Мужчина моей мечты - Ситтенфилд Куртис. Страница 21

— Я хочу с тобой поговорить.

— А я пока машину заправлю, — говорит Анна.

Фиг и Генри отходят в сторону, а она вставляет сопло шланга в бензобак. Сейчас приятная ночь, дует прохладный весенний ветерок, небо над горизонтом начинает багроветь. Скорее всего, профессор на самом деле сволочь, но Фиг, кажется, более-менее в норме. Поэтому, может быть, сегодня все-таки не такой уж плохой день? Просто отличный день!

Но Генри и Фиг не возвращаются что-то очень долго. Непонятно, куда они могли запропаститься, но их все нет и нет. Расплачиваясь за бензин, Анна не видит их и среди полок с чипсами и бутылками антифриза. Когда Генри въезжал на заправку, Анна немного иначе представляла себе ближайшие несколько минут: в женском туалете, стоя у раковины, она будет промокать влажным полотенцем рану на лице сестры (прямо как Флоренс Найтингейл [9]), а Генри будет нервно прохаживаться в ожидании (Или накачивать шины? В общем, заниматься тем, чем обычно занимаются мужчины, пока женщины заняты.) Но в женском туалете никого не было. Никто не выходит и из мужского. Анна уже догадывается, в чем дело, но пока только подсознательно. Купив бутылку воды, она выходит на улицу.

— Фиг? — зовет она, но тут же понимает, что это выглядит смешно. Она идет за угол небольшого здания заправки и мгновенно понимает, что не стоило далеко ходить, чтобы найти их: Фиг замерла, прислонившись спиной к стене, а Генри опустился перед ней на колени и, обняв руками за талию, уткнулся лицом в ее голый живот. Она гладит его по голове. Они полностью одеты, только свитер Фиг задран (спасибо и на этом). То, что видит Анна, скорее удивляет (они все-таки обнимаются не так нежно, как если бы перед этим занимались бурным сексом), чем шокирует ее. Нельзя сказать, что в эту минуту она чувствует себя потрясенной. В будущем, когда у нее уже будет свой парень, она поймет, почему тогда между Генри и Фиг все закончилось именно так. Их недавний разрыв, рана Фиг, невыносимо прекрасный весенний вечер. Разве могли они в такой ситуации сохранить дистанцию? Кроме того, если у тебя есть пара (несмотря на то что вы в ссоре), воссоединение нельзя считать законченным и официально объявленным, пока вы не обнялись. Даже когда ты просто встречаешься с кем-то в ресторане, чтобы вместе поужинать, и вы не обнялись и не поцеловались, думает Анна, это говорит о том, что в твоих отношениях с этим человеком что-то не в порядке. Короче говоря, Генри и Фиг просто исполняют свои роли. Они не хотят обидеть ее. По крайней мере, это не является их целью.

Мысли беспорядочно роятся в голове Анны, пока Фиг не поворачивает голову в ее сторону и едва заметно, не раскрывая рта, улыбается. В ту же секунду Анна ретируется.

Сложив руки на груди, она прислоняется к машине и задумывается. В мозгу рождается план действий. Рано или поздно она обязательно поцелуется хотя бы с одним парнем, а еще лучше — с несколькими. Она будет целоваться с другими парнями, и когда-нибудь (понятно, что не сегодня и не в ближайшее время), когда Генри захочет ее поцеловать, она будет к этому готова, потому что у нее появится опыт. Он дал ей повод готовиться. Анна не чувствует грусти. Она вспоминает о Джареде с занятий по социологии, о своих переживаниях по поводу сиропа от кашля и думает, как все-таки мало она о нем знает. Ей даже неизвестно, гетеросексуал он или нет. Правда заключается в том, что рядом с ним она начинает волноваться (в лучшем случае это приятно, в худшем… это ведь всего лишь волнение). Но Анна не может представить себя и Джареда целующимися. Она почти уверена, что на самом деле она не питает никаких чувств к нему. Джаред — просто часть игры, которую она ведет. Он дает ей повод подумать и поговорить с кем-то (а именно с доктором Льюин), не считая родителей.

Но с Генри она может спать в одной кровати, есть утром овсяные хлопья или пить пиво в баре. То же и в обычной повседневной жизни: ходить с ним в магазин за новым зонтиком или дожидаться его в машине, пока он зашел на почту. Ей очень легко представить, как она знакомит его с матерью и сестрой. Нет, она сейчас не думает о каком-нибудь бурном романе, просто ей трудно вообразить себе ситуацию, в которой Генри не мог бы находиться рядом; нет ничего такого, чем она не могла бы поделиться с ним. Анне кажется, что никогда не наступит такое время, когда бы ей нечего было сказать ему. А если и наступит, то в этом тоже будет своя прелесть.

Когда Фиг и Генри возвращаются к машине, Анна замечает на их лицах особенное выражение, которое Генри пытается скрыть. Фиг же ведет себя так, как будто ничего не произошло. Однажды, когда им было по пятнадцать лет, Фиг прихватила с собой Анну и отправилась к какому-то парню, до дома которого надо было идти пешком четыре-пять миль. Затем она уединилась с ним на чердаке, оставив Анну ждать в кухне. Когда мать того парня пришла домой, Анна как раз ела грушу из миски на столе, и ей, помнится, было очень стыдно. Анна не возражает, когда Фиг занимает переднее место. Генри, стараясь быть внимательным, задает Анне всякие дурацкие вопросы, как будто до этого они не провели два часа вместе в машине. Когда у нее заканчиваются занятия? Какие у нее планы на лето?

Через несколько дней он пришлет письмо на ее электронный почтовый ящик:

«Привет, Анна. Надеюсь, у тебя все в порядке. Я нашел твой электронный адрес на сайте университета Тафтс. (Больше всего ей доставляет удовольствие думать, как он набирает ее имя в поисковой системе.) Суббота была сумасшедшей, да? Мы с Фиг проводим время вместе, и у нее все отлично. Я подумал, что ты, может быть, захочешь узнать, как она. Береги себя. Генри.

Р. S. Уверен, что я показался тебе страшным лицемером. Представляю, как бы ты поставила меня на место, если бы мы об этом поговорили».

Анна распечатает письмо и, выучив его наизусть (последнее предложение ей тоже очень нравится), иногда будет перечитывать его. Из-за того, что Анна не расстраивается по поводу воссоединения Фиг и Генри, доктор Льюин не пытается разубедить ее (и это для доктора Льюин немного странно), что Генри является символическим воплощением того типа парней, которые нравятся Анне и с которыми она хотела бы иметь отношения: Анна хочет иметь отношения только с Генри.

Но опять же: не сейчас, а позже, когда она будет готова. Именно поэтому, возвращаясь с мыса, Анна спокойно воспринимает то, что именно она оказалась в роли девушки, которую по дороге высаживают у общежития и обнимают на прощание. Когда Фиг вновь садится в машину, Анна наклоняется и машет рукой Генри, который не выходит и остается на водительском месте.

— Пока, Генри, — говорит она. — Надеюсь, еще встретимся.

Может быть, он почувствует в ее словах скрытый намек?

Задумавшись на секунду, он отвечает:

— Я тоже надеюсь.

Когда Анна провожает удаляющуюся машину взглядом, на улице уже совсем темно. Первый раз за многие годы Анна не завидует Фиг. И разбитая губа — лишь одна из причин. Просто Фиг как будто идет не той дорогой. Так относиться к Генри, как она!.. Он этого не допустит — карма не позволит. И Анна знает это наверняка. Пока задние огни машины еще различимы, Анна изо всех сил концентрируется, как будто от этого зависит, дойдет ли до Фиг ее мысленное послание: «Береги того, кого я люблю больше всех на свете. Ты за него в ответе».

3

Когда в мае, перед началом летней стажировки, Анна приезжает домой, она встречается с отцом. Они заходят пообедать в ресторан рядом с его офисом (обед с отцом лучше, чем ужин, поскольку при дневном свете он не вызывает такого страха) и занимают места за одним из столиков, которые стоят прямо на тротуаре на улице. Анна заказывает равиоли со шпинатом, которые подали со сливочным соусом, а не с томатным; в меню, очевидно, это было оговорено, но она не обратила внимания. Несколько штук она съела, но больше не смогла; сейчас час дня, солнце сияет вовсю, и мысль о том, что придется съесть целую тарелку горячих, залитых сливками равиоли, отбивает всякий аппетит. Отец, доедая свой салат «Цезарь» с жареным цыпленком, спрашивает: