Любовь вопреки (СИ) - Прибыльцова Елена. Страница 63
– Правильно, нечего за ним бегать! Если ты нужна ему и любит он тебя, то никуда он не денется. Но я не очень-то верю в его раскаяние, уж прости меня, Соня!
– А может, и вправду зельем она его опоила? – задумчиво произнесла Софья. – Ведь нашли же мы тогда под крыльцом ржавые ножницы! Это во многом объясняет его поведение!
– Ты его ещё защищать возьмись! – возмутилась Ольга. – Скорей всего между ним и Катериной пробежала чёрная кошка или наскучил он ей...
– Может и так. Но я остаюсь здесь! – решительно тряхнула головой Софья.
– В таком случае я тоже никуда не поеду. Я не оставлю тебя, пока не буду уверена, что всё наладилось. Я не доверяю твоему мужу, Соня. Другой бы на его месте от нашего дома не отошёл, а он наутро уезжать собрался...
– Ольга, не нужно никаких жертв! Поезжай с отцом! Ничего со мной не случится!
– Ну, уж нет! Я всё равно там себе места не найду от беспокойства за тебя! И ты меня не переубедишь, моя дорогая! Даже и не пытайся! – Ольга крепко обняла подругу и прижала к себе. – Я больше никому не позволю обидеть тебя, Сонечка, никому!
*** *** ***
Так и не дождавшись поутру Софьи, Волгин, злой и хмурый, возвращался домой. Она даже не пожелала выслушать его! Прохору безумно хотелось вернуться, сжать жену в объятиях, осыпать поцелуями и увезти с собой. Но проклятая гордость не позволяла ему этого сделать. Да и неотложные дела требовали его присутствия дома. Чувствуя, что ещё толком не оправился от своего месячного забвения, Прохор всё же решил, что пока так будет лучше. Пусть и Софья придёт в себя, и он немного остынет, а то ещё наговорит каких-нибудь глупостей. В голове у него была сплошная каша. Да ещё этот город пробуждал в нём противоречивые чувства. Здесь они были так счастливы с Софьюшкой! А что теперь? Сможет ли она поверить ему вновь?
Волгин натянул поводья, придерживая лошадей. Может, всё-таки вернуться? Но поколебавшись ещё пару мгновений, он решительно хлестнул коней, заставляя их сходу перейти на галоп.
*** *** ***
Прохор устало упал на кровать, не потрудившись снять сапоги. Вот уже целая неделя прошла, как он с головой погрузился в дела, уезжая из дома с рассветом, и возвращаясь поздним вечером. Сил порой не оставалось даже поужинать, хотелось одного – поскорее заснуть и отключиться от всех проблем и переживаний. Да уж, Рязанов за время его отсутствия здорово подпортил ему репутацию, распуская самые грязные и нелепые слухи о Волгине, где только мог. И сделал ещё кучу разных пакостей мелких и больших, так что Прохор теперь с огромным трудом по крупицам восстанавливал прежние торговые и деловые каналы. Да и работники изрядно распустились, приходилось везде появляться самому, показывая твёрдую руку и силу воли. Слава Богу, хотя бы с «Вероной» всё было в порядке. Моретти прекрасно справлялся с рестораном и без него. Прохор лишний раз не появлялся там, продолжая сердиться на Лоренцо из-за Софьи.
А Софья так и не приезжала. Прохора всё больше это беспокоило. Он безумно скучал по жене, ему так не хватало её поддержки, её ласковых и нежных рук и прекрасных глаз, которые бы смотрели на него с любовью и пониманием. Нет, надо послать к чёрту все дела и завтра же отправиться в Переладов. Он больше не может жить без Софьи. Он найдёт слова, которые смогут убедить её. А если нет, то просто силой увезёт её с собой. Софья должна быть рядом с ним, без неё ничего не имеет смысла.
Волгин понимал, что ему крупно повезло, что Степана Рязанова сейчас не было в городе, а то бы ему пришлось совсем туго. Купец, видимо, уверенный в том, что Прохор ещё не скоро вернётся из столицы, куда-то уехал. Одни говорили, что в Москву; другие, что на свой золотой прииск, но точно не знал никто. Одно было верно: у него возникли где-то срочные дела, требующие его личного присутствия. Прохор извлёк из его отъезда для себя всю пользу, какую только мог. Но рано или поздно Рязанов вернётся и ему придётся вновь столкнуться лицом к лицу со своим врагом, который пойдёт на всё, чтобы его уничтожить. Всем было ясно, как Божий день, что Степану Игнатьевичу хочется царствовать в Рябининске, подчинив себе город, а Волгин лишь преграда на его пути, которую необходимо смести как можно скорее. Кое-кто из старых купцов советовал Прохору поступиться, продать Рязанову то, что он просит, да и жить себе спокойно. Куда ему в его лета со Степаном Игнатьевичем тягаться! Молоко ещё на губах не обсохло!
Волгин знал, что вряд ли кто встанет на его сторону, поэтому рассчитывать приходится только на свои силы. Но также он знал, что лучше умрёт или сам подожжёт к чёрту ресторан, маслобойню и прочее, но ни за что на свете не допустит, чтобы труды его отца достались Рязанову! Ни за что! Когда он вернётся в город и увидит, что Прохор времени даром не терял, наверняка взбеленится, и уж тогда точно миндальничать с ним не станет. Нужно быть готовым ко всему и ожидать с любой стороны, от любого человека предательства. Лишь Мите да Антону Волгин доверял как самому себе, он знал, что друзья будут с ним до конца, что бы ни случилось.
Вчера Антон рассказал ему, что Катерина в Рябининске и вернулась к своему мужу. Евгений принял её обратно, но ещё неизвестно как на это посмотрит Степан Игнатьевич, когда приедет. У Прохора до сих пор при воспоминании о ней сжимались кулаки. Как же он её ненавидит! Чуть всю его жизнь не порушила! А сама продолжает жить, как ни в чём не бывало! В этом вся Катерина – думающая только о себе, не знающая, что такое настоящая любовь, бездушная и лживая! Готовая совершить любую подлость, лишь бы все плясали под её дудку! И он когда-то говорил, что любит её! Как можно было быть таким слепым болваном!
Стук в дверь оборвал размышления Прохора. В комнату тихонько проскользнула Лизавета.
– Прохор Андреевич, давайте я вам ужин принесу?! – спросила она несмело. – Я слышала, как вы приехали. А все спят уже...
– А что у нас сегодня на ужин было? – Прохор приподнялся на подушках. Есть, конечно, хотелось. Но сам он бы ни за что не пошёл на кухню.
– Курица и кулебяка с рыбой!
– Принеси мне, пожалуй, кулебяки пару кусочков и жемчужного чаю завари. Больше ничего не нужно, а то я уже засыпаю на ходу...
Лиза, кивнув, поспешно убежала выполнять его поручение. А Прохор, дожидаясь её, действительно едва не уснул. Девушка, негромко окликнув его, поставила поднос с едой на тумбочку возле кровати.
– Кушайте, пока горячее всё! Я разогрела! – заботливо сказала она.
– Спасибо тебе, Лиза! – тряхнув головой, чтобы отогнать сон, поблагодарил её Прохор.
– Барин, давайте я вам помогу сапоги снять! – девушка уже склонилась к его ногам, когда Волгин остановил её движением руки.
– Не надо, Лизавета! Я сам! Иди, ложись спать! – довольно сухо произнёс он, строго посмотрев на неё.
Девушка торопливо выпрямилась, напуганная ледяными нотками в его голосе и серьёзным взглядом серо-зелёных глаз, которыми она так обожала любоваться.
– Доброй ночи, Прохор Андреевич! – прошептала она и быстро вышла из спальни.
Волгин вздохнул и сделал глоток обжигающего чая. Ему совсем не понравилось, как девушка сейчас смотрела на него. Все чувства отражались в её больших глазах. Она ещё не научилась скрывать их. Прохор был многим обязан Лизе, она стала для него настоящим другом, она чудесная, добрая девушка, заслуживающая счастья. Поэтому он должен держать её на расстоянии, чтобы каким-нибудь неверным словом или взглядом не внушить ей напрасную надежду. А эта её глупая влюблённость непременно пройдёт. Ещё совсем недавно Прохор поддержал бы её невинные заигрывания в обычной ему манере – ласковым взглядом, лукавой улыбкой, случайным касанием руки. Ему всегда нравилось ловить на себе восхищённые девичьи взоры, и он с удовольствием пользовался своим обаянием. Но сейчас он со стыдом вспоминал свои шутки и заигрывания с той же Настей. Тогда он думал, что нет ничего плохого в том, что он лишний раз подарит свою улыбку влюблённой в него девице. Но после того, как сам испытал на своей шкуре, как это больно и подло, когда твоими чувствами играют и насмехаются над ними, у Прохора напрочь отбило желание к таким шуткам. Всю свою любовь, страсть и нежность он хотел разделить только с одной женщиной на свете – своей любимой женой Софьей.