её руки от своего лица. – Но ты для меня была всего лишь неудачной попыткой забыть Катерину. Любить возможно только раз, Софья. Жаль, что я сразу этого не понял. Прости меня, если сможешь.
– Я тебя ненавижу! – выкрикнула она ему в лицо, отступая назад.
– Правильно, – кивнул Прохор. – Так тебе будет легче, и ты быстрее забудешь меня!
Софья внезапно пошатнулась, и как подкошенная повалилась на землю. Прохор едва успел подхватить её на руки. Зайдя с ней обратно в дом, он положил девушку на диван в прихожей. Подоспевшая Акулина всплеснула руками и громко позвала Лукерью.
– Ну, вы позаботитесь о ней, а я пойду, – сказал Прохор.
– И вы даже не останетесь убедиться, всё ли будет с ней в порядке? – вскинула на него изумлённые глаза Акулина. – Прохор Андреевич, да что с вами?
– Мне некогда, я должен идти! – словно не услышал её Волгин, и в последний раз взглянув на бледное лицо Софьи, быстро вышел из дома.
Глава 33
Софья тяжело вздохнула и распахнула глаза. Она поняла, что заснуть ей больше не удастся. А так бы хотелось укрыться с головой одеялом, уснуть и никогда не просыпаться. И никого больше не видеть, ничего не слышать и не чувствовать. В сердце на смену боли вползала чёрная беспросветная пустота, от которой не было спасения. Вчерашний вечер казался каким-то кошмаром.
– Господи, как же мне жить дальше? – простонала девушка, стараясь не думать о том, что Прохор сейчас с Катериной.
Она встала с постели и подошла к окну, распахнула плотно задвинутые шторы. За окном было раннее утро. Природа потихоньку просыпалась и радовалась наступавшему погожему деньку. Сердечко Софьи тоскливо сжалось. Ей теперь нечего ждать: ни яркое солнышко, ни голубое небо с убегающими вдаль облаками, ни даже звонкое пение птичек уже не могли принести ей радости. Она резко задёрнула шторы, чтобы в комнате снова стало темно и мрачно, как в могиле. Закрыла лицо руками и наконец-то расплакалась, слёзы потоком хлынули по её щекам, принося долгожданное облегчение.
*** *** ***
– Почему же ты не позвала меня вчера! – сокрушалась Анна Николаевна, сидя с Акулиной в гостиной. – Я бы поговорила с ним, возможно мне удалось бы удержать его!
– Нет, Прохор Андреевич никого бы не послушал, даже вас! Он сам не свой был! Я его таким никогда не видела. Он даже не дождался, пока Софьюшка очнётся, убежал… Как она там, бедняжка? – печально произнесла Акулина.
– Спит как ангел. Я недавно к ней заглядывала. Я не понимаю, как Проша мог так с ней поступить. Ведь всё же хорошо у них было. Они такими влюблёнными глазами друг на друга смотрели, казались абсолютно счастливыми! Будь проклята Катерина, всю жизнь она ему испортила! Будто чарами какими его опутала…
– Анна Николаевна, а что если взаправду тут дело нечисто?! – воскликнула вдруг Акулина. – Я вчера тоже почему-то первым делом про приворот подумала. Я всякое на своём веку повидала! Вот Софья Борисовна проснётся, я кое-что проверю!
– Вы сейчас серьёзно про приворот говорили? – девушка показалась на пороге гостиной. – Я всё слышала! Умоляю вас, не скрывайте ничего от меня!
– Сонечка, ты только не волнуйся! Это всего лишь наши предположения! – поспешила вмешаться Анна Николаевна.
– Акулина, что ты хотела проверить? – не отставала девушка.
Старая нянька молча поднялась со своего места и прошла в спальню Прохора и Софьи. Девушка и Анна Николаевна последовали за ней. Акулина осторожно откинула покрывало с постели, затем убрала подушки, простынь и подняла перину, тщательно просматривая всё вокруг.
– Ты думаешь, что кто-то мог подложить… – побледнела Софья, до конца не представляя, что именно пытается найти женщина. – Но вряд ли чужой человек заходил сюда.
Акулина не ответила ей, продолжая перетряхивать постель. Ничего не найдя, она пожала плечами:
– Слыхала я про колдовские штучки разные. Думала, может, найдутся какие доказательства отворота. Поначалу его нужно сделать, а потом уж приворотное зелье…
– Я же видела Катерину совсем недавно в нашем дворе! – ахнула Софья. – Сейчас только вспомнила об этом!
– Во дворе говоришь? А ведь про крыльцо-то я и не подумала! – хлопнула себя по лбу Акулина. – А ну-ка, пойдёмте со мной!
Анна Николаевна и Софья переглянулись в недоумении, но вышли следом за ней во двор. Внимательно осмотрев крылечко, Акулина кликнула конюха.
– Мишка, возьми-ка топор, да разломай побольше вот эту щель! – приказала она.
Парень вопросительно уставился на Анну Николаевну.
– Делай, что велено, да поживее! – прикрикнула она.
Вооружившись топором, Мишка живо отворотил пару досок в крыльце и оглянулся на столпившихся вокруг него женщин.
– Дальше-то чего делать? – почесал он затылок.
– Пошарь-ка там рукой, нет ли чего! – сказала Акулина.
Мишка засунул руку по самое плечо в образовавшийся пролом и, пыхтя и покряхтывая, принялся старательно шарить под крыльцом.
– Чего-то я, кажись, нашёл! – довольно ухмыльнулся он и вытащил на свет божий старые ржавые ножницы.
– Брось немедля! – приказала ему Акулина.
Мишка торопливо бросил свою находку на землю и боязливо отряхнул заляпанные землёй руки.
– Что это? – одними губами спросила Софья.
– Боюсь, эти ножницы использовались для отворота. Чтобы Прохор Андреевич постепенно остыл к вам, а уж потом ему подсунули приворотное зелье. Почти уверена, что так оно и было. Нужно закопать их в землю, да поглубже…
Но Софья быстро подхватила ножницы с земли:
– Я покажу их Прохору! – воскликнула она. – Ведь должен же он знать, что его любовь к Катерине ненастоящая!
– Софьюшка, боюсь, что это не поможет, – осторожно сказала Акулина. – Если всему виной зелье, то приворот был очень силён, и сами мы его снять не сможем. У нас Кузнечиха этим занимается, но скорей всего она-то к зелью руки и приложила.